Знание-сила, 2002 № 11 (905)

Топографический план деления крито-микенскоО цивилизации в соответствии с делениями на Фестском диске

Как сообщает американская служба геологических исследований,за последние годы в реках США повысилось содержание эстрогеноподобных веществ. Их основной источник – тонны оральных контрацептивов, прошедших через организм американских женщин и попавших в сточные воды. Эти вещества, особенно в смеси с некоторыми пестицидами, оказывают специфическое влияние на животных. В частности, во Флориде наблюдается сморщивание пениса у самцов аллигаторов, а у некоторых рыб протеины, участвующие в формировании икры, стали производиться организмом не только самок, но и самцов. Страдают не только водные животные, но даже птицы: избыток женских половых гормонов, полученный ими с пищей, нарушает нормальное брачное поведение – растет число «холостяков», не умеющих правильно петь и привлекать самку, соответственно сокращается и численность популяций.

Крошечное прозрачное кольцо, вживляемое в роговицу, может позволить близоруким навсегда забросить очки и не прибегать к лазерной хирургии.

В ходе 15-минутной операции, проводимой под местным наркозом, хирург делает крошечный надрез вокруг роговицы и вставляет кольцо. Оно изменяет кривизну роговицы, в результате чего лучи света фокусируются точно на задней стенке глаза, на сетчатке, которая передает зрительные сигналы в мозг.

После установки кольца пациенты не чувствуют боли или неприятных ощущений, причем кольцо изменяет внешний вид глаза не больше контактной линзы. Клинические испытания кольца для роговицы проводятся в десяти медицинских центрах США.

Дебаты о первопричинах транссексуальности ведутся давно, и пока не выяснено, лежат в ее основе психологические или биологические факторы. Обнаружив подобные наклонности у знакомых или близких, знайте, что речь идет не об извращенцах или людях с расшатанной психикой. Голландские ученые из Netherlands Institute for Brain Research обнаружили в головном мозге человека, в гипоталамусе, область, отвечающую за сексуальное поведение. У обычных мужчин она обширнее женской. А вот у мужчин-транссексуалов размеры области такие же, как у женщин. В силу невыясненных пока причин головной мозг и тело транссексуалов изначально имеют разный пол. Это и побуждает их делать операцию.

Персонажи мультфильмов покемоны становятся объектом науки. Зоолог Эндрю Белмфорд из Кембриджа сравнил интересы восьми летних британцев в биологии и «покемонологии». Оказалось, что дети прекрасно разбираются в большинстве (до 90 процентов) видов покемонов и в особенностях их «биологии». Однако более половины самых обычных растений и животных им неизвестны. Дети плохо представляют себе проблемы охраны живой природы, хотя наслышаны о лабораторной науке, особенно о генетике и клонировании (чем, собственно, и «нашпигованы» сериалы). Выводы: создавая очередную «жвачку для ума», нужно не забывать направлять интерес детей на проблемы экологии и охраны природы.

Галина Бельская

В круге ада

– Алло! Алло! Ты слышишь меня? Ну, где ты шляешься? Ну, приходи. Я прошу тебя, я очень тебя прошу, я прошу тебя, я прошу…

Она говорит это тихо и громко, шепчет и плачет второй час подряд. Ее привезли перед самым обедом.

Привезли и привязали к кровати в коридоре рядом с палатой, где я сижу возле своей дочки.

Я слышу все очень остро. Как звенят тарелки, как бодрые санитарки шутят и зовут тех, кто может подойти и взять обед…

Сначала везут кисель, серый, жидкий, и разливают в жестяные кружки. Стаканов здесь нет: стекло, вилки, ножи – не положено. Это – отделение психосоматики.

Мыслей нет никаких, мелькают просто слова. Или вдруг вспоминаю письмо из первого пионерского лагеря. Она писала: «Здравствуй, мамочка. Я живу хорошо. Мамочка, забери меня отсюда. Мамочка, пожалуйста, забери меня отсюда, мамочка, забери меня отсюда, забери меня поскорей…». И весь мятый листочек в линейку с двух сторон был исписан этими словами. Ей казалось, что если она перестанет это писать-говорить, то просьба прервется, а она не могла ее прервать. Как заклинание. Тогда, двадцать лет назад, я приехала и забрала ее. Спасла. Мы шли по узенькой тропинке через редкий лесок, и она все время забегала вперед и смотрела снизу вверх мне в лицо, еще не смея поверить.

Эта женшина тоже заклинала.

– Алло, алло, ты слышишь меня?

Она еще в той жизни, где ее не слышали.

Я сижу недвижно. Мне кажется, если я пошевельнусь, я упаду.

Я не беру обед своей дочке. Просто сижу, а когда она откроет глаза, я буду улыбаться…

– Помогите! Помогите! – это совсем рядом. Нестарая грузная женщина. Я здесь уже седьмой день и знаю, что помочь ей нельзя. А теперь, когда пишу, знаю, что ее уже нет. И радуюсь – отмучилась. За все это время к ней никто не пришел. Ни родной, ни просто знакомый человек. Как это могло случиться?

Данте Алигьери. «Новая жизнь». Перевод А. Эфроса

Я начинаю эти записи, чтобы понять. Что?

В таких местах жизнь предстает обнаженной в трагичные свои минуты. Здесь все доведено до крайности, и потому отчетливей и лучше видно, что приводит человека к самому краю. И все, что спасает его, – профессионализм, воля и великое терпение, и любовь к людям несмотря ни на что – тех, кто стоит на страже жизни.

Заведующий этим психосоматическим отделением – Самуил Яковлевич Бронин. Ему-то я и надоедаю своими расспросами и разговорами. Он занят, очень занят, сильно чем-то озабочен, но в какой-то момент воодушевляется.

Вопросы психиатрии, даже несмотря на перестроечную гласность (наш первый разговор происходил в июне 1992 года), совсем не попадают в печать. И не случайно – люди всячески избегают знакомства с нашим предметом, испытывают к нему явную антипатию и реальное чувство страха. Это подтвердит любой больной и любой врач, находящийся с ним в одной упряжке. Тот и другой расскажут о негласном и потому особо действенном остракизме – умолчании и неприятии, которыми оба окружены. Поэтому любой разговор о психиатрии начинать надо едва ли не с азов.

Мы сидим в его кабинете, маленьком, очень тесном. Все время заходят то сестры, то врачи, что-то спрашивают. Вдруг срочно нужно перетаскивать стулья и шкафы из другого отделения, и Бронин извиняется, вскакивает и убегает. За окном – дождь. Я вижу, как он бежит по лужам, не разбирая дороги. Какие стулья? При чем тут они? Но я ничему не удивляюсь, наша жизнь – сплошной абсурд, и здесь, в больнице, так же, как и везде. Печать убогости и запушенной нищеты лежит на всем. Какая-то неистребимая бедность с ее запахом и бесцветностью! Глаз ни на чем не может задержаться, скользит бесприютно. Приходят на память слова: