Фанткритика — это просто

Как и в первом романе параллельно развиваются несколько сюжетных линий. Например, история неких «охотников», странных и очень кровожадных, с которой и начинается книга; не сразу, но выясняется, что это «мыры» с Эрхана — очень специфические существа…

Основная часть романа — чисто приключенческая: группа во главе с лысым «Грозным» пытается сначала выжить, а потом — добиться поставленным им целей. Интриги, схватки, тайны — ведь это легендарная планета Ахадир с Храмом Красных камней Белого! «Белого Мора», и они вполне могут стать супероружием.

Тайны начинают проясняться, нет сомнений, что «Грозный» — знаменитый Помпилио дер Даген Тур, но… Хитроумный автор вновь не без успеха начинает запутывать читателя. Три цеппеля одновременно оказываются на вроде бы недоступном Ахадире! С совершенно противоположными целями.

Ведь нет покоя в мирах Герметикона. Великое Ничто, в котором и расположены планеты освоенной части Вселенной, таинственная Пустота с её иногда чудовищными Знаками, в которой обычный перелёт может закончиться совсем незапланированно — всё это подвигает совершенно различных разумных «разобраться» с Неизвестностью! Для Помпилио главное — вспомнить всё! Задача поставлена, значит — решена! Дер Даген Тур опять не только умный, но и всё знающий.

Четыре пятых романа — подготовка к не только остросюжетной, но и динамичной оставшейся части, в которой идёт «игра по самым высоким ставкам». Интриги, предательства, погони, смерти, бои в самом Храме — вполне ожидаемое развитие событий. Адиген просчитывает вроде бы все возможные варианты, совсем не считаясь с жертвами. Но окончание второй части на хэппи-энд никак не похоже. Не всех сумел провести хитроумный психолог-адиген Помпилио… Так что — продолжение следует.

Андрей Столяров. МАЛЕНЬКАЯ ЛУНА

Нева — СПб., 2007 № 11

Вот уже «классическим» называют определение «научной фантастики», данное известным американским писателем и астрофизиком Грегори Бенфордом: «Это фантастика, пронизанная не столько научной проблематикой, сколько атмосферой научной деятельности, а также оценивающая социальные последствия тех или иных научных результатов».

Но дефиниция явно некорректна, ведь достаточно сравнить «Открытие себя» В. И. Савченко — несомненный НФ-роман о буднях НИИ системологии, о работе людей, «пронизанной романтикой поиска», и «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких — книгу о буднях НИИЧАВО, о работе магов, пронизанной все той же «романтикой»!

Роман «писателя-публициста» Столярова насквозь пронизан «атмосферой научной деятельности» и оценка «социальных последствий научных результатов» в нем дается, но вот «научная» ли это фантастика — вопрос не только спорный, вопрос принципиальный!

Андрей Михайлович Столяров — фигура в литкругах достаточно крупная, но неоднозначная, в фэндоме — даже несколько одиозная… В конце восьмидесятых годов XX века он зарекомендовал себя «сильнейшим конструктором текстов и стилистом» (чуть ли не «наследником Стругацких»). Но… скандал вызвал его доклад «Грядущие литературные войны», с которым писатель выступил на «Интерпрессконе-94» …Творчество Столярова стало заметно смещаться к «мейнстриму», но в этом мутном потоке его струя заметной не стала…

Новый роман поначалу кажется сконструированным по лекалам боллитры. Начинается он со слов: «Жизнь течет не так, как задумываешь… Предугадать ничего нельзя». И тут же следует описание «странного случая» с четырнадцатилетним Ариком, героем романа. Он «заглядывает в будущее» — что выясняется гораздо позже. «С этой минуты жизнь его была определена» — Арик хочет стать ученым! Он читает все, что можно о выдающихся исследователях прошлого, а прочитав, что «настоящий ученый до всего додумывается самостоятельно», занимается самообразованием и самовоспитанием. Несмотря на гибель родителей, поступает в университет, удивив экзаменатора заявлением: «Я хочу выяснить, что есть жизнь» …На втором курсе предлагает завкафедрой «Бизону» провести разработанный им эксперимент по этой теме, совершенно неожиданно заканчивающийся успешно — «один шанс на миллион миллиардов»! Его «коацерваты» открывают «дверь тому, чего раньше не существовало». Правда, объяснить полученный результат непросто — ведь концепций зарождения жизни не меньше десятка!..

Ради науки отвергается любовь, рационально подбирается жена, Арику приходится подличать, чтоб поступить в аспирантуру. Он строит жизнь рационально, все подчиняется одной цели. «Сомневаться не приходилось. У него действительно было предназначение… Пока он следовал ему… все удавалось». Полюбить Арика вряд ли возможно, сопереживать ему — очень даже хочется. Да только за одно высказывание — зачем писать монографию, если содержания всего на статью? Зачем печатать статью, если смысл ее укладывается в один абзац?

Встретив «перестройку безо всякого воодушевления», Арик защищает кандидатскую диссертацию. Жизнь становится трудней: очереди, отключение электричества, нац. конфликты, ГКЧП… «Бизон» предрекает, что только с помощью Бога (или дьявола) Арик сможет завершить эксперимент. Тот отвечает: «Пусть дьявол явится, а уж потом будем об этом думать»…

Американец Грегори пишет Арику: «Успешным подобный эксперимент мог быть только у вас в стране… в какой-то иной реальности». После отключения в декабре теплоснабжения эксперимент выходит на новую ступень — в аквариуме образуется «кожистый мозг». Гарольд, так прозвал Арик мешочек с псевдоподиями и внешним пищеварением.

«Мир действительно разваливался на глазах», Арик «точно сбрасывал с себя ненужную оболочку», откуда-то понимая, что нужно делать. Он изучает «труды» Гермеса Трисмегиста, Ириона Ксаврийского, Леопольдуса Магнуса. «Его не волновало, что это не наука, а магия»… В лаборатории появляются «зеркало Трисмегиста», гнутые черные свечи, жаровня… «Серные запахи, будто из преисподней, распространялись по помещениям». Произнесена «формула воплощения», капнута в аквариум капля собственной крови… «Приди, Аннаель! Приди, Элоим!..» Гарольд, ставший заметно больше, открывает янтарные глаза… — «Ну вот я и стал богом… Стал тем, кем хотел».

Но следующим утром вместо Арика в лаборатории обнаруживается «мумифицированный труп трехмесячной давности», полубезумного вахтера отправляют в больницу, а следователь с экспертом констатируют: «несчастный случай на производстве». А что «черт… черт черный… мокрый» оказывается на воле — это уже не их забота!

В журнальном варианте романа 126 страниц, 120 из них — почти НФ. Но далее? Ни с романом Савченко, ни с «Понедельником» Стругацких не может быть никакого сравнения! Пора учреждать премию за «настоящую антинаучную фантастику», «Маленькая Луна» — первый претендент!

Михаил М. Попов. К ЧААДАЕВУ

«Москва» 2012, № 2

Уже название нового романа писателя даёт повод для размышлений. Тем, конечно, кто помнит, кем был Пётр Яковлевич Чаадаев, и что почти двести лет назад написал Пушкин, обращаясь именно к нему.

«Пока сердца для чести живы, / Мой друг, отчизне посвятим / Души прекрасные порывы!» Чаадаев так и сделал, да только вот его суровую критику российской действительности Николай I счёл «смесью дерзкой бессмысленности, достойной умалишённого»…

На первых страницах романа — полтора десятка цитат из различных сочинений прошлых времён, вроде такой: «Стыдно быть русским!» Читает их мальчик с экзотическим именем Зелёный Парус в некоем будущем, в котором детишек уверяют, что «Россия — это выдуманная страна…» Так вот!

В случившемся некогда противостоянии с применением «СОС-бомб» Россия была уничтожена (почти), на месте её образовался грандиозный провал, «Вавилонская Яма», называют эти территории также и «чёрным квадратом»… Что и как конкретно произошло — во времена, описанные в романе, не очень уж и помнят. Вроде бы окончательно взбунтовались кавказцы, а Америка нанесла упреждающий удар… Когда-то аналитики более реально объясняли факт ядерного нападения на Россию тем, что она «не разоружилась в ментальном плане»!