Фанткритика — это просто

В 1981 году в журнале «Советская библиография» в небольшой статье к шестидесятилетию со дня рождения отметили достижения Ляпунова в области библиографии: «Указатели Б. В. Ляпунова были и остаются ценными библиографическими пособиями по фантастике». Через десять лет известный тогда библиограф Александр Осипов в «заметках по поводу двух юбилеев» под заглавием «Зачинатели», опубликованных в НФ-журнале «Четвёртое измерение», справедливо отмечал: «В последние годы повсеместно убеждаешься, к сожалению, как легко вычёркиваются из нашей памяти имена людей, ушедших от нас совсем недавно. Вычёркиваются исключительно по причине нашей внутренней усталости и безразличия к судьбам культуры и литературы…» А затем напоминал о Ляпунове, внёсшем заметный вклад в отечественное фантастоведение, как человеке, у которого любовь к фантастике «была профессиональным пристрастием на всю жизнь».

ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ ПОСТМОДЕРНИСТ

Весной прошлого года в Москве переиздали, пусть и небольшим тиражом, книгу, полвека назад «нашумевшую» если не на весь Союз, так уж на его столицу точно. Уже немолодой автор, ярко дебютировав в начале недолгого «золотого века» советской НФ, сразу стал широко известен как среди юных любителей фантастики — ведь сокращённый вариант романа (с рисунками Л. Смехова) печатался в сентябре-декабре 1959 года в «Пионерской правде», выходившей тогда миллионными тиражами; так и в писательской среде. На его единственный опубликованный НФ-роман, вышедший немалым и по тем временам тиражом в 215 000 экземпляров, проиллюстрированный (даже цветными вкладками) известным художником Николаем Гришиным, появилось не менее полудюжины рецензий (впоследствии рецензенты откликались даже на его рассказы и повести, появившиеся в журналах). Произведения писателя перевели на полтора десятка языков — чем не европейская известность… В аннотациях писали: «Научной фантастике автора присущи острые драматические сюжеты, динамичность действия. Его герои — преимущественно советские космонавты, штурмующие просторы Вселенной… Совершающие на гравитонной ракете полёт к центру Галактики, знакомящиеся с жителями других миров, обладающих высокой цивилизацией… Широкий загляд в будущее, стремление рассказать о людях будущего — привлекательные черты творчества автора, дебют его удачен. Книга читается с неослабевающим интересом, она очень актуальна сейчас, когда человечество стоит на пороге полётов в космос».

Только вот «известность» автора «Гриады» Александра Лаврентьевича Колпакова, девяностолетие со дня рождения которого приходится на этот месяц, стала «скандальной» — так и написано в отечественной «Энциклопедии фантастики»! Авансом заявив, что роман, несомненно выделяющийся буйным полётом фантазии — чуть ли не новое слово в советской НФ, издатели и доброжелатели после его выхода жестоко поплатились за своё хорошее отношение — ведь ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным! Критика последовала со всех фронтов! В коротенькой заметке «Одухотворённое лицо метагалактианина» в майском номере «Литгазеты» за 1960 год кандидат педнаук И. Назимов, покритиковав стиль романа: «Биопсихология, эллиптический параболоид, электронно-мезонная форма движения… Лучезарные глаза, устремлённые в пространство, выдавали гигантскую работу мысли», высказывал пожелание: «О друг мой, не говори красиво… и непонятно…» Затем в февральском номере «Комсомолки» за 1961 год публикуют впечатления о книге восьмиклассника Юры Романова — под заглавием «Тема космическая, а проступок — ученический». «Сколько в ней надуманных эпизодов, сколько нелепостей, а то и самой обыкновенной чепухи, прикрытой „научными“ рассуждениями, которые кажутся сомнительными…» Мало того, не по годам сообразительный школьник находит в книге сцены и строки, «удивительно совпадающие» с романом «Когда Спящий проснётся» Уэллса! «У нас в школе это называется списыванием»… Как же быть со «списывателем» — задаёт он закономерный вопрос…

В майском номере «Учительской газеты» известный тогда критик Александр Лейтес в статье «Фантастика и реальность» подводит итог: «Малохудожественным и противоречащим основам научного мышления представляется нам роман „Гриада“, разошедшийся большим тиражом…»

В журналах с «выговорами» также не стеснялись. Мэтр послевоенной советской НФ Виктор Сытин писал в статье «Отражение мечты» (1961): «Интерес к проблеме завоевания космоса вызвал ряд поспешных и примитивных, конъюнктурных и спекулятивных произведений. О бесконечных приключениях космонавтов, залетевших непонятно как „к центру галактики“ — „Гриада“ Колпакова. В случае с его „творчеством“ мы имеем дело не только с уголовной и беспардонной халтурой, но и с „воинствующей аполитичностью“…» Не менее суров был и будущий классик советской НФ Анатолий Днепров, в своей статье «НФ для исследования будущего» («Молодой коммунист», 1961-№ 8) он возмущался тем, что «ни одно выдвинутое положение автор не доказывает»! А что говорить о «замораживании» любимой на полтора миллиона лет!.. «Роман — типичный образец произведений, где титр „НФ“ используется не по назначению».

Попробуем разобраться — насколько обоснованы претензии советских критиков полувековой давности с точки зрения современного состояния российской фантастики, не исключая, конечно, «Гриаду» из контекста истории советской НФ. Половина претензий, надо признать, справедливы… Многовато в начале «научно-популярных» объяснений и наивных мечтаний. Автор не следует приведённому в его же тексте высказыванию Тургенева: «Избегай говорить напыщенно». Приключения героев на Гриаде выдумываются иногда только «ради приключений». Но вот «НФ»-часть (что бы ни писал Днепров) даже сейчас выглядит впечатляюще (и с чего бы это фантаст должен доказывать свои предположения?) В 2260 году межзвёздник Андреев и «второй Эйнштейн» академик Самойлов готовятся к полёту на гравитонной ракете на 30 000 световых лет. При старте «малютки» (всего-то 300 метров) «Урании» с лунного космодрома происходит «заметное смещение Луны с орбиты»! «Пожирающий пространство» звездолёт достигает скорости света и… оказывается в межгалактическом пространстве — 307 000 парсеков одним махом! Масштабы! Романтика дальних миров… Да и описания Гриады и грианоидов не так уж плохи, хотя мастером стилистики Колпакова не назовёшь, конечно. Тамошний «Золотой век» не так уж хорош, лицемерен и лжив, действует «мощная идеологическая машина» (не камешек ли это в огород?..) В противостоянии землянам помогают трёхметровые гиганты из другой Метагалактики, читающие мысли, для которых и 83 миллиарда парсеков — не предел. Боевые действия с применением «лучистой энергии» заканчиваются победой «наших», а затем — с применением «чудесного генератора Син» — в «электронно-мезонной форме движения» двое землян и метагалактианин Уо через два часа оказываются на окраине Солнечной системы. Через миллион лет Андреев встречается со своей любимой Лидой, выпущенной из Пантеона Бессмертия… Новая физическая теория освещает запутанные вопросы земной физики — «во имя счастья и прогресса трудового человечества!» Ну кто скажет, что у автора нет фантазии?

Что касается «плагиата», то вряд ли Колпаков осознанно пошёл на этот «криминальный» шаг. Нынешний патриарх Б. Н. Стругацкий вспоминает: «Я присутствовал на заседании, где беднягу Колпакова долбали за эту книгу… Будучи разоблачён, он мямлил какую-то чушь». Ну получилось так — автор, опьянённый полётом своей необузданной фантазии, для ускорения работы над книгой не постеснялся «прихватизировать» кое-что вечное… А на обвинения в собирании воедино «штампов авантюрной фантастики» современный «списователь» вообще может заявить — я постмодернист, что в одной из трактовок этого многозначного термина подразумевает «эстетический эклектизм»…

Кем же был этот «возмутитель спокойствия» советской научной фантастики начала шестидесятых? Родился будущий офицер, журналист и фантаст 15 февраля 1922 года в Нижнем Поволжье, в селе Мачеха Царицынской губернии, впоследствии — Киквидзенского района Сталинградской области. О родителях сведения самые фантастические: отец служил на границе «то ли с Турцией, то ли с Пакистаном», затем занимал руководящие должности, в 1937 году был репрессирован. Мать — юная наложница из гарема какого-то восточного владыки, умершая очень рано. Сашу и сестру воспитывала мачеха, в детстве они жили в казачьей станице на Дону. После окончания средней школы Александр недолго работал литсотрудником в районной газете. В 1940 году был призван в РККА, участник ВОВ, служил в артполку, участвовал в боях, был отмечен наградами. В 1944-м был отозван с фронта на командирские курсы, уже офицером прослужил в армии ещё одиннадцать лет. Учился в Военно-химической академии имени Ворошилова, но вот получил ли высшее образование и специальность инженера-химика — вопрос? Ведь военная «карьера» Колпакова закончилась на капитанской должности… Уволенный из армии, с 1956 года до середины семидесятых работал в московских НИИ (инженером, научным сотрудником, завлабораторией). Получил ряд авторских свидетельств на изобретения по части химтехнологии.