Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие

Когда тем летом он вернулся в Атланту, знакомые пытались уговорить его остаться в городе. Доводы были примерно такие: «Ты и так уже долго учился. Твоего образования с лихвой хватит на то, чтобы быть проповедником. Смотри, как бы не переучиться, а то совсем оторвешься от тех людей, которые ходят в церковь». Мартин, однако, с улыбкой отвечал: «У меня в кармане стипендия в тысячу двести долларов. Вы что, хотите, чтобы я ее выбросил?»

Разумеется, отец тоже хотел, чтобы он остался в Атланте. Еще год назад он своей властью перевел Мартина из помощников пастора в заместители. Старшему Мартину шел всего пятьдесят второй год, но он уже думал о том, чтобы уйти на покой. Его церковь была своеобразным семейным предприятием, а в А. Д., младшем сыне, он не видел преемника. А. Д., по мнению отца, слегка сбился с пути, когда вопреки родительской воле бросил колледж и женился на Наоми Барбер, которую любил с детства. И хотя А. Д. также стал баптистским священником, ни он сам, ни тем более отец не рассматривали его кандидатуру в качестве продолжателя династии. Для этой роли куда больше подходил молодой Мартин, уже проявивший свои способности и в Эбенезере, и в Морхаусе, и в Кроуцере. Оставалось дождаться, пока он добьется докторской степени. С наступлением осени Мартин, получив отцовское благословение, загрузил в машину свои нехитрые пожитки и снова поехал учиться.

Для завершения учебы он выбрал Бостонский университет, известный как бастион либеральной теологии и философии персонализма, к которой Мартин испытывал тягу. Одним из ведущих представителей персонализма в Америке был Эдгар Шеффилд Брайтмен. Для него Господь Бог не был абсолютной силой, которая управляет Вселенной из своего невидимого далека. В монографии «Проблема Бога» он писал, что Господь является непосредственным участником бытия, «выступая как сила, которая достигает свои цели вопреки противодействию». Таким образом, личность проявляется не как некая заданная ценность или неизменяемая сущность; напротив, она достигает самораскрытия и идентификации только в процессе борьбы и роста.

Мартину не суждено было долго учиться у Брайтмена: в 1953 году профессор скончался. Однако и Брайтмен, и его коллега Л. Гаролд Деволф оставили глубокий след в сознании Мартина. Всю свою жизнь он верил в такого Бога, который уважает личность и ценит душу каждого человеческого существа. Под влиянием Брайтмена Кинг взялся за изучение гегелевской концепции всемирно-исторической личности, способной воплотить волю Мирового Духа и двигать таким образом историю человечества к предначертанной ему судьбе. Он не сомневался, что Ганди явил собою образец подобной личности. В любом случае гегелевское понимание истории как диалектического процесса импонировало ему больше, чем исторический материализм Маркса. В отличие от последнего, в учении Гегеля нашлось место и Богу, и человеческой личности.

Здесь же, в Бостоне, Кинг познакомился с творчеством философов-экзистенциалистов Жан-Поля Сартра, Карла Ясперса и Мартина Хайдеггера, а также уточнил свое отношение к Ницше. До встречи с Мордесайей Джонсоном та беспощадная критика, с которой Ницше обрушивался на то, что он сам называл «христианским раболепием», на время поколебала веру Мартина в силу любви. Читая экзистенциалистов, он нашел в них кое-какие детали, которых ему так недоставало в грандиозных и абстрактных видениях Гегеля. Благодаря экзистенциалистам он также заинтересовался теологией Пауля Тиллиха. Из всех достижений философии экзистенциализма Мартин позднее выделил «ее внимание к тому ощущению тревоги и враждебности, которое человек постоянно испытывает в своей личной и общественной жизни, если ему выпало существовать в беспокойное, непредсказуемое время». Под научным руководством профессора Девольфа Кинг в качестве темы для кандидатской диссертации выбрал сопоставительный анализ концепции Бога в теологии Пауля Тиллиха и в работах Генри Нилсона Уимена, сторонника эмпирической, естественнонаучной теологии.

Приехав в Бостон, Мартин сначала снял комнату довольно далеко от университета. Однако во время второго семестра он решил снимать квартиру на двоих с Филипом Линадом ― выпускником Морхаусского колледжа, который теперь учился в Тафтсе на богословском факультете. Они вселились в апартаменты весьма приличных размеров на Массачусетс-авеню, прямо напротив танцевального зала «Савойя». Линад очень вкусно готовил, а Мартин без особых возражений мыл посуду. Иногда по вечерам они вместе со своими подругами ходили куда-нибудь развлекаться, например в «Тотем Поул». Филип Линад и Мартин Кинг прекрасно уживались друг с другом. Они выявили целый ряд общих интересов. Круг их общения состоял из дюжины негритянских студентов из разных учебных заведений, которые учились в Бостоне и в его окрестностях. Пятничными или субботними вечерами эта компания собиралась в «Философском клубе». Слухи о ней постепенно распространились, и она начала разрастаться, превращаясь в своеобразный клуб, который вскоре перестал быть и чисто негритянским, и сугубо мужским.

Хотя к этому времени Кинг уже провел на Севере три с половиной года, в душе он так и остался южанином. Вкусы его оставались вполне космополитическими: он мог получать удовольствие от блюд разных национальных кухонь, но все же любимыми у него были ветчинные рульки и овощные рулеты, приготовленные так, как это делается на Юге. Больше всего в Бостоне ему нравилось обедать в «Западной закусочной», где мулатка из Кентукки по имени миссис Джексон отлично готовила «чисто негритянскую еду», которую он так любил. Здесь он чувствовал себя как дома. В феврале 1952 года, например, он был здесь с Мери Пауэлл.

— Мери, ― сказал он, ― мне хотелось бы познакомиться с девушкой с Юга. Ты ведь знаешь, бостонские девочки совсем не похожи на наших. Те, что мне попадались, были ужасно чопорными.

Через два дня Мери Пауэлл сказала Мартину, что может познакомить его с двумя девушками. Одну из них он уже знал. Другую, приехавшую из Алабамы, звали Коретта Скотт. Она недавно закончила учебу в Антиохском колледже и теперь учится пению в консерватории Новой Англии.

— Она очаровательна, ― сказала Пауэлл.

— Звучит заманчиво.

— Я спрошу ее, можно ли дать тебе номер ее телефона, ― пообещала Пауэлл.

— Когда будешь с ней разговаривать, не забудь замолвить за меня словечко, ― со смехом напомнил ей Мартин.

— Не волнуйся, уж я-то постараюсь.

Коретта оказалась не просто симпатичной девушкой с красивым голосом. Подобно Мартину, она была вторым ребенком в семье с тремя детьми. Ее отец был преуспевающим фермером и владельцем магазина. Но в отличие от Кингов ему пришлось в начале тридцатых годов нелегко. В округе Перри, расположенном в 60 милях к западу от Монтгомери и всего в нескольких милях к северу от Селмы, около 7000 белых хорошо обеспеченных граждан наслаждались всеми преимуществами демократии по-алабамски, тогда как 20 000 чернокожих жителей перебивались случайными заработками. Для того чтобы преуспевать здесь, цветному землевладельцу надо было обладать не только незаурядной предприимчивостью, но и мужеством. Скотты демонстрировали оба этих качества. Они выдержали контрнаступление белых в 1880-е годы и сумели удержать свои позиции в течение всего того долгого периода, когда ночные вылазки ку-клукс-клана сеяли ужас в душах освобожденных рабов. Когда Коретта была маленькой, ее отец Обадия Скотт, приходя с работы домой, часто рассказывал об угрозах, которые ему пришлось выслушать минувшим днем. Время от времени белые останавливали его на дороге и пугали оружием. Дети постоянно испытывали беспокойство и страх, не зная, вернется ли он домой живым и здоровым сегодня после работы.

В отличие от Мартина, Коретта обладала буйным нравом. Она росла сорвиголовой и, не раздумывая, бросалась на своих сверстников с кулаками, а то и с палкой или даже с мотыгой, если чувствовала себя обиженной. С юных лет она много читала. Поучившись недолго в маленькой деревенской школе, она поступила в школу имени Линкольна ― миссионерское учебное заведением в Мэрионе, где работали как белые, так и цветные учителя. Здесь она впервые увлеклась музыкой. Закончив школу в 1945 году, Коретта, которой исполнилось восемнадцать лет, сразу отправилась в Йеллоу-Спрингс, штат Огайо, на учебу в Антиохский колледж; как и Мартин Кинг, она получала стипендию.