Генерал А А Брусилов - страницы жизни и деятельности

Хронику противостояния продолжают дневниковые записи Гофмана: 21 июня (4 июля): "Мы теперь нацарапали со всех углов и концов войска, чтобы помочь на юге".

22 июня (5 июля): "Направо от нас приходится вести тяжелую борьбу. Мы посылаем все, что нам удается нацарапать".

24 июня (7 июля): "У австрийцев то же свинство"{65} - имеется ввиду обозначившийся новый успех войск Юго-Западного фронта.

26 июня (9 июля) Брусилов писал жене: "Наши дела идут, благодар милости Божьей, хорошо, и мои две армии вышли на Стоход. Теперь вопрос - взять Ковель... Сделано все, чтобы был успех, остальное в руке Божьей... Каждый день усердно молю Бога за ниспосланные моим войскам милости. Ведь подумай, своим наступлением я перечеркнул все карты австро-германцев, а ведь меня не хотели пускать"{66}.

И снова записи Гофмана. 5(18) июля: "Противники наступают на нас первый раз объединенными силами и мешают нам перебрасывать резервы с Востока на Запад".

13(26) июля: "Положение австрийцев, как и раньше, невеселое"{67}.

В связи с явно обозначившимся успехом русских армий в Галиции английский король Георг V в письме Николаю II охарактеризовал войска державы-союзницы как доблестные, а взятые ими в ходе наступательных боев трофеи и количество пленных как превосходные{68}.

20 июля (2 августа) Брусилов был пожалован "георгиевским оружием, бриллиантами украшенным"{69}.

1(14) августа Гофман в очередной раз записал в дневнике: "Как и прежде, у нас много неприятностей с австрийцами".

Неделю спустя, 8(21) августа, он вновь обратился к этой теме: "Австрийский фронт напоминает больную челюсть. При каждом дуновении ветра моментально начинается зубная боль... Мы только и делаем, что стараемся наскребать какие-нибудь полки, создавать новые резервы, так как совершенно нельзя знать, что понадобится в ближайший час"{70}.

Одним из значимых результатов Брусиловского наступления в международном аспекте стало вступление в августе 1916 г. в войну Румынии на стороне держав Согласия.

П.М. Андрианов, автор изданной в начале 1917 г. биографии Брусилова, констатировал: "Имя славного вождя русской армии уже принадлежит истории... Нет ни одного уголка в пределах обширной нашей родины, где не отозвались бы на победы Брусилова, откуда не летел бы к нему благодарственный привет... Все союзные монархи и правители обласкали словами привета доблестного русского вождя...

О Брусилове с восторгом отозвалась печать всех союзных стран. Им его не сходило со столбцов газет и журналов. Им заинтересовался весь мир, как поистине выдающимся человеком... Ему доверяют, в него верят. На его талант возлагают свои надежды и русские люди и наши многочисленные союзники"{71}.

К 1917 г. слава Брусилова достигла апогея.

Верховный Главнокомандующий

Кампания 1917 г. планировалась ставкой с учетом опыта и результатов Брусиловского наступления летом 1916 г. 2-3(15-16) ноября 1916 г. по утвердившейся традиции в Шантильи собрались представители командования держав Согласия. Было м. решено, что к весне 1917 г. союзные армии подготовят совместные и согласованные операции, которые имели бы целью придать кампании этого года решающий характер. По плану Ставки, утвержденному 24 января (6 февраля) 1917 г., главный удар должен был наноситься южнее Полесья Юго-Западным и Румынским фронтами. Северный и Западный фронты должны были произвести вспомогательные удары на участках по выбору главнокомандующих. На состоявшейся в Петрограде в январе-феврале 1917 г. очередной конференции представителей союзных армий были согласованы сроки начала общего наступления всеми участниками коалиции - не позднее 18 апреля (1 мая). Через неделю после отъезда союзнических делегаций из России в Петрограде началась революция.

События февральской революции 1917 г. Брусилов воспринял как "странный кризис во время столь ужасной войны". Кризис, который необходимо преодолеть "возможно скорей, дабы внешний враг не смог бы воспользоваться нашей разрухой... Нужно во что бы то ни стало выиграть эту войну, иначе Росси пропадет"{72}. Он решительно выступил против мнения Ставки, что "приводить ныне в исполнение намеченные весной активные операции недопустимо"{73}. На запрос из Ставки о его мнении по данному вопросу Брусилов ответил: "На военном совете всех командиров фронта под моим председательством единогласно решено: 1) армии желают и могут наступать, 2) наступление вполне возможно. Это наша обязанность перед союзниками, перед Россией и перед всем миром"{74}.

Под влиянием соображений, высказанных большинством главнокомандующих фронтами, верховный главнокомандующий Алексеев 30 марта (12 апреля) утвердил директиву о подготовке наступления. В ней говорилось: "Учитывая настоящую обстановку и наши обязательства перед союзниками, принимая во внимание общее состояние армии и ее снабжений, я решил сохранить общую идею плана и при благоприятных условиях, по возможности, в первых числах мая провести ряд наступательных действий"{75}.

Позднее было принято решение, в связи с неготовностью армии, перенести начало наступления на июнь.

22 мая (4 июня) Брусилов сменил Алексеева на посту верховного главнокомандующего. Еще в марте, когда после победы революции обсуждался вопрос о том, кто из военачальников достоин занять эту должность в новых условиях, председатель Временного комитета Государственной Думы М.В. Родзянко рекомендовал главе правительства Г.Е. Львову Брусилова - единственного из генералов, совмещавшего в себе "как блестящие стратегические дарования, так и широкое понимание политических задач России"{76}. Ореол героя и решительна позиция в отношении продолжения русской армией активных боевых действий, совпадавшая с линией Временного правительства на подготовку наступления, определили его назначение.

А.Ф. Керенский в воспоминаниях так описывал предысторию этого события. В середине мая в Каменец-Подольске проходил съезд делегатов Юго-Западного фронта. В работе съезда принимали участие главнокомандующий фронтом генерал Брусилов и недавно назначенный военным и морским министром Керенский. После завершения работы съезда Керенский в сопровождении Брусилова посетил части фронта.