В защиту науки

ЭЛ. Кругляков

Н е раз доводилось мне давать интервью самым разным изданиям — как нашим, так и зарубежным. Естественно, что при их записи и расшифровке неизбежны неточности. Поэтому перед интервью я ставлю условие: после расшифровки текст должен быть мне показан. Обычно это условие выполняется, что способствует улучшению качества текста: устраняются неточности и шероховатости, иногда слегка меняется сам текст в интересах читателей (вводятся уточнения для лучшего восприятия и т. д.). Иногда журналист после обсуждения текста в редакции просит что-то добавить или сократить. Я всегда отношусь к таким просьбам с пониманием.

В конце прошлого года меня посетил редактор одного из отделов газеты "Аргументы и факты" В.А. Суичмезов. После беседы, которую Владимир Александрович с моего ведома записывал, он предложил мне часть нашей беседы представить в виде интервью. Я согласился и вскоре получил от него расшифровку фрагментов беседы. Еще через несколько дней текст был окончательно готов. Месяц спустя, когда закончилась праздничная новогодняя суматоха, Владимир Александрович позвонил мне и сообщил, что текст в ближайшее время будет опубликован, но редакция просит его смягчить. Я отказался это делать, заметив, что газета, если ей что-то не нравится, может просто не публиковать интервью. На этом наш разговор, проходивший в весьма корректной форме, закончился. А вскоре интервью было опубликовано. Из него я узнал, что беседовал со мной не В. Суичмезов, а В. Соколов, которого я никогда не видел. Впрочем, может быть, всю редакционную работу делал действительно он — мне трудно судить. А вот о том, что стало с первоначально согласованным текстом, хотел бы поговорить.

Русский язык — удивительно тонкая штука. Кто не помнит царскую резолюцию "казнить нельзя помиловать", где всего лишь место запятой радикально меняет смысл? Можно привести массу примеров, когда исчезновение одного-двух слов может существенно исказить смысл текста. В опубликованном интервью кое-где исчезли отдельные слова, небольшие группы слов и целые блоки. Кстати, последний случай — наиболее безобидный. Здесь, по крайней мере, не происходит искажений смысла. Да и смириться с этим можно: газета экономит место. А вот с удалением отдельных слов и небольших фрагментов либо с их перестановкой из одной части интервью в другую трудно согласиться: подобные действия, к сожалению, меняют акценты. Но что я считаю совершенно недопустимым, так это появление новых вопросов, которых в интервью не было, и ответы на которые (мои!) были даны по другому поводу. Если бы в реальном интервью прозвучала реплика журналиста о том, что «им (физикам. — Э.К.) удалось «отмерить» нужную длину лазерного луча», естественно, она не смогла бы попасть в газету из-за некорректности приведенного выражения. Увы, реплика журналиста попала в текст, а я, как ни в чем не бывало отвечаю на вопрос, не замечая ошибочного нагромождения слов. Чтобы читатель представил, чем еще недоволен автор, привожу исходный текст интервью, опубликованного в еженедельнике "Аргументы и факты" № 6, 2001 г.; жирным шрифтом выделены фрагменты, опущенные редакцией

"АиФ".