Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

Bonjour, mon bijou, comment Vous portes Vous? [58]

90. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[После 23 июля 1774]

Я думаю, голубчик, что Татияна своим хохотаньем тебя разбудила¹. А хохотала она тому, что кормилица моя, — хватя меня за голову, долго не пускала и расцаловала меня². Однако образ мысли сей моей кормилицы и тебе полюбится, как услышишь, [что] у ней один сын и есть он капитан артиллерийский и послан тому пять лет назад с эскадрою Спиридова³ в Архипелаг, с коих пор она его не видала. Да и письмы почти что не получает. Сегодня она пришла ко мне и говорит: «Слава Богу, что мир заключен, и я сына увижу. Я писала к нему: хотя оттудова все станут проситься, но ты останься. Я слышать не хочу, чтоб ты не служил тут, где нужда». Ma foi, il у a de la vigueur a cette facon de penser d'une femme du commun. [59] Я подарила ей тысячу рублей и отпустила, а тебя, душенька, за вчерашнюю ласку тысячи раз мысленно обнимаю, а притти не могу, ибо передня полна.

91. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[29 июля 1774]

Увидишь, голубчик, из приложенных при сем штук, что Господин Граф Панин из братца своего изволит делать властителя с беспредельною властию в лучшей части Империи¹, то есть, Московской, Нижегородской, Казанской и Оренбургской губернии, a sous entendu [60] есть и прочия; что естьли сие я подпишу, то не только Князь Волконский будет и огорчен и смешон², но я сама нималейше не сбережена, но пред всем светом первого враля и мне персонального оскорбителя, побоясь Пугачева, выше всех смертных в Империи хвалю и возвышаю³. Вот Вам книга в руки: изволь читать и признавай, что гордость сих людей всех прочих выше. При сем прилагаю и Бибикова инструкцию для confrontatie. [61] И тот пункт не худ, где сказано, что всех людей, где б ни были, он может как, где и когда хочет⁴ [казнить и миловать].

92. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[Июль 1774]

Каким образом до рук Ваших дошел сей пакет? Естьли он прислан к Вам для пересылки к Фельдмаршалу, то пошлите его к Чернышеву назад, сказав, что Вы сие делаете для того, что, конечно, ошибкою он запечатан партикулярною его печатью, а не коллежской.

Естьли же Фельдмаршал его к Вам прислал, то скажите мне, и тогда я Чернышеву скажу, чтоб впредь в противности обычаю сие бы не делал, ибо печать его, конечно, не государственная.

93. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[До 1 августа 1774]

Голубчик, странное я тебе скажу. Сего утра вздумала я смотреть план московского Екатерининского дворца и нашла, что покои, кои бы, например, могли быть для тебя, так далеко и к моим почти что непроходны, и вспомнила, что я их полтора года назад зделала сама нарочно таково, за что я была бранена¹, но оставила их так, отговорясь, что места нету. А теперь нашла шесть покоев для тебя: так близки и так хороши, как луче быть не можно. Avec Vous tout devient aise; voila ce que c'est que d'aimer veritablement. [62]

Прощай, миленький.

94. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[До 1 августа 1774]

Что делать, миленький, не мы одне, с кем сие делается¹. Петр Великой в подобный случай посылывал на рынки, где обыкновенно то говаривали, чего он в тайне держал. Иногда par combinaison [63] догадываются. Прощай, душа. Я на плане черчу твой на Москве покой².

95. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[1 августа 1774]

Я теперь только читать могла твою цыдулку. В[еликий] К[нязь] у меня сидел. Кой час оденусь, пущу Кохиуса¹, а луче бы его послать в город и тамо бы вручил он мне свой инструмент, ибо я не одета, а сегодня пятница, и я за столом не обедаю.

Д[уша] м[илая], су[пру]г, м[уж] ми[лый].

96. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[16 августа 1774]

Объявить Военной Коллегии, что до утушенья бунта я приказала Гене[рал]-Поруч[ика] Суворова — быть под командою Ген[ерала] Графа Панина.

97. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[18 августа 1774. Царское Село]

Позволь доложить, друг милой и любезный, что я весьма помню о тебе. А сей час, окончив тричасовое слушанье дел, хотела послать спросить. И понеже не более десяти часов, то пред тем опасалась, что разбудят тебя. И так не за что гневаться, но в свете есть люди, кои любят находить другим людям вины тогда, когда надлежало им сказать спасибо за нежную атенцию всякого рода.

Сударка, я тебя люблю, как душу.

98. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[После 18 августа 1774]

Весьма мне прискорбно, миленький, что недомогаешь, а наипаче, что моими рассуждениями, кои тебе неприятны были вчерась, можно быть, что я умножила в тебе болезни, ибо оне тебя, мне казалось, обезпокоили. Милая душа, верь, что я тебя люблю до безконечности.

99. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[После 18 августа 1774]

Сударушка, ангел мой, ты можешь быть здоровейший человек в свете, буде здоровье твое зависит от моей к тебе любви. Милой м[уж], душа бесценная.

100. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[До 23 августа 1774]

Умные люди так, как и мы дураки, подвержены ошибкам. Ошибае[шь]ся радость, думав, что малейше о Черныш[еве] задумаюсь¹. Все прочие заключенья Ваши в сем случае таковой же силы. Adieu, Amour ou conge. [64]

101. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[23 августа 1774]

Суд не бывает, не выслушивая наперед оправдание обвиняемого. Встала я в осьмом часу, потом пошла в бани¹. Вышедши оттуда, слушала Генер[ал]-Прокурора. И твои доклады имев на уме, чтоб больного не будить, послала тогда, когда думала, что, например, проснулся². Моn Ami, je suis bien fachee que Vousj etes malade, [65] а что не с сердцов, не с досадою, о том не сумневаюсь, ибо знаю, что ни об чем ни досадовать, ни ни сердиться. Ужо посетить буду больных.

102. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[После 23 августа 1774]

Заготовила я теперь к Гр[афу] П[етру] Пани[ну] письмо в ответ на его от 19 ч. и посылаю к нему реестр тех, кои отличились при Казанском деле и коих награждаю деревнями, как Вы то здесь усмотрите из приложенного письма. А впредь, как офицер наградить, кои противу бунтовщиков? Крестьян не достанет, хотя достойны.

Пришла мне на ум следующая идея: в банк Дворянский орденская немалая сумма в проценты идет¹. Я из процентов велю противу орденских класс[ов] производить им пенсии. Как Вам кажется?

Adieu, mon tonton. [66]

103. Екатерина II — Г.А. Потемкину

[После 23 августа 1774]

Я думаю, что прямой злодейский тракт на Царицын, где забрав Артиллерию, как слух уже о его намерении был, пойдет на Кубань. А по сим известиям или сказкам десяти Саратовских казаков он намерен на Дон итти¹, который от Царицына в 60 верстах и, следовательно, уже сие бы было обратный ему путь. И естьли сие сбудется, то он [с]толкнется с Пушкиным², и тут его свяжут, нежели ингде. Защищенье Керенска показывает, как сие лехко противу толпищи черни³. Делать теперь нечего. Все поздо будет. А вопль Щетнева скорее чего зделает, ибо он правил на ногах и Долгорукова, и Щербинина⁴.