Жаклин Кеннеди. Жизнь, рассказанная ею самой

Но даже если бы услышала? Кто из молодых жен не мечтает перевоспитать мужа, отучить его смотреть на других женщин, превратить в образцового семьянина? Я была как все, тоже считала, что справлюсь.

Конечно, решающим все равно оказалось мое увлечение Джеком, но немаловажную роль сыграли и отцовские амбиции. Разве можно не любить обаятельного красавца, который твердо настроен стать главой государства и вознести супругу на самый верх?

А еще поддержка огромного семейства…

Пока ты не попала внутрь, не поймешь, какие это создает проблемы, вынуждая жить не по своему желанию, а по законам клана, не по своим вкусам, а согласно требованиям семейства.

Если вам предстоит стать членом большой семьи, особенно семьи дружной, хорошенько изучите принципы жизни этой семьи. Если они вам чем-то не подходят, лучше отказаться сразу. Не надейтесь перевоспитать мужа и тем более целое семейство.

Клан Кеннеди переделать невозможно, я этого не поняла и жестоко поплатилась. Уверенность Джозефа, что Джек рядом с хорошенькой молодой женой перестанет быть бабником, была пустым звуком, думаю, он прекрасно понимал это сам, но говорить мне о том, что любителя женщин никогда не перевоспитать, не стоило. Джозеф просто надеялся, что к тому времени, когда мне станет невтерпеж, я окажусь связанной по рукам и ногам, либо вообще привыкну терпеть все и буду делать это молча.

В этом все мужчины Кеннеди – они не считают женщин достойными себя, Джозеф мог уважать Роуз как мать и хозяйку большой семьи, но не только не уважал ее как женщину, но и открыто оскорблял.

Я стала Кеннеди и довольно быстро поняла, что переоценила свои силы.

Я могла сутками выхаживать Джека после операции, переводить для него книги, помогать подбирать материал для его собственной книги, могла быть очаровательной, привлекательной, образованной… какой угодно, но оставалась женщиной, а потому существом второго сорта, которому можно изменить, которое можно предать.

Ни для кого не секрет многочисленные любовные похождения мужчин клана Кеннеди, женщинам оставалось одно – терпеть, делая вид, что ничего не происходит, улыбаться и ждать, когда муж вернется после очередного романа или просто интрижки, ну и конечно, рожать детей. Чем больше, тем лучше.

В этом преуспела Этель, она, перещеголяв свекровь, родила одиннадцать, но даже слава пуританина и множество детей не помешали Бобби прельститься прелестями Монро и закрутить с кинодивой роман, наделавший шума на всю Америку. Обидно, что он просто сменил в постели красотки моего собственного мужа.

Но став Кеннеди номинально, я не стала таковой по существу.

Вечное соперничество, немыслимая физическая активность и физические же соревнования, подкалывание друг друга, довольно грубые, а иногда и пошлые шуточки… все это не мое. Как и четкое следование правилам клана.

Существовал только один выход – развод, и угроза его возникла у нас с Джеком довольно скоро.

Думаю, всем, кто интересовался историей нашей семьи и биографией Джека, известна и история гибели нашего первого ребенка.

Чтобы убедить всех, что наш брак существует, мы просто обязаны были родить ребенка. Джек «расстарался», и к Рождеству 1955 года я была беременна. Следующий год стал для меня поистине кошмаром. Джек решил бороться за место вице-президента, хотя даже Джозеф твердил, что ему рано, что условия еще не созданы. Всю весну и лето мы с кем-то встречались, пожимали руки, выслушивали, обещали. Я говорю «мы», потому что мне тоже пришлось сопровождать мужа, несмотря на круглый уже живот.

Сейчас я понимаю, что Джеку вовсе не был нужен этот ребенок и я сама тоже. Он ни на минуту не задумался, насколько мне тяжело в летнюю жару на седьмом месяце быть на солнце на ногах по много часов, не замечал вымученность моей улыбки. Джек не любил меня, я была всего лишь обязательным дополнением успешного политика, дополнением вроде галстука нужной расцветки или дежурной улыбки.

Другим Джек улыбался куда искренней, чем мне. Я понимала, что он предпочел бы видеть на моем месте кого-то другого, сама предпочитала вовсе не находиться рядом, а уехать в Европу, но ни он, ни я ничего не могли изменить.

Конечно, отстраненность не могли не заметить, нашлись и репортеры, и просто внимательные наблюдатели, которые не поверили в почти счастливую семейную пару, с нетерпением ожидающую первенца.

А в августе Джек, в треском проигравший выборы, умчался отдыхать в Средиземноморье на арендованной им яхте. Он не пожелал провести со мной оставшиеся до рождения ребенка месяцы в Хаммерсмите. Тедди и Смазерс в качестве компаньонов по развлечению… можно не объяснять, что им предстояло.

Под объективами фотокамер я «благословила» супруга на этакую прогулку, не могло быть иначе, ведь это не последние выборы, Джек уже вовсю думал о следующих, которые предстоят в 1960 году. Почему при этом он не задумывался не только о моем состоянии, но и о том, что его могут сфотографировать на яхте?

Но мне было все равно.

Когда-то, когда родители разводились, мама сказала, что со временем мы поймем, что значит иметь неверного мужа. Удивительно, но этого сполна хлебнула в своей жизни я, Ли изменяла сама, нимало не заботясь о репутации и чувствах своих супругов.

Я держалась стойко, но природа оказалась сильней… Очинклоссы старательно делали вид, что так и нужно – жена в Хаммерсмите вот-вот родит, а муж гуляет в Европе.

Позже мы всем говорили, что виновата моя усталость, перенапряжение, в действительности виной была неразборчивость Джека в связях с женщинами.

Я не выносила ребенка, причем не просто не выносила, 23 сентября дочка родилась мертвой. Она была уже вполне большой, чтобы выжить, будучи рожденной без срывов. Еще обидней, что сестра Джека через пару дней родила своего второго ребенка, крепкого и здоровенького, а жена Бобби Этель и того больше – пятого их ребенка.

Врач прозрачно намекнул, что супруг «подарил» мне некую гадость, из-за которой выносить ребенка будет крайне трудно и которая столь же трудно излечивается.

Для меня самым тяжелым оказалось поведение Джека – он не только не нашел нужным быть рядом со мной, но и не спешил возвращаться, даже узнав о трагедии. Увидев в своей палате вместо мужа Бобби, я все поняла. Мало того, вернувшись в США, Джек не поспешил ко мне в больницу, напротив, он весело проводил время в кругу своей семьи.

У меня были напряженные отношения с мамой, мы с детства соперничали с Ли, но тогда только они и Очинклоссы оказались моей поддержкой.

Я без памяти любила Джека, но была не настолько глупа, чтобы не видеть, что он не любит меня. Репортеры и биографы могли сколько угодно вздыхать о нашей неземной любви, о том, как хороша молодая пара Кеннеди, как подходят друг другу сенатор и его супруга… Правда разительно отличалась от сентиментальных вздохов, любящий муж не оставит жену перед родами, чтобы развлекаться с другими на яхте. Это следовало признать и принять. Наш брак развалился, не успев даже окрепнуть, мама была права – Джон Кеннеди был копией папы, а потому верности ожидать не стоило.

Развод это всегда плохо, но в данном случае он больше вредил Джеку, чем мне, потому что разведенный католик никогда не стал бы президентом.

Я мало думала о карьере Джека и куда больше была озабочена тем, что теперь будет очень трудно родить детей от кого-то другого. А еще больше о том, что любимый мужчина мной пренебрег, причем так грубо и откровенно.

Когда Джек все же явился в больницу с покаянным видом, в который совсем не верилось (я прекрасно понимала, что он выполняет приказ Джо), я не пожелала с ним разговаривать. Лучше рвать сразу.

Немного погодя, выйдя из больницы, просто улетела в Лондон к Ли и ее мужу. Ходили упорные слухи, что я весело провожу время в Лондоне, в то время как мой супруг занимается политикой, колеся по разным штатам ради будущих выборов в сенат. Всем казалось, что я просто развлекаюсь.