Дети восьмидесятых

Лена Д. Тихая, очень добросовестная, старательная, спокойная на вид, но внутри — какое-то постоянное напряжение, настороженность. Учится отлично. Ребята её любят и уважают. Казалось бы, все в порядке, но для меня Лена нисколько не легче других.|

Вырастили мы на подоконнике лук. Обсуждаем проблему: что делать с таким богатым урожаем?

— Домой унесём!

— Нет, лучше отдадим в столовую!

Бурный спор «на местах».

— Давайте проголосуем. Кто за то, чтобы унести домой?

Первой решительно подняла руку Лена. За ней ещё четверо. Остальные проголосовали за столовую.

— А что мы попросим сделать в столовой из нашего лука?

— Салат!

— Да, для всей школы!

Вот это размах, я понимаю! И задачка для поваров: как 30 луковицами накормить 2 тысячи человек?

— Нет, лучше в суп его!

Лена молчит, думает. Потом скромно предлагает:

— Мы его для учителей отдадим.

Это ж надо! Спрогнозировала, какой ответ, по её мнению, мне должен понравиться, и выдала его. Первое её предложение, домой унести, было искренним, второе — рассчитанным. Она сразу отказалась от своего мнения, увидев, что его почти никто не поддержал, а я ведь не выказала никакой эмоциональной оценки, держала полный нейтралитет. Лена не только не стала спорить, но даже сделала иначе: «забежала вперед» и возглавила группу противников своей же собственной идеи. Вот где работы!

И ещё деталь. Самостоятельное задание. Варианты написаны на доске, но силачи решают по карточкам задачи потруднее. Их я не навязываю, напротив, дети сами просят дать им трудные задачи. Предлагаю карточку и Лене.

— Нет, мне не надо…. Я не знаю, как решать…

На задачу даже не взглянула. Тут уже читаются определенные мотивы: не хочет рисковать. Вариант на доске она решит наверняка и получит «5»…

Мама Лену очень любит: не заласкивает, а старается понять и помочь, направить развитие девочки. Лена — умная и чуткая, она мгновенно улавливает и усваивает всё, что происходит вокруг. Неужели Время, в котором пока царят карьеристы, приспособленцы и бездари, сомнёт ее, подчинит своим бесчеловечным правилам, и мы с мамой окажемся безсильны? Но сдаваться мы не собираемся.

Наташа Д. Умная, трудолюбивая, умелая. Но кокетства! То ноготки лаком покроет, то волосы распустит («Ленточку потеряла». А ленточка в кармане). Ну до учебы ли тут, когда рядом сидит прекрасный Алёша, решает какие-то там задачки и на свою соседку по парте не обращает ровным счётом никакого внимания, хотя волосы у неё распущены точно так же, как у журнальной красавицы, и взгляды она на него бросает, как в кино (Детям до шестнадцати…)!

В театр её, в театр — такая актриса пропадает! Да не просто в какую попало сценку, а в сценку «Забыл». И не одну, а вместе с Алешей. Наташа играет маму, Алеша — сына. Помните:

Отношение мамы, к растеряхе сыну совсем не то, что отношение Наташи к Алеше. Мама, уперев руки в бока, вовсю распекает недотёпу Федю. И Наташа перестает видеть в Алеше объект кокетства. Оба прекрасно, самозабвенно играют роли.

Но это только первый шаг. Будут еще срывы и обострения: «подруги» Наташи, к которым её тянет, как магнитом, учатся в V классе, они нагловатые, развязные (наша же школа их вырастила!), знают гораздо больше из взрослой жизни, чем нужно для девочек их возраста. Наташина мама целыми днями на работе: папа умер, и она одна растит двоих детей. Наташа на распутье, ей очень трудно: в классе одно, на улице другое — кого слушать, за кем идти?..

Алёша Щ. Внутри у него моторчик, управлять которым Алёша совершенно не умеет. В начале года у него всё падало с парты. Сам он тоже падал, натыкался, спотыкался, сталкивался и прочими малопривлекательными средствами демонстрировал свою — не то что плохую — ужасную координацию движений и полное отсутствие всякого желания как-то её улучшить. Такой ребёнок в классе — не самый большой подарок для учителя… (Через два года это уже был один из уважаемых людей в классе: умный, справедливый, настойчивый, умелый. Он научился организовывать и себя, и других. «Мы с мамой, мы с бабушкой», — часто звучало в его речи.)

Как-то утром, перед началом занятий, Алёша подлетел с листком. На нём схема.

— Ура! Я придумал электрический автомобиль!

— Что ты говоришь?! Вот хорошо, наконец-то! Ну-ка покажи.

И мы оживленно обсуждаем его проект.

Он долго думал, рисовал и зачёркивал. Еле дождался утра, чтобы поделиться радостью.

— А то, знаете, эти автомобили так сильно воздух загрязняют! Скоро человеку нечем будет дышать. Надо же что-то делать…

И он принял посильное участие в решении экологической проблемы.

А на следующий день у Алёши опять радость: приехал папа. В гости…

Эльмира Т. Мать пьёт. Отца нет. Девочка часто оказывалась ночью на лестничной площадке, её забирали к себе соседи, так как добудиться в квартире никого не могли.

Что узнала эта девочка к семи годам? Но самое страшное — ребёнок всё, что видит вокруг, к чему привык с первых дней, считает нормой. И мы должны показать ей совершенно иные нормы жизни и отношений, открыть глаза на их привлекательность и полную несовместимость с теми, среди которых она выросла.

Эльмира охотно и радостно учит все сценки подряд, но выступать пока не может. Ничего, всему своё время, не будем торопиться.

Денис Ф. Огромные голубые глаза, до такой степени детски-невинные, что даже не верится, что Денис обыкновенный мальчик, а не ангел, спустившийся каким-то непостижимым образом с неба к нам в класс. И тем более не верится, что ангел этот может дёргать девочек За косы и — ах! — даже драться.

В раздевалке Денис идёт мимо вешалки, с которой упало чьё-то пальто. Я стою в стороне, и меня он не (видит. Думаю, что у него сейчас два варианта поведения: первый — поднять и повесить, второй — пройти мимо. Какой вариант он выберет при условии, что его никто не видит? Над чем мне работать?

Считаю принципиально важным именно такой подход. Не подсказывать ребёнку — он и сам знает, как надо поступить, с нормами давно знаком, и тем более не заставлять — принуждение обязательно вызовет сопротивление. У него должна быть свобода выбора, а моё дело — изучать поведение, анализировать мотивы, делать для себя выводы.

(Бюрократическая педагогика брала факт и, мучительно наморщив узкий лобик, так и эдак вертела его, пытаясь всунуть с тесные рамки параграфа или инструкции. Факт не укладывался. Что с ним делать дальше, она не знала, посему отшвыривала прочь. И в дальнейшем не удостаивала вниманием бедный факт, наивно полагая, что он от этого перестанет существовать.)

Но пока я в сторонке философствую, Денис делает выбор, которого я и предположить не могла бы при всей фантазии. Он оглядывается и, удостоверившись, что его никто не видит, с каким-то даже злорадством вытирает ноги о чужое пальто.

Тут я бурно обнаруживаю свое присутствие, поскольку моя педагогическая и человеческая реакции полностью совпадают. Подробно останавливаться на них не буду, и так понятно. Денис поднимает на меня обезоруживающе ясный взор:

— Так это же не моё пальто…

Ну и артист!

Есть у детей такой приём педагогического воздействия на взрослых. Применяют они его чисто интуитивно и, как правило, достигают неплохих результатов: взрослый, всерьёз полагая, что воспитывает ребенка, сам незаметно оказывается под его влиянием. Так, по сценарию Дениса, я сейчас должна долго, назидательно и нудно втолковывать дитятке, что так делать нехорошо, некрасиво и неприлично. Что неважно, чьё пальто, и что не должен хорошо воспитанный мальчик вытирать об него свои грязные сапоги только потому, то оно чужое, Денис же будет внимательно и даже почтительно слушать и кивать головой, показывая тем самым, что он прямо на моих глазах меняется к лучшему. А маленькая пакость, которую он отлично сознаёт, сойдёт с рук. Она, эта пакость, просто утонет в море моих словоизлияний!