Воспоминания

16-го я следовал по более открытой местности. Однако все еще попадались довольно значительные лесные массивы, а холмы, по которым я ехал, имели довольно крутые склоны, так что мне часто приходилось прибегать к помощи тормоза. Земля была хорошо возделана, хлеба, сена и леса было в изобилии. Деревни были окружены двойным рядом плетней, внутри которых пасся скот. У въезда и выезда был установлен небольшой шлагбаум; в отсутствие сторожа его вынуждены были поднимать и опускать сами ямщики. Эти меры предосторожности жителей направлены на то, чтобы уберечь леса и поля от потравы скотом, которого здесь очень много. Я переправился через Белую, красивую, довольно большую реку, в которую впадает Уфа (в последнюю впадает наряду с другими притоками Ай) и которая течет по прекрасным долинам. Заночевал я в Медведице, проехав 129 верст.

В дороге у меня произошла оригинальная встреча. При смене лошадей на почтовой станции я увидел телегу, уже готовую к отъезду. Сидевший на телеге молодой человек пристально посмотрел на меня, спрыгнул, вытащил небольшую грифельную доску, написал на ней несколько слов и протянул ее мне с поклоном. На доске было написано по-немецки: "Вы господин полковник Бларамберг?" Молодой человек оказался глухонемым немецким художником, который несколько дней прожил в Оренбурге и узнал от моей жены (тоже с помощью грифельной доски), что я нахожусь в Башкирии. Он попросил описать мою внешность и при встрече сразу узнал меня. Я записал ему адреса нескольких немецких семей в Златоусте, и молодой человек в отличном настроении отправился дальше.

17-го, рано утром, я проехал еще 45 верст по довольно открытой местности, снова переправился через Белую на большом пароме и в 9 1/2 часов прибыл в Уфу, тогдашнюю столицу Оренбургской губернии, очень живописный, привольно раскинувшийся город с населением в 20 тыс. человек. Он расположен в предгорьях, между реками Уфой и Белой, недалеко от места их слияния, и прорезан глубокими лощинами; в нем много больших садов. Я остановился у старого знакомого, доктора Антона Розенбергера, работавшего здесь в госпитале; он приходился двоюродным братом нашему врачу в Оренбурге. Он сделался моим гидом по этому живописно расположенному городу; мы побывали в его окрестностях, на татарском кладбище, в глубоком ущелье, называемом в народе "Чертовы развалины"; спустились к Белой, которая здесь уже судоходна и по которой плавают большие барки грузоподъемностью 30 тыс. пудов. Потом мы осмотрели сам город, который, как сказано выше, расположен в предгорьях, между двумя реками. История города хранит много интересных и в то же время ужасных эпизодов, особенно связанных с восстанием знаменитого Пугачева в 1770-1774 гг. и неоднократными выступлениями башкир. Однажды здесь всех предводителей мятежных башкир одного за другим хитростью заманили, будто бы для переговоров, в деревянный барак, построенный на льду Белой, и по приказу начальника русских войск утопили в проруби. Поистине жестокий метод, но башкиры, лишившись своих вожаков, покорились, что положило конец кровопролитию.

18-го я выехал из города и опустился, притормаживая, по крутому склону до моста через Белую. Дальше дорога шла по живописной открытой плодородной и хорошо обработанной местности вдоль левого берега Белой через Толбазы в Стерлитамак, уездный центр, насчитывающий около 5600 жителей. Он расположен при впадении (по-башкирски "тамак") Стерли в Белую, отсюда его название. Это чистый, хорошо отстроенный город, с новой большой церковью, новым мостом через Стерлю и широкими, но немощеными улицами. За Стерлитамаком, на почтовом тракте, ведущем в Оренбург, мы ежедневно встречали обозы с медной рудой, причем возницами иногда были женщины. На вопрос, куда доставляется эта руда, мне ответили, что ее добывают в шахтах на Сакмаре, а везут на медеплавильный завод богача Пашкова в Стерлитамак. Крестьяне и крестьянки работали тогда на богачей, которые часто отрывали их от полезных и домашних работ. Перевалив через Общий Сырт, хребет, который тянется от Уральских гор на запад до Волги, я переправился через Сакмару на пароме у казачьей станицы того же названия и 20-го прибыл ib Оренбург, где нашел всех в полном здравии. Расстояние от Златоуста до Оренбурга составляет свыше 700 верст. Во время путешествия в степь, в районы Троицка и Челябы и в Башкирию я проехал около 2 тыс. .верст, т. е. 300 немецких миль, - расстояние по масштабам России небольшое.

Медные рудники. Я провел в кругу семьи лишь восемь дней. Уже 28 сентября начальник пригласил меня сопровождать его в поездке на Сакмару и в Общий Сырт, чтобы вместе с атаманам уральских казаков уладить опор, который длился уже долгие годы между казаками и владельцами вышеупомянутых медных рудников. В 3 часа дня мы выехали в Каргалу, большую татарскую деревню на реке Сакмаре. При приближении экипажей генерал-губернатора с противоположной стороны отчалили два парома, на которых переправлялись муллы и старейшины, чтобы встретить своего начальника. Здесь я должен упомянуть, что татары Каргалы с незапамятных времен славились как искусные конокрады и вообще имели дурную репутацию. Когда мы вошли на большой паром, чтобы переправиться в деревню, генерал-лейтенант Обручев обратил внимание на то, что на шее одного из старейший на анненском банте висела позолоченная медаль с надписью: "За верную службу". На вопрос, кто он, татарин ответил, что он выполняет здесь обязанности полицмейстера. Тут наш начальник разошелся и закричал на несчастного: "Так ты полицмейстер здесь, в месте, столь известном своим воровством! Наверно, сам помогаешь воровать или потворствуешь ворам? Берегись, а то сошлю в Сибирь!"

Бедняга был перепуган до смерти и извинялся как мог, Нас провели в дом богатого татарина, где шеф принял рапорт башкирских ординарцев и где нас угостили хорошим чаем. Сюда же прибыл и полковник Кожевников, атаман уральских казаков. Позже мы двинулись в путь вдоль реки Сакмары вверх до станицы того же названия, где заночевали.

29-го мы в легком тарантасе отправились дальше. Осмотрели окрестности вдоль Сакмары, отметили богатые поля и сочные луга, особенно на землях, принадлежащих дому графа Нессельроде. Последний получил здесь от его величества императора Николая около 20 тыс. десятин земли, на которой теперь паслись многочисленные отары овец-мериносов. Мы переправились через речку Янгис, миновали станицу того же названия и поехали вдоль холмов Общего Сырта, которые находятся уже на земле уральских казаков. Здесь и в окрестностях много медных рудников или, скорее, медных карьеров глубиной 15, 20, 40 и более аршин, из которых добывают богатую медную руду, залегающую там мощными пластами. Эти карьеры принадлежат известным аристократам Пашкову, графине Лаваль, Дашковой, Масалову и т. д. Ежегодная добыча руды составляет 1600 тыс. пудов, что дает выход 60-70 тыс. пудов чистой меди. При карьерах находятся лишь конторы и административные здания. Медная руда, как было упомянуто выше, доставляется на телегах на Преображенский, Воскресенский, Богоявленский, Верхотурский и другие медеплавильные заводы, расположенные в 120-300 верстах к северу от карьеров. За перевозку крестьянам платили 16-23 копейки медью (4 1/2-6 1/2 копеек серебром) за пуд. Пуд чистой меди обходится владельцам в 15-18 рублей ассигнациями и продается на Нижегородской ярмарке за 32-38 рублей ассигнациями. Если вычесть расходы на транспортировку руды вниз по Белой и Каме и вверх по Волге до Нижнего, то помещику остается еще изрядная прибыль. Поэтому-то наш шеф и настаивал на том, чтобы владельцы платили уральским казакам Сакмары, на чьих землях находятся эти карьеры, по 1-2 копейки с пуда руды. После того как генерал-лейтенант Обручев и атаман получили необходимые сведения от администрации карьеров, мы поехали назад вдоль речки Калганки и в полночь прибыли в Оренбург, проделав за два дня 150 верст.