Господство в воздухе. Сборник трудов по вопросам воздушной войны

Посредством них война может дать почувствовать свои непосредственные удары и за пределами наибольшей дальнобойности огнестрельного оружия, применяемого на земной поверхности, на сотни километров вглубь, на всем пространстве неприятельской территории и морей. Не могут более существовать районы, в которых жизнь могла бы протекать в полной безопасности и относительном спокойствии. Поле сражения ее может более быть ограничено: оно будет очерчено лишь границами борющихся государств; все станут сражающимися, так как все будут подвержены непосредственным нападениям противника; не может более сохраняться различие между сражающимися и несражающимися.

Линии фронта, расположенные на поверхности земли, не могут более защищать то, что находится в их тылу; победа на земной поверхности не предохраняет народ, одержавший эту победу, от воздушных нападений со стороны противника до тех пор, пока победивший на земле не получит возможности, фактически заняв неприятельскую территорию, разрушить то, что дает жизнь неприятельским воздушным силам.

Все это неизбежно должно вызвать глубокое изменение в формах войны, потому что ее основные свойства коренным образом: меняются, и становится ясно, что последующее развитие воздушного оружия, как в области техники, так и в области применения, должно привести к постепенному обесценению вооруженных сил, приспособленных для борьбы на земной поверхности, поскольку эти силы будут находиться во все менее благоприятных условиях для выполнения одной из своих наиболее важных задач, а именно: охраны и обеспечения безопасности страны, которую им поручено защищать.

Грубый, но неоспоримый факт, который должен проникнуть в наше сознание и потрясти его, таков: самая сильная сухопутная армия, развернутая на Альпах, и самый сильный морской флот, крейсирующий в итальянских морях, при современном состоянии воздушной техники не могли бы сделать ничего практически действительного, чтобы в случае войны помешать надлежащим образом подготовленному противнику разрушить — если на то будет его воля — Рим, Милан, Венецию или любой иной из наших ста городов.

Глава III.

Переворот

Мировая война была продолжительной и почти совершенно истощила наиболее глубоко вовлеченные в борьбу страны как победителей, так и побежденных.

Эти явления оказались следствием прежде всего причины технического порядка: усовершенствования огнестрельного оружия — усовершенствования, давшего громадное преимущество обороне, а затем — менее важной причины, так сказать, психологического порядка: не сразу (было понято преимущество оборонительного образа действий именно вследствие достигнутого огнестрельным оружием совершенства.

Наступательная доктрина повсюду окончательно торжествовала [13], до такой степени, что доходили до превознесения преимуществ наступления, забывая, что для того, чтобы начать наступательные действия, прежде всего необходимо иметь потребные для его развития средства. Об оборонительном образе действий говорили только вскользь, как бы против воли. Это привело к мысли, будто бы возросшая мощь огнестрельного оружия содействует наступлению. И это положение провозглашалось во всеуслышание, но было заблуждением, истиной являлось противоположное; простое размышление могло помочь предвидеть это, и опыт войны наглядно это показал.

Истина такова: всякое усовершенствование огнестрельного оружия дает преимущество оборонительному образу действий.

Оборонительный образ действий позволяет дольше сохранять боеспособность своего оружия, ставя его в то же самое время в наилучшие условия для повышения его эффективности, следовательно, это образ действий, сохраняющий и усиливающий эффективность своего оружия. Поэтому легко помять, что с абсолютной точки зрения чем более могущественно, т. е. эффективно, то или иное оружие, тем большую ценность приобретают меры, содействующие сохранению его мощи и предоставлению ему возможности развернуть всю эту мощь.

Отсюда вытекло то обстоятельство, что оборонительные мероприятия никогда не имели более широкого и полного развития, чем в мировую войну, когда они приобрели огромную важность. Чтобы доказать этот факт, достаточно уяснить себе, что все колоссальные оборонительные мероприятия, обеспечивавшие в течение долгого времени незыблемость боевых линий в последнюю войну, имели бы ценность, немногим отличающуюся от нуля, если бы пехота и артиллерия борющихся сторон были вооружены так, как во времена Густава-Адольфа.

Но оборона от увеличения действительности огнестрельного оружия приобрела преимущества над наступлением не только в абсолютном, но и в относительной степени. Предположим, что в окопе за проволочным заграждением находится 1 солдат и что его противникам требуется 1 минута, чтобы пробежать дистанцию атаки. Если обе стороны вооружены шомпольным ружьем, способным выпустить 1 пулю в минуту, то для получения математической уверенности в возможности достигнуть окопа, в котором обороняется одинокий солдат, достаточно, чтобы его атаковали 2 человека, так как больше одного в течение атаки он сразить не может. Но если обе стороны вооружены ружьями, скорость стрельбы которых 30 выстрелов в минуту, то для сохранения той же уверенности нужно атаковать 31 человеком. Весь огонь, который эти люди могут развить перед атакой, не имеет значения, если окоп надлежащим образом укрывает обороняющегося.

В первом случае 1 обороняющийся уравновешивает 1 нападающего, во втором случае он уравновешивает 30 исключительно благодаря тому, что оружие стало в 30 раз действительнее.

Увеличение эффективности оружия приводит, таким образом, к необходимости большего неравенства сил наступающего и обороняющегося для достижения того нарушения равновесия, которое дает победу; увеличение эффективности оружия затрудняет развитие наступления, поскольку последнее для достижения своей цели должно обладать значительным превосходством в силах над противником, и в то же время оно соответственно облегчает сопротивление обороняющегося.

Действительно, в минувшую войну громадная эффективность, достигнутая малокалиберным оружием, давала обороне возможность позволить наступлению подойти к ней на чрезвычайно малое расстояние, чтобы потом остановить и принудить его, — если оно намеревалось сделать еще те несколько шагов, которые отделяли его от цели, — действовать уже не против людей, а против местности, подготовленной для обороны, посредством утомительного и расточительного применения артиллерии всех калибров, с целью совершенно разрушить оборонительные сооружения, вплоть до превращения их в развалины, погребающие под собой своих защитников. Таким образом оказалось, что никогда наступление не было столь затрудненным, жестоким и дорого стоящим, как в мировую войну.

Сказать, что увеличение мощи огнестрельного оружия дает преимущество обороне, не значит возражать против неоспоримого принципа, что только наступление — положительное действие — может дать победу. Это означает только, что наступление, вследствие возросшей мощи огнестрельного оружия, требует значительного превосходства в силах.

В этом убедились лишь с большим запозданием. Поэтому случилось, что в течение мировой войны производились наступательные операции, не обеспеченные надлежащими средствами, а потому не удававшиеся или удававшиеся наполовину. Это привело к истощению сил и к затяжке войны, вследствие необходимости собирать каждый раз громадное количество средств и сил, необходимых для развития этих операций.

Несомненно, если бы войска были вооружены шомпольными ружьями и заряжающимися с дула орудиями, мы не увидели бы ни окопов из железобетона, ни проволочных заграждений, и исход мировой войны был бы решен в несколько месяцев.

В противоположность этому громадная мощь оружия ударилась и притупилась об еще более мощное сопротивление противопоставленной ему брони, и оказалось необходимым в течение долгого времени вновь и вновь бить по этой броне, прежде чем удавалось разбить ее и обнажить сердце неприятеля.