Иосип Броз Тито. Власть силы

В книге «Тито: история изнутри» Джилас опять возвращается к слабостям, которые Тито питал к шикарным костюмам, мундирам, медалям и другим побрякушкам. Но Тито и сам не скрывал, что за ним водится этот не такой уж серьезный грешок. Многие югославы разделяют стремление итальянцев к «bella figura» («красивая фигура»), как это заметила Ребекка Уэст в книге «Черная овечка и серый сокол». Ее внимание обратили на себя молодые щеголи Далмации – «очень красивые и не скрывающие того удовольствия, которое они получают от своего великолепного внешнего вида – удовольствия такого сорта, которое встречается только там, где почти нет намека на гомосексуализм» [484].

Джилас опять выдвигает предположение, что Тито, вождь югославского Пролетариата, стыдился своего скромного происхождения: «Он также испытывал неудобство из-за своего покалеченного пальца. Когда он работал механиком, кончик указательного пальца его левой руки попал в станок. Эта метка служила как бы свидетельством того, что ему так и не удалось подняться над уровнем рабочего» [485].

И все же, судя по тому, что я слышал в Кралевице, Тито поддерживал связь со своими бывшими товарищами по работе и никак не стыдился своего прошлого металлиста, наоборот, он постоянно хвастался им.

Джилас допускает еще большую несправедливость, когда говорит, что во время войны Тито «больше всего заботила его личная безопасность» [486]. Все остальные, кто знал Тито, не подвергали сомнению его мужество. Да, действительно, в конце войны, командуя очень большой армией, он располагал свой штаб в пещерах – в Яйце, Дваре и Висе, но точно так же поступил бы любой другой командующий. Никому ведь и в голову не придет обвинять Уинстона Черчилля в трусости, потому что он руководил из бункера под Уайт-холлом. Когда царь Давид захотел повести свои войска в битву, народ Израиля сказал ему: «Ты не пойдешь впереди… ты стоишь десяти тысяч таких, как мы: поэтому будет лучше, если ты будешь готов прислать нам подкрепления из города».

Джилас изображает пороками даже те качества Тито, которые большинство из нас считало бы за достоинства.

Тито не подписывал смертных приговоров, потому что он чувствовал, что «смерть не является неизбежностью». Отбывая в Италию во время войны, Тито доверил уход за своей лошадью надежному товарищу. В связи с этим Джилас утверждает, что Тито больше думал о своей лошади, чем о страдающих партизанах. В другом случае он говорит о Тито следующее:

Джилас здесь нашел довольно своеобразный способ выразить мысль о терпимости Тито. Настоящий диктатор, Гитлер или Сталин, навязывает свою волю во всех аспектах жизни общества: в экономике, культуре, спорте везде. Джилас так объясняет то, что он назвал «чутьем на опасность» у Тито:

Кое-кто из критиков предположил, что даже при жизни Тито не особенно заботило будущее Югославии. В книге «Чудом уцелевший», первой из биографий Тито, К. Павлович утверждает, что в 70-е годы Тито якобы лишил партию ее способнейших деятелей: «Это было сделано, во-первых, для того, чтобы предотвратить борьбу преемников за власть, а, во-вторых, затем, чтобы никто больше не смог сосредоточить в своих руках столько власти, сколько было у него. Он хотел сохранить в памяти людей представление о своих достижениях как о неповторимых и уникальных» [489]. Теперь, однако, становится ясным, что принудительный уход по инициативе Тито многих способных руководителей, а также провал всех его попыток вырастить себе сильного преемника были во многом вызваны проблемой межнациональных отношений. Неужели тщеславие Тито простиралось так далеко, чтобы желать гибели страны после своей смерти, как брахман требует, чтобы на погребальном костре вместе с ним сгорела и его вдова? Сохранение Югославии – вот наилучший способ сохранить свои достижения и память о себе.

Стефан Павлович, преподаватель Саутгемптонского университета, принадлежит к числу тех, кто винит англичан, и прежде всего Фитцроя Маклина, за оказание поддержки Тито как во время войны, так и после нее. В библиографию своей книги «Тито», вышедшей в Лондоне в 1992 году, Павлович включил «Вихрь» Стивена Клиссолда. При этом он предупреждает, что «воспоминания других британских генералов, явившихся свидетелями „восхождения Тито к власти“ слишком романтичны и необъективны, чтобы приводить их в качестве исторического источника. И хотя они представляют большую ценность для ученых, читатели не смогут почерпнуть в них для себя ничего полезного» [490]. И вот так, походя, Павлович легко отмахивается от книг Фитцроя Маклина «Восточные походы» и «Отстаиваемая баррикада», даже не упоминая их, хотя в то же время рекомендует читателям книгу того же автора «Иосип Броз Тито. Художественная биография» как «прекрасно оформленный альбом фотографий» [491].

Та же самая враждебность к Маклину встречается и в мемуарах некоторых англичан, которые во время войны сражались на стороне Михайловича, в частности, у Майкла Лиса. Они обвиняют его не только в том, что он привел Тито к власти, но и в том, что позднее, в 50-е годы, он финансировал югославский коммунистический режим. Такие книги, как «Восточные походы», неприемлемы для Павловича тем, что в них «Тито полностью реабилитируется в глазах британской публики посредством умелого манипулирования его военными заслугами» [492].

Несмотря на нападки со стороны тэтчеровских полемистов, среди историков, специализировавшихся на изучении второй мировой войны, акции Тито продолжали повышаться. Публикации, посвященные «Ультра», – перехватам зашифрованных переговоров Германского верховного командования, подтвердили правильность решения Черчилля поддержать партизан. Основываясь на данных, полученных при помощи «Ультра», Черчилль в любом случае поддержал бы Тито, даже если бы Фитцрой Маклин не советовал ему делать этого. К осени 1943 года партизаны были самой мощной силой, действовавшей против немцев в Югославии и взяли бы власть в стране в свои руки вне зависимости от позиции Британии. Как признает сам Фитцрой Маклин, в приходе Тито к власти им была сыграна лишь второстепенная роль. Однако сыграл он эту роль с честью и безошибочно. Как говорит биограф Маклина Фрэнк Маклин: «К числу авторитетнейших ученых-историков, заявлявших о том, что политика Маклина в Югославии была единственно правильной, принадлежат: Элизабет Баркер, Ральф Беннетт, Ф. X. Хинсли, сэр Уильям Дикин, Марк Уилер, Хью Сетон-Уотсон. Есть ли на стороне ревизионистов фигуры подобного калибра?» [493]

В то время как британские интеллектуалы вели дебаты о репутации Тито, югославам пришлось столкнуться с проблемой уплаты по иностранным займам, доставшейся им в наследство. В 1983 году правительство попыталось отсрочить банкротство, полностью капитулировав перед МВФ, и стало, по сути дела, марионеткой в его руках. Весь контроль над долгами и кредитами перешел к МВФ. К середине 1984 года инфляция достигла 62 процента, уровень жизни упал со времени смерти Тито на 30 процентов. Безработица составляла 15 процентов рабочей силы, причем половина безработных была молодежью в возрасте до двадцати четырех лет. Когда я впервые побывал в Белграде в 1953 году, купюрой самого большого достоинства были красные 100 динаров. На ней были изображены грубые черты лица Алии Сиротановича, боснийского шахтера, который в несколько раз перевыполнил норму добычи угля и стал Героем Труда. По сведениям, приведенным журналом «Шпигель», Сиротанович совершенно спился и превратился в законченного алкоголика. А в 1987 году в Белграде официантка за чашку кофе требовала «один миллион и семь динаров».