Девочки.Дневник матери
Девочки.Дневник матери читать книгу онлайн
Фрида Абрамовна Вигдорова (1915–1965) была педагогом, журналистом, писателем, автором книг «Мой класс» (1949) о первых шагах молодой учительницы, трилогии «Дорога в жизнь», «Это мой дом», «Черниговка» (1954–1959) о детском доме и дилогии «Семейное счастье», «Любимая улица» (1962–1964), где с одним из героев она поделилась собственной журналистской судьбой.
Тема воспитания детей, подростков была главной (но не единственной) темой её книг и статей. При жизни Ф. А. вышло несколько сборников её статей, которые, в отличие от книг, никогда потом не переиздавались, так что нынешнее поколение знает Вигдорову-публициста только по её записи 1964 года двух судов над Бродским (на обоих судах она была с начала до конца), которая распространялась в самиздате, попала за границу, побудила к действию целую армию защитников Бродского и в конце концов помогла молодому поэту, приговорённому за «тунеядство» к 5 годам подневольного труда в северной деревне, вернуться в Ленинград через полтора года.
Среди блокнотов с записями Ф. А. особняком стоят её материнские дневники. Они подготовлены к печати дочерью автора А. А. Раскиной и опубликованы в журнале «Семья и школа»: 2010, №№ 8, 9, 10, 11, 12; 2011, №№ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12.
Кроме того, «Дневник матери» целиком напечатан в сдвоенном номере 9–10 «Семьи и школы» за 2012 год.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— Вот, молодец, умная девочка…
Опять пауза, опять спит папа. Все сказано и вдруг…
— Папа! Ну папа!
— А? Что?
— Я сплю!
(А. Б.)
23 октября 44.
С фронта приехал однополчанин Изи. Привез письмо и ребятам сгущенное молоко.
— Должен вам сказать, что ваш брат хоть и еврей, но очень храбрый человек! — сообщил он.
Что было делать? Гость: не выгонишь. Но я ответила резко, и он скоро ушел.
Все это было при Гале. Она смотрела и слушала, но ни о чем не спросила.
17 ноября 44.
Между Галей и Сашей происходит следующий диалог:
— Мама-Фрида моя, а не твоя! — вопит Саша.
— Нет, она и моя! — вопит Галя.
— Мама-Соня моя, а не твоя!
— Нет, мама-Соня моя тоже!
— Папа-Аба моя, а не твоя!
— Нет, папа-Аба мой!
— Папа Шура моя! — вопит Саша напоследок.
— Вот он действительно твой, и бери его себе, пожалуйста, — соглашается Галя.
Саша рассматривает книгу Брэма:
— Вот медведь, который живет в лесу.
18 декабря 44.
Галя занимается английским. Саша сидит рядом, сидит довольно чинно, только изредка прерывая свое молчание некоторыми деловыми замечаниями:
— Я не буду плеваться.
— Хочу водички попить.
— Покажи колечко.
Саша на днях вдруг обнаружила свою тень и сильно испугалась. Не хотела слезать с рук, даже плакала и сопровождала плач воплем:
— Боюсь тени, боюсь тени!
27 декабря 44.
Саше 2 года 7 месяцев.
Саша рассказывает сказку (лежа в кровати перед дневным сном):
«Ирочка, Ирочка! Я тебя застрелю!» Меняя интонацию: «А за что ты меня застрелишь? Ты меня не любишь? За что же ты меня не любишь?» Опять басом: «Потому что не люблю! Просто — не люблю!»
И он ее съел. Пузо у него стало большое-большо-о-ое. Потом пришла мамочка с ножом и разрезала ему пузо.
Шура собирается уходить: надевает пальто, шляпу. Саша некоторое время наблюдает за ним и наконец произносит следующую фразу — тоном удивления и упрека:
— А сидеть и работать?
Когда Шура целует Сашу, она всегда спрашивает: «А маму?»
Слыша по радио музыку, кричит мне: «Мамочка, давай тинтовать!»
11 января 45.
Каникулы Галя провела очень весело. Была на елке в Доме Ученых, у Кены [11], в Колонном зале Дома Союзов, в Союзе писателей. Кроме того, была елка у нас. Мы пригласили Эллу, Аленушку, Эдду [дочь Н. Я. Галь [12]. — А. Р.], Вову, Вадика [соседи по квартире, ровесники, соответственно, Гали и Саши. — А. Р.]. Пели, танцевали, читали стихи, играли. Галя вела себя очень хорошо, была настоящей хозяйкой — внимательной и гостеприимной. Не кривлялась, читала стихи и пела.
В Доме Ученых читал стихи какой-то противный маленький вундеркинд. Я отвернулась. Галя посмотрела с любопытством и спросила: «Ты от стеснения, да?»
За Аленушкой Галя ухаживала по-сестрински, старалась предупредить каждое ее желание. Очень любит Эдду, с нетерпением ждет встреч с нею. Во время каникул занималась — читала, писала, решала примеры. Мне сказала: «По радио сообщили, чтоб двоечники выделили по два часа в день на занятия. Я хоть и не двоечница, но заниматься все равно буду».
Елена Петровна сказала, что Галя отличница (несмотря на ее грязные домашние тетради): хорошо решает задачи, отвечает толково на вопросы, прекрасно читает. Все это очень приятно.
Саша говорит:
— Я рассердюсь.
или:
— Мама, папа спит?
— Да.
— Почему же он не храпит?
У Саши приступ навязчивой добродетели. Она с утра до ночи вопит: «Я не плачу, я не плачу!» или: «Я хорошая, я пью лекарство!», «Я не бью Вадика!», «Я не карябаю Гале щечку!» и прочее.
Внешне — день ото дня становится смешнее: настоящая Топси [девочка-негритянка из «Хижины дяди Тома» Бичер-Стоу. — А. Р.].
Выучилась у охальника Вадика разным гнусным словам и охотно употребляет их. Подражает Вадику во всем: читает стихи с его интонацией, даже плакать стала так, что не отличишь: он или она.
Елена Евгеньевна подарила Гале «Хижину дяди Тома». Сегодня Галя стала читать ее и заявила мне, что «не может оторваться».
У Саши большой популярностью пользуется сказка-быль об обжоре Алике, который съедал в день по шесть ташкентских бубликов — норму рабочей карточки.
Итак: «Вот садится Алик кушать. Вместе с ним садятся дети. Дети кушают картошку, каждый мальчик по картошке, Алик сразу шесть картошек. Дети кушают хлеб с маслом, каждый мальчик по кусочку, Алик сразу шесть кусочков», — и т. д. до бесконечности. Затем у детей заболевают животы. Приходит доктор, прописывает лекарство — каждому мальчику по лекарству, а Алику — шесть лекарств.
Саша отчетливо произносит свой адрес. На вопрос «Как твоя фамилия?» отвечает: Вигдорова (Видалава), Раскина и Морис Слободской [соавтор А. Б. Раскина. — А. Р.]!
Стала менее жадной: делится мандаринкой, яблочком, конфетой. Со скрипом, конечно.
Забыла сказать: Саша была на елке у Юры Галлая. Вела себя там очень достойно — не верещала, не ругалась. Облюбовала себе мальчика Мишу: увидев у него на костюме брошку-слона, все приставала к нему с вопросом: а он тебя не кусает? Когда играли в каравай, этот мальчик тоже не подкачал и выбрал Сашу: «Я люблю, признаться, всех, но вот эту больше всех». Шура был польщен.
Галя на елке получила много сластей. Я сказала:
— Смотри, не ешь все сразу, ты ведь это умеешь.
Она мягко возразила:
— Ты тоже умеешь.
Шура объявил Сашу больной, и бедная девочка вот уже больше недели ни за что ни про что сидит на диване без ботинок. Мечтательно глядя на окружающих, она говорит, немножко растягивая слова:
— Когда я вырасту большая, я надену ботиночки и буду ходить по полику…
Папа Аба, войдя в стиль, подхватывает:
— Где это видано, чтоб дети ходили по полу! Детям надо сидеть на диване и кашлять!
Садясь за стол, Саша говорит деловито:
— Сейчас будем кушать.
В еде стала разборчива. Пшенной каши не любит, требует рисовую. Очень любит мандарины. Однако на днях проявила широту натуры: вынула изо рта последнюю дольку и протянула мне.
30 января 45 года.
Перед сном Саша долго разговаривает сама с собой. Сама спрашивает, сама отвечает, иногда воспроизводит слышанные за день телефонные разговоры.
— Алло, это магазин? Мясо есть? А водка? Сегодня? А зайчики есть? А синие штанишки?
26 февраля 45.
— Саша, мама идет спать, Вадик идет спать, все идут спать. Иди и ты.
— Нет, я не пойду.
— Что же ты будешь делать?
— Я буду любить Галочку.
6 марта 45.
Саша видит, как папа обнял маму (или наоборот было: точно установить трудно), и говорит: «Я сама его люблю…»
У Саши была повышена температура. Ночью она жалобно плакала, вскрикивала, говорила, что боится звездочки и птички. Папа ее уговаривал, что ни звездочки, ни птички — нет. Тогда она возразила страдальческим голосом:
