Хедлайнеры

Я знаю отношение Борис Борисовича к столице. “Родись я в Москве, будь у меня больше денег, больше влиятельных друзей – возможно, тогда „Аквариум“ повторил бы путь „Машины времени“, – исповедовался лет двадцать назад Гребенщиков. – Искушений там много. Телевидение – абсолютное искушение”.

Обо всем этом стоило писать. Короче, насчет “толстой книги”, а также питерского и московского авторов я БГ убедил. Презентация проекта уложилась минут в тридцать. Я примерно столько и планировал…

С питерской стороны я порекомендовал в качестве автора гребенщиковского приятеля Лешу Рыбина, легкий стиль которого мне нравился в книгах про историю раннего “Кино”. В основе московской части фолианта могли лежать мои главы, взятые из “100 магнитоальбомов” и антологии “золотых” дисков “Аквариума”. “Чтобы добро не пропадало”, – по-хозяйски добавил я.

Сказано – сделано. БГ нашел издателя, я переслал Рыбину электронные версии текстов и больше в работу не вмешивался. Мне казалось, что книжный период в моей жизни завершился выпуском энциклопедии “100 магнитоальбомов советского рока”. Это действительно был стресс длиной в пять лет. Поэтому я искренне считал, что все свои песенки уже спел. Пусть теперь поют другие.

…Книга с условным названием “Сны о чем-то большем” виделась издателям праздничным подарком к грядущему 50-летию Гребенщикова. Мне же было безумно интересно, во что превратит мой авторский беспредел тандем БГ—Рыбин. Фактически я отдавал материал в неизвестность, как ребенка – чужим людям. То ли на растерзание, то ли под талантливую переделку. Какими получатся питерские литературные ремиксы, не знал никто. Я немного волновался и суетился. Как выяснилось впоследствии, не зря.

Через пару месяцев в Москву по делам приехал Макс Ландэ. Сели попить чай, поболтать о разном. Макс сказал, что книга получается очень странная. Что личность директора “Аквариума” в ней вообще не упоминается, а из моих текстов там осталась в лучшем случае половина. Мол, БГ решил всё переписать по-своему. “И на хера он тогда утверждал и редактировал тексты антологии? – недоумевал я. – Похоже, очень дурная история…”

Потом я вспомнил, как недавно мне прислали подстрочник красноярской пресс-конференции “Аквариума”. На вопрос про достоверность антологии Борис Борисович ответил, что эти тексты – гибрид правды и выдумок Кушнира. Я настолько охуел от подобной версии изложения событий, что решил сделать в своем сознании срочный аборт этой информации. Говоря попроще, delete.

Второй аборт я сделал, прочитав в одном из музыкальных журналов интервью с БГ, из которого узнал, что лидер “Аквариума” редактирует книгу о собственной группе, которую “уже месяца полтора пишет Леша Рыбин, гитарист группы „Кино“”. “Клёво-то как, – подумалось мне. – Как пел другой автор, „долгая память хуже, чем сифилис, – особенно в узком кругу“”.

…Когда издатель ознакомил меня с макетом “Снов о чем-то большем”, я ощутил, что мои худшие прогнозы сбылись. Все “острые углы”, которыми я гордился в антологии (равно как и демократизмом заказчика), из текста оказались убраны. Времена, как пел Боб Дилан, и вправду меняются…

Теперь “Сны о чем-то большем” напоминали бронзовый памятник “Аквариуму”. Полиграфия книги была на уровне, но тексты оказались какими-то политкорректными. Самолюбие грел лишь копирайт на последней странице – “Автор идеи – Александр Кушнир”. Я прекрасно понимал, что от самой идеи там осталось немного. Поэтому не сильно удивился, не обнаружив в дешевом издании книги упоминания про “автора идеи”. Наверное, во время верстки одна строка случайно рухнула.

Потом меня не пригласили на презентацию “Снов о чем-то большем” в Дом книги на Новом Арбате. Хозяин – барин. А хозяин ставил на книгах автографы и готовился отмечать пятидесятилетие большим концертом в Кремле. Я подошел к имениннику и искренне поздравил с выходом книги. Мне показалось, что в тот момент Борис Борисович общался с окружающей флорой и фауной как-то по инерции. Возможно, я ошибаюсь…

Но светлые полосы в жизни все-таки преобладают. Весной 2006 года люди, приближенные к студийным делам “Аквариума”, начали рассказывать удивительные вещи. Мол, впервые за много лет Гребенщиков записал необыкновенный альбом. Всем альбомам альбом. Называется “Беспечный русский бродяга”. Очень хотелось верить, что это правда. Поскольку в последнее время БГ, как мне казалось, страдал синдромом графомана – записывал в студии абсолютно все, что крутилось у него в голове. Когда я попытался с ним обсудить эту тему, он честно признался: “Да, это так. Потому что мне это интересно”. Let it be.

Буквально через несколько недель меня пригласили на закрытую презентацию “Бродяги” в небольшой клуб “Дума”. Я решил пойти – обещали акустический сет, состоящий из новых песен. Интересно.

…Начало акции впечатляло. На экранах крутился трансовый графический клип “Шумелка” – сразу возникло впечатление, что для “Аквариума” начался новый творческий этап. Неожиданно солнечный техно-саунд – из серии “охуенное круче лучшего”. Особенно меня впечатлили звучавший из динамиков реанимированный боевик “Скорбец” и приджазованная психоделическая композиция “Неизвестные факты из биографии Элвиса Пресли”. Это было похоже на очередной “аквариумовский” “White Album”. Лихая незакомплексованность сознания БГ, смешавшая все стили и жанры, – своеобразный вызов как “молодой шпане”, так и “легендам русского рока”. Это был реальный прорыв…

Как оказалось впоследствии, подобные бурные эмоции были не только у меня. Все бродили по “Думе”, впечатленные увиденным/услышанным. “Такое ощущение, что Гребенщикова снова запихали в шкаф из соловьевской „Черной розы“ и держали там продолжительное время на неизведанных доселе препаратах, – написал позднее в “Афише” Макс Семеляк. – Ощущение, что и говорить, приятное”.

…Очарование от праздника закончилось так же быстро, как и началось. Пресс-конференция в клубе “Дума” представляла попытку БГ не раздражаться в ответ на риторические вопросы неподготовленных журналистов. Иногда ему это удавалось. Сценария у конференции не было. Драматургии не было. Даже импровизации – извечного козыря вождя “Аквариума” – в тот день тоже не было.