Роковые иллюзии

По прибытии в Вашингтон 19 декабря 1940 г. Финерти взял с собой Орловых на неофициальную встречу с Гаррисоном. Объяснив необычное затруднительное положение, в котором находится его клиент, и угрозу убийства, Финерти упомянул, что генеральный прокурор согласился с тем, что было бы целесообразнее всего найти какую-то возможность зарегистрировать Орловых без указания их местопребывания. Тот факт, что сам Бидл лично заинтересовался этим делом, заставил Гаррисона быть сговорчивым, и он на словах согласился отбросить в виде исключения условие, установленное законом. Он сказал Орловым, что им нет необходимости информировать иммиграционную службу о своем адресе, при условии, что с ними можно будет связаться через Финерти [705].

Чтобы в этой необычной договоренности не было ни сучка ни задоринки, Гаррисон дал подробное указание своему личному помощнику Сюэллу проводить Орловых и их адвоката в здание почтамта на Пенсильвания-авеню. Там Ричард Э. Эглстон, инспектор, занимающийся регистрацией иностранцев, оформил документы Орловых и взял у них отпечатки пальцев. В графе «гражданство» Орлов указал: «Никакого; последнее — гражданин России» и написал свои псевдонимы — Леон Фельдбин и Леон Курник. Он указал адрес отеля «Веллингтон», Бродвей, Нью-Йорк, и манхаттанский адрес своего друга детства Розовского — для связи в чрезвычайных обстоятельствах [706]. Тринадцать лет спустя Эглстон вспомнит по просьбе ФБР, как его удивило, что г-жа Орлова во время этой встречи достала из сумочки собственную промокательную бумагу, чтобы вытереть пальцы; он сказал ФБР, что с Орловыми «обошлись по-особому вследствие телефонного звонка, полученного им» от директора бюро регистрации иностранцев. Он сказал, что у него сложилось впечатление, что все эти особые привилегии были предоставлены Орловым потому, что «они были дальними родственниками кого-нибудь из русского дворянства» [707]. Финерти выразил признательность за необычное внимание к своим клиентам в письмах генеральному прокурору и комиссару службы иммиграции. Гаррисон ответил теплым посланием: «Ваши друзья так серьезно относятся к соблюдению законов, что самое меньшее, что мы могли сделать, это обеспечить все возможное в смысле защиты». Это письменное подтверждение того, что в иммиграционных законах США было сделано исключение по усмотрению высокопоставленных чиновников из Вашингтона. Впоследствии это спасет Орлова от депортации, когда в 1953 году его вызовут для объяснения необычных обстоятельств его регистрации [708].

Затем Орловы возвратились в Бостон к своей спартанской замкнутой жизни в пятидесятидолларовых комнатах дома г-жи Коннелл в Кембридже. Они прожили там еще полтора года, поскольку у Марии установились с хозяйкой дружеские отношения. Г-жа Коннелл впоследствии рассказывала в ФБР, что г-жа Берг говорила ей, что раньше они с мужем жили в Лос-Анджелесе, где у ее мужа была книжная лавка. Она вспоминала также, что за два года, которые Берги прожили в ее доме, они почти все время находились в квартире, выходя из дому лишь изредка [709].

Как раз во время одного из своих редких выездов в Бостон, 16 августа 1941 г., Орловы испытали неприятное потрясение. Когда они пришли в банк, чтобы открыть свой сейф, их пригласили в кабинет управляющего банковскими сейфами. Прошло уже около шести месяцев с тех пор, как они в последний раз открывали свой сейф. Между тем президент Рузвельт издал указ, согласно которому замораживалась вся собственность стран «оси» в Соединенных Штатах, что было предпринято в ответ на агрессию Японии в Индокитае. Для ужесточения этих мер требовалось также, чтобы лица, имеющие личные сейфы в банках, предъявляли удостоверения о натурализации или предоставляли банку подробную опись содержимого их сейфов. Когда Орловым сообщили о новых правилах, они были вынуждены признать, что не были натурализованы. У банковского служащего сразу же возникли подозрения, когда мужчина сказал, что у него нет времени сделать это тотчас же, поскольку «он спешит». Однако, когда Орлов пообещал вернуться через десять дней, ему разрешили изъять два паспорта и сберегательную книжку канадского банка. За тем, как они открывали сейф, наблюдал клерк, впоследствии рассказавший ФБР о пленках. Он добавил, что Бергам очень хотелось изъять и пленки, но он не разрешил им сделать это [710].

Прошло десять дней, но Берги так и не вернулись, чтобы выполнить требуемые законом формальности. Г-н Берг сказал банковскому служащему, что он и его жена русские. Они производили впечатление «вполне воспитанных людей», но у клерка, как он рассказал ФБР, осталось «весьма отчетливое впечатление, что они немцы». Его уверенность, что они, возможно, являются вражескими агентами и что пленка, которую им так хотелось изъять, использовалась для шпионажа за расположенными неподалеку морскими оборонительными сооружениями, получила подтверждение, когда банковский сентябрьский счет за второй год аренды сейфа возвратился из отеля «Эссекс» со штампом «Адресат не обнаружен». Г-н Берг сообщил клерку, что на крышке сейфа он оставил 20-долларовую купюру на покрытие арендной платы в случае просрочки, однако потребность в этом отпала, когда 4 сентября «Пилгрим траст компа-ни» получила денежный перевод на 8,33 доллара [711]. Прошло пять месяцев, а Берги так и не появились. Когда Соединенные Штаты вступили во вторую мировую войну, чувство патриотического долга подтолкнуло старшего клерка этой компании связаться 24 января 1942 г. с бостонским отделением ФБР.

Это сообщение заставило ФБР завести первое досье на Орловых под именами «Александр Л. Берг и Мария Орлов Берг», дело которых подлежало «расследованию G [германским] направлением внутренней безопасности». В этом сообщении указывалось, что помимо того, что эта пара зарегистрировалась в отеле «Эссекс», указав домашний адрес: Лос-Анджелес, Западная 9-я улица, дом № 3360, «в отношении них почти не имеется никакой информации». След потерялся, когда отделение ФБР в Лос-Анджелесе сообщило, что не имеется регистрационных записей за период до 1941 года относительно бывших жильцов этого дома. В результате поиска документации в муниципалитете оказалось, что «в регистрационных записях города не обнаружено, что эти люди проживают там в настоящее время». Исследование документов отдела регистрации иностранцев показало, что имеются девять Александров Бергов и шестнадцать Марий Берг, но никто из них не зарегистрирован в районе Бостона. После того как «Пилгрим траст компани» сообщила о получении денежного перевода от Александра Берга 25 июня 1942 г. из отеля «Сент-Джордж» на Манхаттане, ФБР расширило диапазон поиска, включив в него Нью-Йорк. Однако и на сей раз банковская квитанция о получении денежного перевода была возвращена с пометкой, что данное лицо больше там не проживает и выехало, не оставив адреса [712].

К тому времени Орловых уже не было в Бостоне. Одной из причин, заставивших Их снова сменить место жительства, были сообщения в газетах о смерти Кривиц-кого. 11 февраля 1942 г. горничная отеля «Бельвю» в Вашингтоне обнаружила тело советского перебежчика с пулевой раной в голове, рядом С которым лежал пистолет. Записки, оставленные самоубийцей около постели в комнате 532, позволили заключить в результате полицейского расследования, что смерть Кривицкого действительно была результатом самоубийства [713].

Согласно афоризму, приписываемому НКВД, «любой может совершить убийство, но требуется быть мастером, чтобы совершить самоубийство», Орлов наверняка счел это «самоубийство» мастерски исполненной работой убийц из отряда НКВД. Почти одновременно г с известием о смерти Кривицкого появилась еще одна угроза тайне убежища Орлова, когда в апреле 1942 года он попал под объявленный военным ведомством США призыв, который распространялся на всех годных к военной службе мужчин в возрасте старше сорока пяти лет. Опасаясь, что если он не зарегистрируется в связи с этой воинской повинностью, то какая-нибудь патриотически настроенная кумушка из дома на Хайленд-авеню может донести на него властям как на человека, уклоняющегося от воинской повинности, бывший советский генерал решил соблюсти закон. 26 апреля «Александр Орлов Берг» зарегистрировался в связи с воинской повинностью в бюро на Бойлстон-стрит, 419, оставив адрес отеля «Эллиот» и указав, что не имеет места работы. Соблюдя требования закона, Орловы две недели спустя уехали из Бостона, вновь «забыв» оставить в отеле свой новый адрес [714].