Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991

<…>

1988 год — пока не богат на книги АБС, вышел лишь авторский сборник «Повести» (ЗМЛДКС, ПНО, ДР) в «Лениздате» да ЭВП в «Московском рабочем», но заключено немало договоров на книги — в центральных издательствах, в периферийных, в иностранных.

БН об этом периоде вспоминал так.

<…>

— Ваши книги издаются до сих пор и большими тиражами, и гонорары сейчас вроде бы не такие нищенские, как были когда-то, но, извините меня, ваша квартира не похожа на дворец, да и вы как-то не производите впечатление богатого человека.

— А я и в самом деле небогатый человек. Мы никогда не были богатыми. Очень смешно было слышать от знакомых, что Стругацкие, оказывается, миллионеры. Помню, где-то в середине 1975 года у меня произошел замечательный разговор с одним знакомым писателем, который с самым серьезным видом перечислял наши издания в СССР и на Западе и убеждал меня в том, что мы просто обязаны быть миллионерами. А у меня как раз тогда на сберкнижке было ровно сто рублей. И ни одного подписанного договора. И никакого договора в перспективе. И как жить дальше — было совершенно непонятно. Аркадий вынужден был тогда вернуться на службу, редактором, я продал коллекцию марок, чтобы хоть как-то продержаться, но общественное мнение всегда было безапелляционно: Стругацкие миллионеры… Между прочим, мы действительно были богаты — один год за всю нашу жизнь. Это было то ли в 87-м, то ли в 88-м году. Тогда нас принялись активно издавать (в 1987 году у нас вышло больше книг, чем за предыдущие 15 лет), а деньги тогда еще чего-то стоили, т. е. открытая инфляция еще не началась. И я вдруг обнаружил, что у меня на книжке 100 с лишним тысяч рублей. Сумасшедшие по тем временам деньги! Я, помню, позвонил Аркадию и спрашиваю: слушай, что у тебя на книжке? А он мне отвечает: да, действительно, черт знает что делается, даже страшно. А потом началась инфляция и все это богатство быстро превратилось в ничто.

<…>

Три публикации у Авторов в этом году в сборниках: ВГВ в «НФ. Сборник научной фантастики. Вып. 32», ПНВС в кишиневском сборнике «В круге света», ПЛЭ в московском сборнике «Современная фантастика». И много — в журналах: ЗМЛДКС — «Человек и природа», ГО — «Знание — сила» (отрывок) и «Нева» (первая книга), УНС — журнал «Смена», ОЗ — «Советская библиография» (отрывок) и «Юность», ГЛ под названием «Время дождя» — «Природа и человек», СОТ — «Социалистический труд»…

Авторы удостоены очередной награды от любителей фантастики. Омский КЛФ «Алькор» по итогам междугородного анкетирования (лучшие произведения, опубликованные в 1986 году) объявил, что по разделу «большая форма (роман, повесть)» лауреатами стали АБС за повесть ВГВ.

1989

14 января в областной молодежной газете Ростова-на-Дону публикуется интервью Анны Тетельман с АНом.

<…>

— А над чем вы сейчас работаете?

— Мы сейчас, как и многие писатели, настолько поражены тем, что делается в нашей стране, особенно после голодного пайка недавнего времени… Могу провести аналогию: когда меня вывезли из блокадного Ленинграда, я начал дико… скажем, кушать — и заработал себе кровавый понос. Нет, поймите правильно — я не разделяю мнения тех, кто считает — поговорили о Сталине, и хватит. Но сейчас время публицистов — они на коне. Нам же публицистика противопоказана, мы не умеем абстрактно мыслить в терминах морали, политики, экономики… Нам подавай конкретный художественный образ.

Но могу сказать, что неделю назад состоялась историческая встреча с Борисом Натановичем. Подчеркиваю — историческая. Была предпринята попытка со скрежетом повернуться к сегодняшнему дню. Мы собираемся написать пьесу. Называться она будет, по-видимому, «Веселые беседы при свечах». Действия в ней не будет никакого, одни сплошные разговоры.

— Но фантастика-то в ней будет? У нас в клубе популярна ваша фраза из какого-то интервью: «Мы не знаем вещей, ради которых стоит отказаться от фантастики».

— Конечно, будет! Неизбежное столкновение времен, призраки из прошлого и будущего… Возвращаюсь к вашему вопросу — почему-то главное внимание нам сейчас приходится уделять фильмам. На нас «упали» кинематографисты… Но это — «отработанный пар», не имеющий отношения к литературе.

— Раз уж речь зашла о кинематографии: что вы думаете о фильме Сокурова «Дни затмения» по вашей повести «За миллиард лет до конца света»?

— К сожалению, фильма я еще не смотрел. Сокуров показал страшную жизнь нашего провинциального города… Фильм классический, но нам не нравится, что этот фильм — опять не Стругацких. Либо получается классический фильм, не имеющий отношения к литературному источнику, как у Тарковского, либо чистой воды иллюстрация…

— Как в фильме «Отель „У погибшего альпиниста“»?

— Да, пожалуй… Но имеется еще один вариант — прекрасный фильм на основе слабой книги. Литературный примитивизм, наверное, очень хорошо укладывается в киноизображение.

— А западная кинофантастика? Конечно, я говорю о видео в основном.

— Нам очень понравился фильм «Нечто».

— По Кэмпбеллу?

— Да, правильнее было бы перевести название как «Эта штука». И еще один. Там идет экспансия цивилизаций, земной и инопланетной, космический бой, сбивают корабль над планетой…

— Наверное, «Враг мой» — по Лонгиеру? Кстати, эту повесть любители фантастики назвали лучшим переводным произведением 1986 года — по результатам голосования, проведенного омским КЛФ «Алькор».

— Да, да, но, по-моему, фильм сильнее книги. Еще вспоминается японский фильм «Провал во времени». И прекрасный фильм для детишек — «Звездные войны». Непонятно, почему его у нас не показывают?

— Почему же, в видеотеке нашего объединения «Досуг», например, мы его спокойно посмотрели. Кажется, он все-таки попал в список разрешенных к показу…

— Не знал. А вот «Одиссеей 2010 года» по Кларку я был сильно разочарован. Первый фильм был еще туда-сюда — показ, так сказать, возможностей техники. А второй откровенно слаб.

— Кстати, о технике. Не хотели бы вы использовать ее в писательском труде — скажем, печатать, как А. Кларк, сразу на компьютере?

— Нетушки, нетушки! Вот у В. Охотникова (писателя в целом весьма слабого) есть один неплохой рассказ: технарь, решивший стать писателем, изобретает все более сложные агрегаты для этого. В конце концов он вспоминает, что Пушкин писал гусиным пером… Западногерманский режиссер Петер Фляйшман предлагал нам редактирующую машинку. Не хотим мы машинок, напишем и отредактируем все сами! Лишь бы редактор потом не трогал…

— Конечно, сами… А чье-то чужое произведение вам никогда не хотелось написать? Вот Ст. Лем считает, что ваш «Пикник на обочине» должен был бы написать он…

— Э-э… М-м-м. Я как-то не совсем готов к этому вопросу…

— Хочется ведь задать нестандартный вопрос!

— Ну вот, пожалуй… Мы посмотрели американский видеофильм «Зомби». Идея в том, что ад переполнился грешниками и больше не принимает мертвых. Безмозглые мертвецы пошли по земле с одной страстью — добраться до живых и сожрать. Сама идея о переполненности ада грешниками — такую повесть, сценарий нам было бы интересно написать.

— Аркадий Натанович, в свое время я делала в клубе доклад «Взаимоотношения полов в фантастике». Один из разделов назывался «Женщина — друг человека». Вот в ваших произведениях женщина выступает исключительно в этой ипостаси, а самостоятельного значения не имеет. Обидно…

— Честный писатель должен писать о том, что он знает. А женщины для меня как были, так и остаются самыми таинственными существами в мире, хотя женат не один десяток лет. Они знают что-то, чего не знаем мы. И повторяю, что сказал Л. Н. Толстой: «Все можно выдумать, кроме психологии». А психологию женщин мы можем только выдумывать. <…>