К. Р.

— Извини, тебя не приглашаю. Насколько мне известно, ты в этот день едешь встречать Августа Ольденбургского. Высоких гостей со всего мира столько приезжает, что Великих князей недостает, чтобы всех принять подобающим чином. Так что приготовься поработать…

Константин Константинович ехал по Тверской и не узнавал ее: на всем протяжении улица была украшена мачтами с флагами, арками, увитыми зеленью и цветами, декоративными обелисками и колоннами, появилось много торговых павильонов, потому что многочисленные рестораны и другие гастрономические заведения были переполнены. Стены домов были задрапированы коврами и яркими тканями, на балконах среди зеленых гирлянд были укрыты мириады электрических лампочек, зажигавшихся с наступлением темноты. Сотни и тысячи роскошных экипажей медленно двигались по обеим сторонам улицы; несмотря на холод, тротуары были заполнены толпами необыкновенно оживленных людей. Великий князь подумал, что в такой ситуации перейти с одной стороны улицы на другую оказалось бы затруднительно. Среди гуляющих было множество солдат и гвардейских офицеров в парадных мундирах, и командир с гордостью отметил, что преображенцы отличаются от других своим праздничным видом. А гости в Москву всё прибывали — казалось, в эти дни в древнюю столицу стекается вся Россия. Весь чиновный и аристократический Петербург переселился в эти дни в Москву, переполнив дворцы и гостиницы. Великий князь то и дело видел знакомые лица, отвечал на поклоны. Каждый, даже мелкопоместный, дворянин почитал своим долгом посмотреть на коронацию.

Много было лиц официальных, приехавших для поздравлений нового царя, — волостные старшины, войты, [50]представители инородцев в ярких среднеазиатских халатах. В каждой московской семье принимали гостей, родственников и друзей из других городов. Некоторые парки напоминали бивуаки, палатки стояли и во дворах. Нелегко было принять и накормить такую тьму приезжих. Одни завтракали и обедали в шикарных ресторанах и закусочных, другие — под деревьями на пронизывающем ветру. Тем не менее никто не роптал, наоборот — на большинстве лиц угадывалось воодушевление от возможности присутствовать на этом празднике среди именитых сановников, генералов и адмиралов, наследных принцев со свитами, чрезвычайных послов и специальных представителей, съезжающихся в Москву со всего света на коронацию русского Императора. Все ждали этого великого события и надеялись на то, что к приезду Государя и уж, во всяком случае, ко дню коронации тучи рассеются и в Москве воссияет солнце.

Первые дни в Первопрестольной прошли для Константина Константиновича в радостных хлопотах. Он встречал членов своей большой семьи: брата Дмитрия, сестер — Ольгу с сыновьями, греческими принцами, и Веру с дочерьми, красавицами-близняшками. Потом из Петербурга прибыли Мамá с женой, осталось только дождаться Иоанчика с Гаврилушкой, которых привезут из Стрельны перед самой коронацией. Между встречами посетил Политехнический музей и даже нанес несколько визитов. Досада от неловкости, возникшей при первой встрече с Сергеем, полностью улетучилась после обеда, на который московский генерал-губернатор пригласил всю большую семью Константиновичей, и был радушным, внимательным. То ли Элла постаралась, то ли сам одумался.

Погода между тем упорно не хотела налаживаться, что, вопреки радостным ожиданиям, иногда наводило уныние. Константин Константинович с приездом жены включился в график встреч и приемов высоких иностранных гостей: принц и принцесса Румынские, кронпринц Датский, Наследник Великого герцога Баденского, принц Японский, Артур Коннаутский с супругой и пр. и пр. В этой череде кто-то перепутал время приезда принца Генриха Прусского и его не встретил никто из Великих князей. Немцы и германский посол обиделись, и министру двора пришлось заглаживать оплошность на приеме, устроенном Государем для Генриха со свитой и принцев Баденского, Вюртембергского и Японского.

После встречи Августа Ольденбургского на Смоленском вокзале Константин Константинович с братом Дмитрием решили выпить чаю в буфете и подождать прибытия императорского поезда. Едва расположились, как к их столу подошел невысокий плотный генерал от инфантерии и густым басом шутливо представился, очевидно, вполне сознавая, что его не могут не знать:

— Драгомиров, командующий войсками Киевского округа. Прошу, так сказать, любить и жаловать. Разрешите, Ваши Императорские Высочества, составить вам компанию.

Константин Константинович несколько раз видел генерала — одного из видных командиров Русско-турецкой войны, читал его труды по военному делу, его отчаянную полемику с графом Львом Толстым по поводу патриотизма и воспитания солдат. [51]

— Прошу вас, Михаил Иванович, окажите нам честь!

— Небось, устали королей да принцев встречать-привечать? — сочувственно произнес генерал, усаживаясь за стол. — Слыхал, что даже принц Сиамский пожаловал. Кто раньше знал, где тот Сиам лежит? Поперли иностранцы в Москву с поклонами, никогда столько их на коронациях не бывало. Заставил покойный Государь уважать Россию-матушку. А вот скажите мне, пожалуйста, Ваши Высочества, не удали Александр III от трона вашего батюшку-либерала, царство ему небесное, со товарищи, видели бы вы сейчас здесь иноземцев в таком количестве?

Константин Константинович слышал о грубоватой манере Драгомирова, его склонности подсаливать разговор и непристойной прибауткой, но сейчас был шокирован его прямотой и счел за лучшее ответить вопросом на вопрос:

— А не думаете ли вы, дорогой генерал, что этого не случилось бы без освобождения крепостных и других реформ Александра II, которые помогли его сыну завоевать для России огромный авторитет среди европейских народов?

— Вы, Ваше Императорское Высочество, хотите сказать, что невозможно определить, какие события в прошлом влияют на будущее? Может, оно и так, но не в нашем случае. Либеральные реформы только раззадорили наших революционеров и болтунов-интеллигентов. Александру III пришлось потратить немало сил, чтобы усмирить их. Никакие реформы невозможны в государстве, где царит анархия, где в царей бросают бомбы и разлагают армию, основную опору престола и отечества, а юношей воспитывают в презрении к патриотизму. Порядок, уважение к власти — а потом уже реформы постепенные, и Его Величество Александр III понимал это. К сожалению, судьба позволила ему выполнить только первую часть выпавшей на его долю задачи, а теперь уж как Бог даст… — Драгомиров тяжело вздохнул, и вздох этот был красноречивее слов: генерал сомневался, что Бог еще раз пошлет России такого Императора, как любимый им Александр III.

Спорить с генералом, который ему в отцы годился, Константин Константинович не стал, да и резонов особых не имел. Счастливое правление Александра III, во время которого на границах царил мир, а государство процветало, и его самого не раз заставляло задуматься о том, к чему бы привели Россию либералы… И однозначного ответа он не находил. Да, России повезло с Александром III, тут ничего не скажешь, он знал, чего хотел для государства, и твердой рукой проводил свою линию, окружив себя преданными и умными людьми. А удастся ли такая форма управления новому Царю, если он окажется менее решительным, склонным поддаваться влиянию окружения? И сможет ли он в одиночку править такой громадной страной, как Россия? Да, Царь — Помазанник Божий, но неужели первенец в Царской семье более обладает качествами Императора, нежели другие сыновья? Закон о порядке наследования российского престола писан ведь не Богом, а человеком. К тому же Константин Константинович давно заметил, что свойства характера, склонность к тому или другому занятию да и внешние черты чаще всего наследуются не сыном, а внуком. Семейные предания говорят о том, что Николай Павлович, узнав о смерти отца и об отречении от престола старшего брата Константина, в одну минуту преобразился в Императора Николая I. А днем позже он железной рукой усмирил декабристов. Нечто подобное произошло и с его внуком Александром III. После кончины отца, смертельно раненного бомбой террориста, он тут же объявил, что охрана порядка в столице поручается армии, и собрал Совет министров в Аничковом дворце. Террористы вскоре оказались там, где им и надлежало быть. А вот сын его, Николай Александрович, если верить Сандро, при воцарении плакал — это жаль. С другой стороны, может, либералы более дальновидны и их представления об управлении государством, когда просвещенный и справедливый монарх делит власть с преданными ему избранниками народа, более совершенны?…