Другой Ленин

Поныряв вволю, Ленин крикнул: «Дна не достал, там шибко глубоко. Хо-р-р-о-о-шо!»

После купания: «Доволен из всех сил… Хвалит озеро… Хвалит разнообразную температуру… Говорит, как попал в холод — словно обожгло, — а потом на солнышко. И нырял глубоко: ни травы, ни дна, ничего не видно, даже темно в воде…»

«Ну-ка, кто со мной вперегонку?» В селе Шушенском во время ссылки, купив в Минусинске коньки, Ленин и утром, и вечером бегал на реку кататься. В ноябре 1898 года он сообщал родным: «Теперь у нас явилось новое развлечение — каток, который отвлекает сильно от охоты». Спустя пару месяцев: «На коньках я катаюсь с превеликим усердием. Глеб (Кржижановский. — А.М.) показал мне в Минусе разные штуки (он хорошо катается), и я учусь им так ретиво, что однажды зашиб руку и не мог дня два писать… А моцион этот куда лучше зимней охоты, когда вязнешь, бывало, выше колен в снегу, портишь ружье и… дичь-то видишь редко!»

Местные жители, по словам Крупской, «поражались разными гигантскими шагами и испанскими прыжками» Владимира Ильича. Старый большевик Пантелеймон Лепешинский вспоминал, как состязались между собой товарищи по ссылке: «Во всех видах спорта (особенно же в игре в шахматы) Ильич всегда первенствовал… Высыпает, например, своя компания на гладкий лед замерзшей реки, чтобы «погиганить» на коньках. Возбужденный и жизнерадостный Ильич уже первый там и задорно выкрикивает: «Ну-ка, кто со мной вперегонку»… И вот уже несколько пар ног на славу работают, «завоевывая пространство». А впереди всех Ильич, напрягающий всю свою волю, все свои мышцы, наподобие излюбленных персонажей Джека Лондона, лишь бы победить во что бы то ни стало и каким угодно напряжением сил».

«Какие прекрасные грибы!» Иногда Ленин неохотно начинал какое-то новое дело, но стоило ему увлечься, как он и здесь входил в настоящий «раж». Так было, например, со сбором грибов. «Ильич, — писала родным Крупская, — заявил, что не любит и не умеет собирать грибы, а теперь его из леса не вытащишь, приходит в настоящую грибную ражь».

«Был азартный грибник… Страшно любил ходить по лесу вообще», — добавляла она потом. «Ильич очень любил горы, любил под вечер забираться на отроги Ротхорна, когда наверху чудесный вид, а под ногами розовеющий туман… Ложились спать с петухами, набирали альпийских роз, ягод, все были отчаянными грибниками — грибов белых была уйма, но наряду с ними много всякой другой грибной поросли, и мы… азартно спорили, определяя сорта…» В 1916 году произошел такой характерный случай: «Спускаясь вниз через лес, Владимир Ильич вдруг увидел белые грибы и, несмотря на то что шел дождь, принялся с азартом за их сбор… Мы вымокли до костей, но грибов набрали целый мешок».

В. Бонч-Бруевич описывал свою лесную прогулку с Лениным в августе 1918 года: «Мы вышли с ним на чудесную поляну, всю окруженную молодыми березками, осинами, елочками. Мягкий зеленый мох так и манил к себе.

— Вот тут должны быть грибы! — воскликнул Владимир Ильич и со страстью охотника стал внимательно осматривать кочки, кусты, березки. И действительно, грибы пошли…

— Какая прелесть! — любовался он, показывая мне их. — Какие прекрасные грибы! И как здесь чудесно!»

«Синьор Дринь-дринь». Точно таким же Ленин был и в охоте, и в рыбалке. Максим Горький рассказывал, как на Капри Владимир Ильич учился рыбачить непривычным для него образом — без удочки. Не зная итальянского, он общался с местными рыбаками на странной смеси французских и латинских слов.

«Качаясь в лодке, на голубой и прозрачной, как небо, волне, Ленин учился удить рыбу «с пальца» — лесой без удилища. Рыбаки объясняли ему, что подсекать надо, когда палец почувствует дрожь лесы:

— Кози: дринь-дринь. Капиш?

Он тотчас подсек рыбу, повел ее и закричал с восторгом ребенка, с азартом охотника:

— Ага! Дринь-дринь!

Рыбаки оглушительно и тоже как дети радостно захохотали и прозвали рыбака Синьор Дринь-дринь.

Он уехал, а они все спрашивали:

— Как живет Синьор Дринь-дринь? Царь не схватит его, нет?»

«Зайцы нам быстро надоели». «Из всех видов физического спорта он особенно любил охоту», — писал Лепешинский о Ленине. Охотиться он учился еще в Кокушкине во время высылки. «Владимир Ильич охотился за зайцами, — вспоминала Мария Ульянова, — но должно быть неудачно, и сестра часто поддразнивала его этими неудачами». Как-то раз после прогулки он сказал ей:

— А нам нынче заяц дорогу перебежал.

— Володя, — пошутила Анна, — это, конечно, тот самый, за которым ты всю зиму охотился.

Действительно, меткостью в стрельбе Ленин не отличался. Но где нельзя было взять природным талантом, там Ленин брал удвоенным старанием. Так было во время ссылки в Шушенском. П. Лепешинский рассказывал: «Лучшие охотники — Курнатовский и Старков; что же касается Ильича, то он большой мастер «пуделять» (охотничий термин, означающий неудачные выстрелы с промахами). Но разве может он и в этом деле отстать от других, быть в числе «последних»? Нив коем случае. И если Старков исходит двадцать верст, то Ильич избегает (буквально избегает) по кочкам и болотам сорок верст, гонимый надеждой где-нибудь да подстрелить такую глупую птицу, которая позволит приблизиться к ней на расстояние достаточно близкое, чтобы какая-нибудь шальная дробинка горе-охотника нашла-таки наконец свою несчастную жертву».

«Владимир Ильич был страстным охотником, — писала Крупская о том же времени, — завел себе штаны из чертовой кожи и в какие только болота не залезал. Ну, дичи там было… Горячился очень. Осенью идем по далеким просекам. Владимир Ильич говорит: «Знаешь, если заяц встретится, не буду стрелять, ремня не взял, неудобно будет нести». Выбегает заяц, Владимир Ильич палит». «Ну и задам же я перцу сегодня зайцам!» — воинственно приговаривал Ленин, отправляясь на охоту. А если охота бывала неудачной, разочарованно приговаривал: «Вот досада, хоть бы общипанный какой выскочил!»

По словам Крупской, во время утиной охоты Ленин в азарте ползал за утками на четвереньках. Она замечала о нем:

— Ильич — волевая натура… Овладевшее им желание он немедленно осуществляет. В Сибири, если на него нападало желание идти на охоту, он шел охотиться, не считаясь ни с погодой, ни с тем, что другие указывали на невозможность охоты в такую погоду.

Довольно яркий охотничий случай произошел с Лениным в той же ссылке. «Позднею осенью, — писала Крупская, — когда по Енисею шла шуга (мелкий лед), ездили на острова за зайцами. Зайцы уже побелеют. С острова деться некуда, бегают, как овцы, кругом. Целую лодку настреляют, бывало, наши охотники». Владимира Ильича не смутило, что охота на таких «овец» выглядит не слишком спортивно. Но она довольно быстро ему прискучила. «Зайцев, — писал он родным, — здесь я бил осенью порядком, — на островах Енисея их масса, так что нам они быстро надоели…»

Александра Коллонтай вспоминала, как в декабре 1917 года уговаривала Владимира Ильича отдохнуть на охоте в Финляндии. Он отвечал:

— Охота вещь хорошая, да вот дел у нас непочатый край.

Потом поддался уговорам и стал расспрашивать ее:

— Так, значит, домик отдельный и теплый, говорите вы, и в лесу охотиться можно? А есть ли там зайцы?

Коллонтай ответила, что за зайцев не ручается, но, наверное, есть белки.

— Ну белок стрелять — это детская забава…

Ян Рудзутак охотился вместе с Лениным в феврале 1921 года: «Раз, после утомительной ходьбы по глубокому снегу, уселись на пнях отдохнуть. Начались шутки и «охотничьи рассказы». Один из охотников, явно увлекшись, заявил, что убил в Крыму орла весом в два пуда. Я, придравшись к случаю позубоскалить, начал расспрашивать: не чугунный ли это был орел с ворот какой-нибудь княжеской виллы. Видно было, что Ильич так сконфузился за товарища, как будто его самого уличили в чем-либо неблаговидном, и немедленно перевел разговор на другую тему».