Его-Моя биография Великого Футуриста

Так он клятвенно решил, обещал земле, сказал небу, солнцу, птицам, траве.

И весь мир поверил, благословил.

Это он почуял всем существом.

А когда сказал людям вокруг-люди плюнули ему в душу, стали смеяться, издеваться, хихикать, стараться сделать ему больно, острообидно, чтобы несмел быть гениальным — раз все они только рабы, бьющиеся за существованье, только серые, плоские, незаметные.

Он знал это и прощал людям зло.

Он знал и то, что не за сиротскую долю ему приходится много страдать, а за его внутреннее высокое дарованье — никому из окружающих непонятное и ненужное.

И пока он-маленький Вася — он берет лучшее из возможного: жадно увлекается книгами дома, пишет стихи, записки, прячет их в свой угол, светло молчит, а на улице с Алешей играет в Стеньку Разина, делая необходимые набеги, — в Путешественника, плавая весной на Каме на льдинах с шестом. — в Орла, летающого с крыш служб на землю и непременно в ветер, — в Капитана Корабля устраивая из досок большой корабль (в ограде) и внутри полно ребят — гостей, Алеша — повар, Петя — машинист. Вася — на капитанском мостике. Саня, Нина Толя Волковы, Маня, Соня — пассажиры.

Или Вася играет в Охотника — он покупает на толкучке старинный пистолет, набивает дуло порохом, надевает пистон на капсулю и стреляет в столб гигантских шагов (на горе): после оглушительного выстрела в руках остается одна ручка от пистолета, а глаза опалены порохом. Но эта неудача пустяки.

Он удит с Алешей щеклею на Камских плотах, тянется за клёвом и обрывается в Каму, рыбак еле спасает его за волосы, и целый день Вася сушится у костра, чтобы явиться домой сухим и веселым.

И тонет на Каме не один раз. Ведь в жизни столько опасностей — а это только начало, проба. Часто летом Вася видал как откачивают на берегу утопленников — страшно смотреть. Надо быть сильным, ловким, гибким. Он придумывает не игрушечный, а настоящий свой цирк: с Алешей покупают гантели, в сарае устилают землю пильной мукой, устраивают трапецию, тренируются, борются, жонглируют, ходят с кровоподтеками.

На именины Васи (12 апреля) собрались гости — Маня, Нина, Толя Волковы и еще ребята, один из артистов цирка здоровый парнюга техническаго училища Коля Серебров взял гимнаста — Васю за ноги и метнул в воздухе сальто-мортале, Вася перевернулся лишнее — полраза — и вместо ног угодил в землю головой.

Именинника долго приводили в чувство.

Самая скучная из игр была — зимой ходить в школу: холодно, уши нос — руки мерзнут, в школе даже в перемену дурить нельзя, а на уроках будто нарочно спрашивают всегда такое, что незнаешь и ставят двойки с минусом, потом ставят в угол или стой за партой, а дома ругают, бьют, не дают обедать, на улицу не отпускают и реветь нельзя.

Ну и школа — чорт бы ее побрал.

Ученики ябедничают, учителя злые — всё в очки видят, нападают, рычат.

Из 25 своих учителей Вася любил только одного из городского — Поликарпа Гордеевича Андреева — учителя русского языка, красиво любовно объяснявшего теорию словесности и творчество и жизнь великих Поэтов.

Вася только по русскому учился с любовью, знал много больше школы, много заучивал стихов Лермонтова. Некрасова. Пушкина.

И всех лучше в школе читал Вася.

Зато геометрию и алгебру всячески проклинал, боялся до ужаса треугольников и иксов.

Весной беглячил: будто уйдет в школу, а сам на льдинах под собором плавает с угланами.

— Истинное счастье лета приходило — когда прекращалась дурацкая дрессировка в школе — Вася, Алеша и Петя снимали серую форму, надевали рубашки и обегали весь берег, всю буксирную пристань и таинственно спускались к мосткам и по городкам к самой воде.

Пароходская жизнь гремела.

И все, что делалось кругом надо было все видеть, все слышать, все исчерпать.

И остаться — великим Поэтом.

Главное — сохранить детское сердце.

Так будет ярче мудрость и отчаяннее воля.

— Ну, поезжай дальше.

У дяди Вани

Удивительный на свете дядя Ваня, лесной, птичий, рыбацкий, мягкий, уютный, общий, жизнерадостный.

Для всех дядя Ваня — дядя Ваня. Дядя Ваня будто Робинзон Крузо: остров — его ограда, козы, птицы, хозяйство и все его любят.

Всю свою жизнь дядя Ваня отдал, ребятам, голубям, своей ограде и Пермской железной дороге (грубо неблагодарной), где он прослужил слишком тридцать лет кротко, честно, аккуратно за — грошовое жалованье.

Славный наш — родной друг — дядя Ваня.

Пускай иных знаменитых Духом Искусства воспитали Пушкин или Толстой, Карл Маркс или Кропоткин, Эдиссон или Менделеев. Рафаэль или Ницше — меня же и — главное — Поэта воспитали дядя Ваня, Стенька Разин и буксирная пристань Любимова на Каме.

Дядя Ваня — страстный в Перми (и теперь) голубятник — не менее страстный охотник и рыболов.

Гоняет ли дядя Ваня голубей или сидит покуривает — в голубятне (часто с мальчиками — голубятниками и серьезно с ними толкует) или охотится на рябчиков (ныне редко) или рыбачит на Каме — он истинный художник, обвеянный поэтической любовью к природе и к своему мастерству.

Быть может только у дяди Вани могло хватить столько чуткости и доброты, столько вниманья, чтобы иногда брать с собой на серьезную рыбалку на ночевую за Каму мальчишек Васю и Длешу.

А дома Васю и Алешу с пристани могли отпустить на ночевку рыбачить именно только с дядей Ваней — в качестве охраняющого.

Заботливый дядя Ваня все остальное сделает сам — перегребет на веслах через Каму, забьет заездок или поставит елку, опустит прикорм, закострит костер, поставит кипятить чайник, устроит закуску.

Когда уже начнется чаепитье дядя Ваня без умолку рассказывает ребятам вероятные и невероятные приключенья и хохочет раздольно, играя остроумьем, яркой образностью, пылкой жизнерадостью.

А потом уложит спать ребят, приляжет сам, а чуть засветает он засуетится — заговорит шопотом, весь преобразится, заготовит удочки, на-скоро уладит чай и тихохонько на лодке с ребятами станет на заездок.

И начинается уженье.

Шопотом, движеньями, мимикой, глазами дядя Ваня разсказывает ребятам чарующую поэму рыбной ловли.

Солнцевстальная озаренность, аметистовые туманы над Камой, струистое пенье птиц в кустах, булькающие всплавы рыбы, наши наплывки — вдруг клюнет подъязок или елец — водяные звуки, где то проплывающие плоты и далеко шумное хлопанье пароходских колес, и вот среди этой сказки — дядя Ваня с Васей — Алешей — оперяющимися птенцами из гнезда буксирной пристани.

Вася трепетно думал:

— Какая удивительная жизнь впереди — сколько волшебных возможностей, сколько сокровенных глубинных тайн вокруг, сколько рыбы в Каме и сколько одних только Солнц — и откуда они берутся — если каждое утро новое Солнце — новое Тепло — новый День.

— Я после рыбалки у дяди Вани в ограде опять голуби, гуси, куры, ребята, черемуха и старые сундуки.

У слудской церкви — идти мимо домой — за чугунной оградой в саду — рябина — еще непоспела.

— Маня, Нина — дяди Ванины — гимназистки барышни и задаются, а Толя бегает за воротами, а Зина, Катя совсем утята.

— Скоро привезут с низовья арбузы на пароходах — большущие — черноярские — вот бы слимонить один в собственное распоряженье.

Так мечталось на рыбалке рыбаку Васе. И после действительно появились голуби.