Время – кино – зритель

Мир, бесспорно, демонстрирует нам поразительные феномены. Это имеет прямое отношение к кинематографу. И не только к документальному, а к любому кинематографу. Нужно только осмыслить то, что происходит в нем. Даже нелепость, глупость может быть осмыслена умным кинематографистом. Никакая нелепость не случайна. В любой странности можно найти закономерность мысли: кто, почему, зачем?

Кто, почему, зачем рекламирует убийства? Кто, почему, зачем рекламирует эротику? Кто, почему и зачем создает культ вещей или индустрию азарта? И если в мире столько тупиков и, казалось бы, неразрешимых противоречий, то где выход из этого тревожного мира?

Маркс, Энгельс, Ленин говорили, что капитализм обесчеловечивает человека, что если не победит социалистическая революция, если не произойдет социалистическое преобразование планеты, то стремительное развитие науки и техники в условиях капитализма неизбежно приведет человечество к катастрофе. Этой идеей я руководствуюсь при отборе материала.

Мне думается, что разорванность, нарочитая усложненность кинематографической формы отражает неясность мировоззренческой позиции многих западных авторов, их поиски собственного места в жизни, душевное смятение перед лицом все усложняющегося современного мира. Когда я говорю о кинематографе мысли, то имею в виду не этого рода произведения. Усложненность формы, малопонятность, стремление к самым далеким и смутным ассоциациям не являются признаками кинематографа мысли. Наоборот, мысль тем глубже, чем проще и точнее она выражена. Я глубоко убежден, как и все мы глубоко убеждены, что коммунизм может построить только сообщество мыслящих людей. Высокое мышление, причем мышление самостоятельное, индивидуальное, ставшее потребностью людей с первых дней Советской власти, с каждым годом, с каждым месяцем и днем все больше и больше становится насущной необходимостью нашего современника. В то же самое время многие, причем очень талантливые художники Запада целиком уходят сейчас в область чувства и подсознания. Какие бы интересные полотна ни возникали на этом пути, я считаю этот путь неверным. При всей важности этой части жизни человеческого духа я ставлю на первое место открытую ясную мысль и полагаю, что в этом должна быть отличительная черта нашего искусства.