Музпросвет

Kraftwerk

История Kraftwerk похожа на динозавра - вид сбоку. Маленькая голова упирается в конец 60-х. К середине 70-х набухает огромный живот, набитый идеями, пластинками, концертами. А в 80-х начинается длинный хвост, который тянется и тянется, так что невозможно понять, то ли диплодок давным-давно утопал за горизонт, то ли в траве еще что-то шевелится.

В 70-х из статьи в статью кочевал слоган: "Kraftwerk - электронный стиль жизни". В своих мемуарах Вольфганг Флюр долго и безрадостно над ним издевается: ничего электронного или хотя бы сколь-нибудь прогрессивного в их стиле жизни и в образе мыслей не было. Барабанщик цитирует многое объясняющее высказывание Ральфа Хюттера: "Kraftwerk остаются верными курсу, который мы выбрали много лет назад. Гибкими нас не назовешь".

Вольфганг Флюр: "Ральф говорил во множественном числе, однако имел в виду, как обычно, лишь себя одного. Все остальные-то как раз были довольно гибкими и давно хотели попробовать что-нибудь новенькое. Негибкость - это самое большое препятствие на пути вперед".

В 82-м в истории Kraftwerk наступает велосипедная фаза. Ральф и Флориан неожиданно превратились в фанатиков велосипедного спорта, все остальное перестало их интересовать. Ральф проезжал в день до двухсот километров, постепенно превращаясь в инвалида - позвоночник, суставы и связки не выдерживали напряжения.

В 85-м Kraftwerk собирались выпустить альбом "Technopop" и долго-долго его мурыжили. Наконец, когда все уже было готово, Ральф Хюттер попал в тяжелую велосипедную аварию и был доставлен в больницу с проломленным черепом. Многократно переделанный "Technopop" в конце концов вышел под названием "Electric Cafe" (1986). "Это был уже холодный кофе", - сухо роняет Вольфганг Флюр. В 89-м он понял, что он уже не участник группы: "Мы были для них (имеются в виду Ральф и Флориан. - А.Г.) - не более чем взаимозаменяемые роботы".

Покинул группу и Карл Бартос, не выдержав испытания бездельем и изоляцией. Ему часами приходилось пить очень крепкий кофе и слушать бесконечные рассказы Ральфа о велосипедах.

Через несколько лет бывшие коллеги кое-как восстановили холодные отношения, но Вольфганг Флюр остался при своем убеждении, что Kraftwerk 70-х безвозвратно мертв, а активность группы в 90-х кажется ему мешаниной из высокомерия, глупости и лени.

Затухание активности Kraftwerk - большая проблема. Действительно, когда технологии, которых так не хватало Ральфу и Флориану в 70-х, наконец появились, когда наступила эпоха новой электронной поп-музыки, Ральф и Флориан парадоксальным образом потеряли к ней всякий интерес. Почему?

Не секрет, что Ральф и Флориан были уверены в уникальности и неповторимости своего дела, в том, что им нет равных. Они не просто хотели делать музыку будущего, то есть пролезть в будущее, они хотели пролезть в такое будущее, в котором никого, кроме них, не будет - все прочие останутся в прошлом. Но в начале 80-х слухи об уникальности Kraftwerk уже казались сильно преувеличенными, на волне панк-рока за музыку взялось новое поколение дилетантов, техника стремительно дешевела, и электронный поп-саунд перестал быть недостижимым делом, доступным исключительно затворникам-богатеям. И для изготовления электропопа никакого особого know-how уже не требовалось.

Это вполне возможное объяснение угасания энтузиазма Kraftwerk, но мне милее несколько иной взгляд на вещи. Kraftwerk не двинулись в новую электронную эпоху семимильными шагами, обгоняя эпигонов, просто потому, что двигаться было некуда, ничего нового в новой эпохе не обнаружилось.

Synthie-pop

Конечно, нельзя представлять себе дело так, будто в начале 80-х лишь в черном нью-йоркском андеграунде в обстановке высокой преступности и членовредительских танцев делалась современная электронно-танцевальная музыка. Электро-саунд очень быстро расползся по всем крупным американским городам.

Более того, в 80-х произошла электрификация практически всей существующей поп-музыки.

В 1978 году британец Гари Ньюман, недолго побыв малоубедительным панком, очень быстро превратился в поющий манекен a la Kraftwerk. Скоро мода на малоподвижное стояние на сцене и на металлически цокающие звуки цифровых синтезаторов охватила бывших панков, постпанков и недопанков. Синти-поп почти на десять лет стал главной формой европейской эстрады.

Вклад группы Depeche Mode в историю музыки следует, по-видимому, усматривать в том, что она на переносных синтезаторах реализовала дешевую версию того, что Kraftwerk делали в своей высокотехнологичной студии. То же самое можно сказать и обо всех остальных синти-поп-группах: поп-музыка 80-х - это Kraftwerk, ставшие общим местом.

New Age

Нью-эйдж - это на редкость слащавая музыка, возникшая в начале 80-х под жарким калифорнийским солнцем. Нью-эйдж являлся устрашающе духовной параллелью к синти-попу.

Для идеологии нью-эйджа характерны две вещи - любовь к дикой, но красивой природе и тяга к оккультизму. При этом имеются в виду не злобные колдуны и алхимики, а белобородые индийские учителя, которые проповедуют самопознание, любовь к ближнему, радость на лице и всяческое слияние с космосом.

Если вам довелось слышать звуки, под которые алкоголиков и табакокурильщиков отучают от их дурных пристрастий, то это был как раз нью-эйдж. Под убаюкивающие переливы нью-эйджа человек начинает воспарять душой и ориентироваться на позитивные ценности. Слушать нью-эйдж без неотложной практической надобности - это постыдное занятие, никому не рассказывайте, если вы этим занимаетесь. Нью-эйдж - это Дитер Болен для поклонников популярного буддизма, не стесняющихся любить закаты над морем.

Самая известная - но далеко не единственная - группа, работающая в кошмарном стиле нью-эйдж и постоянно занимающая первые места в нью-эйдж-чар-тах, это, конечно же, Tangerine Dream. В начале 70-х это была довольно безумная команда, но потом - увы...

В нью-эйдже звучит масса "натуральных" звуков - шум ветра и воды, цокот копыт, голоса птиц и животных, а также акустические музыкальные инструменты: флейты с Анд, африканские барабанчики, кельтская арфа, испанская гитара, венский клавесин, китайские гонги и тому подобное. Все эти звуки, как правило, синтетического происхождения, их натуральность - результат применения богатых акустических библиотек японских синтезаторов.

Нью-эйдж - это, пожалуй, единственная возможность для профессионального клавишника средних лет заниматься каким-никаким творчеством и продолжать тянуться за Моцартом.

Industrial

Параллельно со светлым синти-попом в духе Depeche Mode, New Order и Erasure существовала и мрачная струя андеграундной музыки, названная индастриалом.

Надо заметить, что слово "индастриал" обозначает два совершенно разных музыкальных явления. Ранний индастриал конца 70-х ассоциируется с деятельностью Throbbing Gristle. К началу 80-х существовало уже несколько подобных команд: SPK, Zoviet-France, White House. Все они в той или иной степени обращались к теме фашизма и тоталитаризма, безумия и садизма. Их музыка была не очень качественно записанной, зато очень громкой и довольно ритмичной, так, наверное, должны звучать шаманские обряды - заклинания духов или оживление покойника - в индустриальную эпоху.

К середине 80-х злоба рассосалась, шум стал более легким. Практически все ранние индустриальные группы начали приближаться к нью-эйджу и сдвигаться в этно-наркотический транс, как, например, обломки Throbbing Gristle - Psychic TV и Chris and Cosey.

Впрочем, в индастриал-андеграунде 80-х можно было обнаружить самые причудливые звуки, вот пара культовых имен: The Hafler Trio и Nurse With Wound.

Одновременно на сцене появились музыкальные коллективы, делающие танцевальную электронную молотилку с агрессивно-истеричным вокалом. К ним опять применили старое слово "индастриал". Наиболее известные примеры канадская команда Skinny Puppy и американская Ministry. "Диско, пропущенное сквозь ящик, искажающий звук" - известная шутка о Ministry и одновременно прекрасное определение всего жанра танцевального индастриала в целом.