На рубеже веков. Дневник ректора

8 июня, вторник. Людмила Артемовна ездила на экскурсию в Никитский ботанический сад. На всем побережье, по словам экскурсовода, около 100 недостроенных санаториев, многие из них построены на 60–70 %. Жизнь остановилась. Такое ощущение, что находишься в царстве Спящей принцессы. Роскошные парки, корпуса, начиненные медицинской аппаратурой, стоят и медленно ветшают. Травой прорастают спортивные площадки. Здесь есть мысль об общественных фондах потребления, за счет которых все это содержалось. Считалось, что для начальства за счет остального народа. Но ведь и отдыхала на Черном море за три месяца почти половина страны.

Катастрофа с Крымом связана не только с нелепой государственной политикой наших и украинских временщиков, но и с общим психологическим настроем «урвать». Не заработать медленно и большим трудом, а желательно встретить лоха и почистить его. Ряд процедур в санатории стали «платными». В рамках путевки это мелочи, но оставляет отвратительный привкус мелкой наживы. Массаж — платный. Но массажист предупредил, что если в его кабинете кто-нибудь меня спросит, когда я к нему пришел, говорить: «сегодня», хотя я пришел еще «вчера». «Надоело на государство работать», так теперь работает на собственный карман. Но ведь если санаторий пойдет ко дну, то он лишится работы. Телефон в номере поставить — 10 гривен. Да включите это все в путевку! Ходят слухи, что эти санатории будут приватизированы. И при этой ситуации «как в Анталии», не получится, только погубим исключительную и уникальную систему. Но всюду это ощущение мелкого жульничества. Все почему-то пытаются жить как-то… боком. В лифте молоденькая медсестра предложила мне прогулку по Крыму верхом. На набережной ребята торгуют вареными крабами, которых тут же и ловят. Сын той самой красавицы, которая взяла деньги, не хочет работать спасателем, потому что мало платят, всего 80 гривен, да еще за 5 минут надо суметь проплыть 200 метров — норматив. Он идет в официанты, ему 16 лет.

Многие новые русские удивительно умело пользуются преимуществом старой социальной системы и продолжают ездить не за свои, а за соцстраховские.

Рядом с Форосом на одной из 15 госдач отдыхает Кучма. По подсчету крымчан, он отдыхает уже шестой раз и продолжительность его отпусков состав-ляет два месяца.

9 июня, среда. Вечером звонил в Москву, слава Богу, с В. С. все в порядке и вернулся из Лондона С. П. Теперь он возьмет в свои руки все мои заботы, главные из которых B. C. и собака.

Продолжаю читать Троцкого. Может быть, я использую в книге эпизод, как отец Троцкого находит сына в Кремле в 1921 году. Для красных Давид Троцкий помещик и классовый враг, а для белых он отец одного из главнейших больше-вистских лидеров. Наибольшее количество времени уходит не на написание вещи, а на ее вызревание. Ошибка того моего романа в том, что я пишу его по горячему материалу — что прочел, о том и пишу, за полями романа остается много материала, который возник позже. Вот и второй съезд без Троцкого получается не так ярко. Прочти я «Мою жизнь» раньше!

У меня еще хватает воли, чтобы наблюдать за природой. В парке сегодня видел двух желтых белок с белыми хвостами. На набережной «познакомился» с местной собачкой, шарпеем — зовут Надой. Вспомнил свою замечательную Долли, мне без нее очень скучно, да и вообще тоскливо. Все говорят, что «собака друг человека», больше — это его идеал дружбы, бескорыстной любви и преданности, идеал всего того, чем сам человек, увы, располагает в меньшей мере, нежели четвероногие друзья.

Ездил на автобусную экскурсию по окрестностям. В основном это знаменитая «дача Горбачева», возле которой нельзя останавливаться, можно лишь медленнее проехать на автобусе. Гид, похожий на всех вместе «культурников», который вообще лепил много чепухи, по-провинциальному наивно сказал: «Вce слышали, что такое Форос, но никто не знает. Вы все можете домашним сказать, что отдыхали на даче Горбачева». Сооружение это из ненадежного далека — занятное, эдакой скромно-западной архитектуры с претензией на современный шик, оранжевые черепичные крыши, закрученные наподобие китайских.

Побывал наконец-то в Байдарской долине. На перевале стоят знаменитые Байдарские ворота — довольно скромное строение из ракушечника. Триумфальная арка в честь русских завоеваний и овладения Крымом. Не через них — это более позднее строение — Екатерина въехала на Южный берег. Перед Симферополем — так же, как и Севастополь, эти названия городов принадлежат воображению и вкусу Екатерины, — итак, перед Симферополем есть селение с жеманным названием: «Приятная встреча». Именно здесь, по преданию, Потемкин снова встретился с матушкой.

От Байдарского перевала пешком спустились к знаменитой церкви, которую построил чаеразвесочный фабрикант Кузнецов. Она очень красиво, как лампада в небе, висит над поселком Форос и над дорогой. Я был здесь лет восемь-десять назад, когда жил в доме творчества в Ялте. Церковь была в то время не реставрирована, убога. С вывалившимися камнями и текущими крышами. Но в своих недостатках мне она казалась более значительной, чем теперь, в золотых куполах она поблекла. И вообще, это был довольно безвкусный и подхалимский ход — поставить церковь во спасение царя и царской семьи после крушения в Борках неподалеку от Ливадийского дворца. Ах, ах, кто это возвел такой замечательный храм на скале? — А это, ваше величество, в честь вашего спасения фабрикант Кузнецов способствовал. В церкви хороши и скромны внутренние помещения и новый, нашего времени дубовый резной иконостас.

Церковь реставрировалась по повелению Раисы Максимовны, честь ей за это и хвала. Она любила, чтобы вокруг все было красиво, и собиралась долго благодетельствовать и украшать эту землю. Относительно храма ходит и еще несколько легенд — будто бы, например, именно в помещении этой церкви или рядом, в доме священника, где, вроде бы, был ресторан, Хрущев собирался дать торжественный обед в честь шаха Ирана. Узнав о таком вольном обращении с домом Бога, шах категорически отверг эту честь.

Поставил несколько свечей за здоровье близких и на канон в память о родителях.

Я полагаю, что у России сейчас есть политический смысл поддерживать татар.

10 июня, четверг. Закончился первый этап сербской войны. Подписали какие-то документы и вроде бы пока не будут бомбить. Россия вводит наряду с НАТО свои войска. Истратили весь стареющий запас бомб. Апробировали новую военную технику, потренировали людей, разрушили страну. Теперь заводы получат заказы на новую технику и на восполнение потерь в боеприпасах, американские инженеры засядут за проектирование нового вооружения. Если будут что-либо восстанавливать в Югославии, то опять же — получат работу американские фирмы. Совершенно искренне проклинаю наших и ихних дель-цов.

11 июня, пятница. Забежал к врачу по настоятельному требованию Л. А., которая это уже сама сделала. Сердце и кровь у меня еще вроде бы в норме, хотя много каких-то ферментов в крови, которые подразумевают аллергию, и в крови есть повышение нормы сахара. С легкими хуже, определенная часть их уже не работает. Но субъективно я чувствую себя лучше, каждое утро вместе с Л. А. ходим минут сорок по дорожкам терренкура — она все время что-то рассказывает, — потом она купается в море, я отложил систематические морские купания на более дальний срок, а вслед за тем мы идем в бассейн минут на десять: надо еще помахать руками. Утро у меня занято врачебными процедурами. Их, по моим подсчетам, у меня семь — и массаж, и ингаляции, и прогревания. Стараюсь больше быть на воздухе, много читаю и печалюсь, что ожидаемая «кристаллизация» новых глав романа не происходит.

Не мог весь вечер дозвониться до B. C. Волнуюсь.

12 июня, суббота. Валя все же испортила мне настроение. В Москве жара, ей, конечно, очень трудно, но тем не менее разговор она начала с того, что ей жалко нашу собаку, которую некому вывезти на дачу.