СССР - цивилизация будущего. Инновации Сталина

В конце 50-х годов группа физиков и математиков (академики М.В. Келдыш, П.Л. Капица, И.К. Кикоин и М.А. Лаврентьев), работавших на стыке фундаментальной и прикладной науки, предложила важное новшество в системе образования школьного уровня. При поддержке оборонных министерств по решению ЦК КПСС была создана система физико-математических интернатов и специализированных физико-математических школ. В начале 60-х годов возникли физико-математические школы-интернаты в Москве, Ленинграде, Новосибирске. Страна была разделена на три зоны, приписанные к этим городам. В каждой зоне проводился отбор школьников, которых приглашали учиться в этих школах.

Были учреждены всероссийские и всесоюзные физико-математические и химические олимпиады. Тогда же был создан юношеский физико-математический журнал «Квант» под совместным руководством АН СССР и Академии педагогических наук СССР. Редколлегия журнала вела просветительскую работу со школьниками страны, проводя летние и зимние физико-математические школы и конференции, а также по переписке. Она же возглавляла работу методической комиссии и формировала жюри всесоюзных математической и физической олимпиад. Статус олимпиад был очень высоким — Всесоюзную математическую олимпиаду возглавлял академик А.Н. Колмогоров.

По инициативе СССР стали проводиться Международные математические олимпиады — сначала в странах социалистического лагеря, затем и в других странах. Советские команды на этих олимпиадах занимали, как правило, высокие места. Примечательно, что в составе всех трех команд (математической, физической и химической) на Международных олимпиадах школьники из провинциальных городов СССР ни в чем не уступали столичным, — понятие «провинции» по отношению к образованию потеряло к 60-м годам свой прежний смысл. Это было качественным изменением в социодинамике знания в СССР.

Для школьников был важен и другой канал движения знания — шефы. Каждый НИИ имел подшефные школы. Приходил в класс инженер из Института автоматизации и телемеханики АН СССР, рассказывал о своей работе, о датчиках и обратных связях. Обычный мужчина в потертом пиджаке. Потом вытаскивал из кармана игрушечный трактор на батарейках, пускал по классу, и это было чудо. Трактор отыскивал себе дорогу в лабиринте, «осматривал» препятствия, «думал». Эти кибернетические машины школьники видели и трогали руками в начале 50-х годов — и могли поговорить с человеком, который их конструировал и делал в мастерской. А потом он вез весь класс в ЦАГИ, где монтировал какие-то датчики, и там его знакомые рассказывали об аэродинамике и показывали стенды.

Так и формировалось советское «общество знания», но процесс этот не был хорошо осмыслен, и важное знание о нем было утрачено. Забылось даже знание о проблемах, которые вскрылись в 60-е годы и которые придется решать в ближайшем будущем. Ведь уже тогда выявилась вещь, которая казалась странной, — значительная часть подростков не хотела принимать всех этих форм и даже была враждебно к ним настроена. Казалось бы, тебе открыли доступ к огромному благу — но они не желали, причем активно. С чем сопрягались эти установки, какие условия их порождали, как эти молодые люди поведут себя в будущем? Все это надо было понять, но это «замели под ковер». В 80-е годы это вышло наружу как консолидированное зрелое отрицание несущих конструкций советского строя и особенно его «общества знания».

Н.А. Морозов писал, что в русской интеллигенции 80-х годов XIX века сильна была выпестованная П.Л. Лавровым идея долга интеллигенции перед народом — «преобразовать науку так, чтобы сделать ее доступной рабочему классу». В следующем поколении эту идею пестовал большевик А.А. Богданов, ученый, философ и просветитель, «глубоко чтимый в кругах молодой социал-демократии» (по выражению Луначарского).

Во всех научных державах становление «общества знания» включало в себя интенсивную деятельность по просвещению населения и популяризации научного знания. Важной формой этой деятельности было создание особого жанра научно-популярной литературы, авторами которой становились и крупные ученые, и писатели-популяризаторы. Возникли научно-популярные журналы: в 1872 г. в США начинает выходить журнал «Popular Science», в 1888 г. — «National Geographic», в 1902 г. — «Popular Mechanics». Научно-популярный иллюстрированный журнал «Наука и жизнь» начал выходить в России в 1890 году.

С конца XIX века стал развиваться и родственный жанр художественной литературы — научная фантастика. В 1926 г. в США появился первый в мире массовый журнал, целиком посвященный научной фантастике, — «Amazing Stories». Лучшие образцы этой литературы в переводе издавались в России. В начале XX века и русские ученые включились в создание научно-популярной литературы (например, блестящими популяризаторами науки были Тимирязев и Вернадский). Замечательным автором популярных книг был Ферсман, один из редакторов журнала «Природа», организатор массированной подготовки и издания научно-популярных книг для юношества. Он был и организатором широкого краеведческого движения в СССР (Центральное бюро краеведения состояло при АН СССР).

В советский период эта деятельность стала объектом большой государственной программы. Красноречивы ее первые шаги. Известно, что в Российской империи уже в 1890 г. законом была введена метрическая система мер и весов. Но для ее практического введения ничего не было сделано. Работа была начата после издания в 1918 г. декрета Совнаркома (одного из первых декретов советской власти). Реформа представлялась делом исключительно трудным, ее успех определялся тем, «примет или не примет» Россия новую систему мер. И ученые Главной палаты мер и весов объявили конкурс на лучшее научно-популярное сочинение о метрической системе. В жюри, кроме метрологов, вошли академики А.Н. Крылов и Н.С. Курнаков. Одной из первых и самых успешных книг была книга о ГОЭЛРО, написанная по заданию Ленина И.И. Скворцовым-Степановым. Ее первый раздел был посвящен метрической системе, предисловие к книге написал Ленин.

В 1931 г. в издательстве «Наука» была создана серия «Научно-популярная литература». Уже в 1940 году — выпуск научно-популярных книг достиг в СССР годового тиража 13 млн экземпляров. К началу 1970-х тиражи выросли до 70 млн, а в 1981 году выпуск научно-популярной литературы в СССР составил 2451 наименование общим тиражом 83,2 млн экземпляров. В 1933 г. начал издаваться научно-популярный журнал «Техника — молодежи», в 1934 г. вновь стал выходить журнал «Наука и жизнь». Тиражи научно-популярных журналов постепенно стали массовыми (в 80-е годы журнал «Наука и жизнь» выходил тиражом 3,4 млн экземпляров), однако спрос на эти издания полностью не удовлетворялся.

Другим важным каналом распространения научных знаний и пропаганды науки были публичные популярные лекции, часто с показом научных экспериментов. Эта форма популяризации знаний широко применялась в Англии уже в XVIII веке. С публичными лекциями выступали самые знаменитые ученые (например, Дэви и Фарадей). Квакеры финансировали разъездных лекторов, которые летом читали публичные лекции на почтовых станциях. Подготовка к таким выступлениям заставляла ученых оттачивать язык и аргументацию, изобретать эффектные эксперименты и наглядные пособия, которые иногда становились научными инструментами [31].

В СССР лекционная работа ученых была поставлена очень широко. Ими была охвачена значительная часть трудовых коллективов, сельских клубов, школ, воинских частей. В 30-е годы чтение лекций рабочим на предприятиях было одной из самых распространенных «общественных нагрузок» научных работников. Важной функцией ведущих ученых было чтение популярных лекций в «целевых» аудиториях — перед партийным активом и работниками управления, в редакциях СМИ, перед военными и пр.

Например, один из ведущих советских физиков и руководителей термоядерного проекта И.Е. Тамм только в течение октября — декабря 1945 г. 9 раз выступил с лекцией на тему «Атомная энергия», в том числе в следующих организациях (в скобках указано число слушателей): редакция «Правды» (50), Артиллерийская академия (800), Главное военное управление (200), Высшая партийная школа (500) [31].