Знание - сила, 2004 № 05 (923)

Спектр человеческих идеологий в конце IX века почти столь же (а местами — гораздо более) пестр, как спектр этносов и государственных образований. Понятно, что три мировые религии: христианство, ислам, буддизм — и ряд сходных национальных идеологий (даосизм в Китае, зороастризм в Иране, индуизм в Индокитае, иудаизм на Ближнем Востоке) охватили большую часть человечества своим влиянием. Легко понять сохранение племенных культов у множества этносов, не включенных в державный образ жизни. Менее понятно (и более интересно) интенсивное ветвление мировых религий в умах и душах значительного числа подданных и соседей великих держав. Например, в IX веке часть волжских булгар приняла ислам — чтобы подчеркнуть свое противостояние враждебным соседям (хазарам). Аналогично, грузины приняли православие — чтобы не объединяться в вере с соседями монофизитами (армянами), которых объединяла с грузинами общая династия князей — Багратиони.

Но были и более увлекательные примеры: хуррамиты и павликиане. Первые объявились в Азербайджане и считались потомственными еретиками иранского корня. Их вождь Бабек следовал многим заветам давнего бунтаря Маздака и старался перевернуть Халифат вверх дном так же, как Маздак перевернул державу Сасанидов — заменив классическую монархию теократической республикой. В обоих случаях восстание быстро охватило массы и привело к синтезу устойчивой локальной державы, но через 20-30 лет было подавлено имперскими войсками, с поголовным истреблением идеологов мятежа.

В IX веке выяснилось, что подобные расколы возможны и в христианском содружестве. Во многих районах Малой Азии (давнего поля битв между Византией и Халифатом) появились «павликиане» — еретики, отрицавшие не только светскую власть, но и церковную организацию: «Нет власти, аще не от дьявола!» Более всего эти бунтари ненавидели имперских чиновников и православных священников — опору великой державы. Вскоре павликиане усвоили давний тезис персидских манихеев и хуррамитов: что весь материальный мир — огромное Зло, и должен быть разрушен ради освобождения людских душ из плена их тел. Нелепо поклоняться кресту: ведь этим орудием дьявол мучил Христа! И так далее...

Казалось бы, подобная «антисистема» не может овладеть умами и страстями значительной массы людей на долгий срок — больший одного поколения. Но получилось иначе: хуррамиты и павликиане проявили способность к регенерации, достойную Лернейской гидры, как только Халифат Аббасидов начал раскалываться. Во многих его регионах появились идейные наследники маздакитов и хуррамитов. Их называли по-разному: сарматами, исмаилитами и т.д. Общим было одно: борьба с любым проявлением государственной власти или централизованной церкви путем нигилистического вероучения и хорошо организованного подполья.

Когда византийские войска уничтожили крепости павликиан в Малой Азии, их движение там затихло. Но тем временем Болгария увязла в войне за независимость от Византии — и царь Симеон приютил у себя беглых павликиан, хотя сам не впал в ересь. Через полвека эти пропагандисты создадут в Болгарии массовую секту богомилов, которая вдохновит потомков Симеона на борьбу до последней стрелы и вызовет небывалый террор победителей-ромеев против побежденных болгар. А потом ересь богомилов перескочит в Католическую ойкумену — сразу после того, как папа Григорий VII начнет превращать католическую церковь в политическую партию. В ответ в Северной Италии оформится ересь катаров («чистых»), которую трудно отличить по догматам и по уровню ожесточенности от богомилов и павликиан. Затем эта ересь даст побеги в Южной Франции — и продержится там до полного подчинения этих краев войсками парижского короля Филиппа II в 1244 году.

Эта цепная реакция изоморфных религиозных антисистем охватила почти весь Средневековый мир по достижении его державами и церквами определенного возраста — почти такого, какой выпадал на долю античных империй. Но те державы не имели сложных государственных церквей — с высокой культурой проповеди и контроля за поведением верующих. Вероятно, по этой причине Парфия и Рим, Хань и Тан умирали, не вызывая идейных потрясений. Их средневековые преемницы приобрели иную способность: порождать религиозную антисистему при каждом кризисе державы.

Видимо, такова расплата за совмещение двух независимых человеческих стремлений: к материальному благополучию при жизни (это обещает государство) и к блаженству души после смерти — ради этого возникают мировые религии. Все Средневековье заполнено попытками достичь обеих целей разом — и тяжкими кризисами после каждой неудачи на этом пути. Несмотря на столь грозный эффект «идейного прогресса», вера в возможность прогресса, раз возникнув, не исчезала в средневековом социуме в течение многих веков, принося верующим все новые надежды и новые бедствия. Только Дальневосточная ойкумена проявляла иммунитет к этой глобальной эпидемии — до тех пор, пока европейский капитализм не внедрил свою заразу и в этих краях. Но это — совсем другая история.

Поздравляем лауреатов!

В 2003 году лауреатами «3 — С» стали

Сергей Анатольевич Старостин —

счастливый человек, занимается любимым делом, входит в пятерку лучших лингвистов мира. Круг его интересов — сравнительное языкознание, происхождение и развитие множества самых различных языковых семейств. И вот что важно — он не просто лингвист, полиглот, говорящий на дюжине языков и оперирующий многими сотнями других. Старостин ощущает себя ответственным за языки мира, считая, что любой из них — уникальное явление, отражающее особенности народа и его культуру и потому нуждающееся в сохранении и защите.

Как флора и фауна из «Красной книги».

Его выступление на страницах нашего журнала, посвященное самому раннему этапу возникновения единого праязыка человечества, — первое. Надеемся, не последнее.

Игорь Лалаянц родился в 1945 году в Москве. Окончил биофак МГУ в 1970 году, кандидат биологических наук. Изучал генетические законы наследования в счастливом браке, родив замечательную дочь. Публикуется в разных изданиях 20 лет.

Круг его интересов — молукулярные механизмы действия генетических структур, различных биохимических процессов в клетке, имунной системы, предыстория жизни. Лауреатом стал за серию статей по молекулярной генетике, опубликованных в прошлом году: «Запрет на клонирование Христа?» (№ 1), «ДНК: первые сто лет» (№ 3), «РНК: о, новый дивный мир» (№ 5), «Детектор лжи на молекулярном уровне» (Me 8), «Социо-рацио-эмоцио» (№ 10).

Чесноков Сергей Валерьянович.

Почти профессиональный маргинал — возможно, потому, что представляет области знаний, которым еще предстоит стать респектабельными. Более того, он их создает. Всегда имеет собственный взгляд на общепринятые вещи и собственное отношение к общепризнанным авторитетам.

Автор книги, которая до времени лежит в столе, однако содержит идеи, уже приносящие ощутимую пользу и прибыль.

А если бы вы слышали, как он поет!!

Шевченко Вячеслав Васильевич — много лет занимается философией естественных наук. Явно не разделяет распространенной идеи о противопоставленности гуманитарной и естественнонаучной культур. О чем и о ком бы он ни писал: о Кеплере, Леонардо, Эйнштейне или о демонизме современной техники — в конце концов всегда получается текст о глубинном единстве разных форм и познания, включая науку и искусство.