Дорога в Средьземелье
Дорога в Средьземелье читать книгу онлайн
Фундаментальное исследование творческого мира Дж. Р.Р. Толкина, предпринятое его другом и преемником на кафедре английской литературы. «Властелин Колец» как философски–лингвистическая эпопея. Порождающая поэтика в качестве магического кольца. Языковые и литературные корни.
Подлинная энциклопедия Дж. Р. Толкина и толкинизма.
Впервые на русском языке.
От переводчицы «Властелина Колец» Марии Каменкович.
Для продвинутого и отчасти задвинутого читателя.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Pictures — Pictures by J. R. R. Tolkien,with Foreword and Notes by Christopher Tolkien (London: George Allen&Unwin, 1979).
RGEO — The Road Goes Ever On and On: A Song Cycle (Poems by J. R. R. Tolkien, Music by Donald Swann) («Бежит дорога вдаль и вдаль: цикл песен» — ст. Дж. Р. Р. Толкина, муз. Дональда Сванна). Allen&Unwin, London, 1968.
SGPO — Sir Gawain and the Green Knight. Pearl and Sir Orfeo, trans, by J. R. R. Tolkien, ed. and with a preface by Christopher Tolkien (London: George Allen&Unwin, 1975). vol. — volume, том.
YWES — главы Philology, General Works, в сб.: The Years Work in English Studies.Vol. 4–6. London, Oxford University Press, 1923–1925. Цитаты приводятся по номеру тома и странице.
Глава I
«ЛИТ.» И «ЯЗ.»
СТАРЫЕ АНТИПАТИИ
«Немногие взрослые читатели захотят перечесть эту книгу еще раз». Этими словами анонимный обозреватель «Литературного приложения к “Таймc”» (7)подытожил свое суждение о «Властелине Колец» Дж. Р. Р. Толкина. Должно быть, тогда, сразу после выхода этой книги в свет, обозревателю казалось, что, выступая с таким пророчеством, он ничем особенно не рискует. Сегодня вообще мало кто из взрослых (да и детей) перечитывает книги, да еще такие длинные, как «Властелин Колец». И тем не менее обозреватель угодил пальцем в небо. Большей ошибки совершить было невозможно. Но промах «Таймса» не остановил критиков. Через шесть лет, после того как все три тома «Властелина Колец» выдержали каждый в отдельности по восемь–девять изданий (и это только в твердой обложке!), критик Филипп Тойнби выразил в журнале «Обзервер» глубокое удовлетворение тем, что книгу стали, как ему показалось, покупать гораздо реже (8). Тойнби объявил, что большинство наиболее пламенных поклонников профессора Толкина начинает, как он выразился, «продавать свои акции», и «в наши дни эти книги постепенно погружаются в пучину милосердного забвения». Через пять лет количество проданных экземпляров американского издания «Властелина Колец», стремительно увеличиваясь, перевалило за первый миллион, что дало толчок волне прилива, которая так никогда и не отбежала на исходные рубежи 1961 года, хотя и уровень 1961 года можно считать более чем респектабельным.
Дело здесь не в том, что обозревателям иной раз случается ошибиться. Они ошибаются так часто, что на их ошибках не стоило бы и останавливаться. Удивительно то, с каким извращенным упорством настаивают они на своих ошибочных оценках, и добро бы речь шла только о литературных достоинствах той или иной книги: тут к ним никто не стал бы придираться, ведь в этой области ничего нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Нет — они говорят об общественном признании, о спросе на книги, хотя тут–то поставить их на место как раз не представляет никакой трудности, причем для сомнений не останется даже самой узкой лазейки! Но и с теми из критиков, которые нашли в себе силы признать, что некоторым читателям Толкин все–таки нравится, дела обстоят не намного лучше. В чем же секрет популярности «этой белиберды», спрашивает сам себя Эдмунд Уилсон из газеты «Нэйшн» (9)? Надо думать, умозаключает он, разгадка в том, что «некоторые читатели — и в Британии таких, возможно, больше, нежели где–либо, — на всю жизнь сохраняют вкус к подростковому чтиву». Примерно за двадцать пять лет до цитируемого выступления этому критику случилось однажды — в его же книге под названием «Замок Акселя» — произнести небольшую увещевательную проповедь в адрес упрямых ортодоксов, нетерпимых ко всему новому в литературе:
«Неплохо бы помнить, — пишет он, — что наш внутренний отклик на вызов, который бросает нам новая литература с ее суггестивным языком, во многом необъясним. Всякий раз, характеризуя какую–нибудь новую и непривычную вещь, которая не имела счастья задеть нас за живое, мы не стесняемся утверждать, что это–де «белиберда» или «бессмыслица». И все же если кто–нибудь станет утверждать, что его эта вещь взволновала и что он извлек из ее чтения удовольствие или пользу, мы будем обязаны поверить ему на слово» [1].
Нельзя не признать: правило хорошее. Но к тому времени, как господин Уилсон добрался до «Властелина Колец», он, по–видимому, успел об этом правиле позабыть. А может быть, в процитированном отрывке «мы» просто следует везде заменить на «вы», и все встанет на свои места?
Похожую игру с местоимениями устраивает в книге «Современная фантастика» критик К. Н. Манлав (1975). Эта книга развивает ту мысль, что из всех произведений современной фантастики верными «первоначальной идее» остались только те, кто, солидаризуясь с критическими замечаниями Эдмунда Уилсона, находятся как минимум в оппозиции к популярности Толкина — популярности, которая в 1975 году, конечно же, весьма заметно возросла по сравнению с 1956 годом. Манлав полагает также, что «вся эта суета» вокруг Толкина, возможно, не более чем общенациональное британское заблуждение, хотя ему лично приятнее было бы обвинить Соединенные Штаты и «вечное американское томление по корням». Может быть, однако, дело только в большом объеме толкиновской книги и ни в чем другом?
«Без сомнения, — пишет Манлав, — количество страниц, которое приходится перевернуть читателю, уже само по себе может сделать повествование увлекательным. Когда встречаешься с великой книгой вроде эпоса Мэлори, возникает почти уверенность, что в объеме–то вся и суть. Но книга Толкина — совсем другое дело, ведь ей так и не удалось особенно увлечь нас» [2].
Кто именно скрывается под этим «нас»? Читатели «Современной фантастики»? Читатели «Властелина Колец»? Разумного ответа на этот вопрос в природе не существует. Эта критика кичится своей эрудицией, но, как и в случае с Тойнби, Уилсоном и анонимным обозревателем литературного приложения к «Таймс», строит свои аргументы на голом отрицании. Читателям не понравится «Властелин Колец», читателям не нравится «Властелин Колец», «Властелин Колец» им уже разонравился. И дело с концом.
Я думаю, что эссе Манлава не только раздосадовало бы Толкина, но и, на некий извращенный манер, позабавило бы его. Ему и раньше приходилось сталкиваться с подобной критикой. По сути, именно она предоставила ему основной материал для лекции, прочитанной им в 1936 году в Британской академии и поддразнивающе озаглавленной «Беовульф: чудовища и критики». В этой лекции шла речь о критиках «Беовульфа» (10). Интересно, что критики говорили об этой древнеанглийской поэме примерно то же самое, что и критики «Властелина Колец» о книге Толкина: «Беовульф» — де «не работает», эта вещь «изначально неумна», и «нас она никогда не увлекала». «Правильный и трезвый вкус, — писал Толкин, — может отказаться признавать, что МЫ (о, это гордое «МЫ», долженствующее объять собою всех наших современников–интеллектуалов!) способны хоть сколько–нибудь интересоваться великанами и драконами. Как же озадачен бывает этот «трезвый вкус», когда заметит, что получает огромное удовольствие от чтения поэмы, повествующей именно об этих вышедших из моды созданиях!» (11)В 1936 году Толкин еще не мог знать, как легко и быстро расправляется «правильный и трезвый вкус» с этой своей «озадаченностью» (а заодно и с «удовольствием»). Остальное в равной мере можно отнести и к откликам критики на толкиновского «Властелина Колец». Вне сомнений, Толкин счел бы за своего рода честь то, что он, как и автор «Беовульфа», вынудил критиков искать убежища в «потраченном молью и безнадежном «МЫ».
