Моряк в седле

Своего мнения о причинах кончины Джека Лондона Портер не изменил и после выхода книги Стоуна. В беседе с дочерью писателя Джоан Портер подтвердил, что в последние месяцы жизни состояние здоровья Лондона было таким тревожным (а он не следовал предупреждениям и не выдерживал режима), что трагической развязки можно было ожидать в любое время.

Если бы Джек Лондон действительно хотел покончить с собой, подчеркивает Шивере, и с ним нельзя не согласиться – он не выбрал бы такой мучительный (10-12 часов агонии) и неверный способ. Этот человек, воплощение достоинства и мужества, не избрал бы такой «женский» путь ухода из жизни: у него всегда был под рукой кольт сорок пятого калибра.

О непредумышленности смерти говорят и письма, отправленные Джеком Лондоном накануне, и его приготовления к отъезду в Нью-Йорк, и другие факты.

Шивере приходит к выводу, что смерть Лондона была следствием острого уремического отравления, как и сообщалось во врачебном заключении, а сильная доза морфина, судя по всему, ускорила гибель. Вместе с тем нельзя полностью исключить и вероятность нечаянного отравления слишком большой дозой лекарства, аккумулированного в организме, или просчета больного человека, принимавшего во время острого ночного приступа новые и новые порции лекарства, чтобы избавиться от боли. Но нет никаких оснований – это совершенно отвергает Шивере – для версии о сознательном самоубийстве. Две пустые ампулы как раз свидетельствуют против этого, ибо они, как и листок с подсчетами, явно срывали маскировку, если бы таковая была нужна Джеку Лондону.

В любом случае, было ли то уремическое отравление или отравление морфином, или и то и другое вместе, смерть Лондона не была предумышленной.

Таким выводом заканчивает А. Шивере свою хорошо аргументированную работу.

Виль Быков

Джек Лондон и Россия

В книге Стоуна почти не отражена тема России в жизни и творчестве Джека Лондона. Между тем интерес к русской истории, литературе и революционному движению Лондон проявил задолго до того, как стал писателем.

Литературоведы неизменно говорили, в частности, о влиянии на писателя русской революции 1905-1907 гг. Это влияние прослеживалось по статьям, выступлениям и роману «Железная пята».

Кто же поддерживал интерес Лондона к России?

Обычно ссылались на Анну Струнскую – соавтора Лондона ро роману «Письма Кемптона и Уэйса», родившуюся в России. Но этот роман был закончен Лондоном и Струнской в 1902 г., а каковы были отношения этих двух людей в дальнейшем, что, собственно, могла сообщить Джеку Лондону Анна Струнская, ребенком привезенная в США и там воспитанная, оставалось неясным.

Мне удалось встретиться с Анной Струнской в США в 1959 г., а впоследствии мы переписывались. Выяснилось, что в 1905-1907 гг. Струнская совершила поездку в Россию. Она была там вместе с сестрой и мужем – известным американским публицистом Уильямом Инглишем Уоллингом – почти два года. Цель поездки – выяснить правду о русской революции, помочь разоблачению самодержавия в международном масштабе, морально и материально поддержать революционное движение.

Уоллинги посетили многие города и деревни, были на Украине, в Поволжье, в Крыму, а также л Польше и Финляндии Уоллинш были социалистами. Это открыло им доступ к революционным кругам, в том числе к революционерам, находящимся в подполье. У Инглиша было рекомендательное письмо к В И Ленину, и он с ним встретился, о чем упоминается в книге Уоллинга «Послание России».

Американский публицист и его жена имели беседы с Львом Толстым, Горьким, Короленко, с десятками видных людей России. Были арестованы царской охранкой. Отвечая на мой вопрос, Струнская сообщила, что обсуждала с Лондоном идеи и цели русской революции, рассказывала ему о героях русского революционного движения, о том, чему посвящена была ее неопубликованная книга: о жизни и подвигах Софьи Перовской, Веры Фигнер, Веры Засулич и других народовольцев. Она пересказывала Джеку книгу С М СтепнякаКравчинского «Подпольная Россия», давала ему читать «Овод» Э Л Войнич.

По словам Струнской, Лондон понимал Россию инстинктивно.

Среди документов, присланных мне Анной Струнской, имеется вырезка из какой-то американской газеты. Привожу ее почти полностью.

«Мисс Анна Струнская и мисс Роза Струнская завтра утром уезжают из Сан-Франциско в Женеву (Швейцария), в штаб русских революционеров, где они присоединятся к революционерам, борющимся против царя. Юные леди присутствовали в субботу вечером на банкете, устроенном несколькими лицами, среди которых был и знаменитый Джек Лондон…

Молодые леди получат в Женеве инструкции и видимо проследуют в Россию…»

Конец заметки написан в духе детектива. И либо прибавлен для сенсационности, либо по злому умыслу. Вряд ли, если бы у Струнских была цель заехать за инструкциями в некий «штаб», они сообщили бы об этом ретивому репортеру. Однако тому, что были проводы и что на них присутствовал Джек Лондон, – этому можно верить. До октября 1905 г. Лондон находился в Глен-Эллене, неподалеку от Сан-Франциско. В конце октября он отправился в поездку по Соединенным Штатам с лекциями о революции и роциализме.

Анна уехала незадолго перед тем, ее путь был далек и опасен. Джек знал это и переживал за друга.

Его отношения с Анной Струнской были сложными и запутанными. Их связывала общность целей, совместная работа. Лондона покорила душевная чистота и искренность девушки. Он был близок к женитьбе на ней в 1900 г.: это видно по их переписке. Анна писала мне, что любила Джека, но не была уверена во взаимности. Неожиданно он женился на Бэсси Маддерн, невесте погибшего друга. Позже, в мае 1902 г., Джек предложил Анне выйти за него замуж, но теперь она ему отказывает. У него не получалась семейная жизнь Через год он ушел от Бэсси, и пресса немедленно связала этот уход с Анной Струнской. Их отношения к осени 1905 г. отравлены газетной шумихой и поэтому первое письмо Струнской из-за границы адресовано оклендскому социалисту Бэмфорду, не преминувшему, конечно, его показать Лондону.

Но вскоре и Джек получил письмо от Анны. В ноябре 1905 г., добившись развода от Бэсси, он женится на Чармиан. Струнская была уже на пути в Россию, она ехала к Уоллингу, который станет ее мужем.

Первые недели в стране, где родилась, захлестнули Анну новизной и заботами, она жадно впитывала все увиденное. Ее первая весть Джеку была краткой. Вот второе ее письмо:

Санкт-Петербург,

24 марта 1906.

Дорогой Джек,

Роза только что ворвалась в комнату. «На субботу объявлена забастовка железнодорожников… нам лучше уехать в Москву в четверг». Представь себе нашу радость! Давно настало время для забастовки и для Всего Дела [16].

Правительство совершенно сошло с ума – реакция свирепствует. Тех, кого боги хотят уничтожить, они вначале лишают рассудка. Дурново и Витте вот-вот подадут в отставку. Джек, я слышу твой хохот по поводу этого хаоса.

Я еще не опомнилась от удивления, что я – в России. В сбывшейся мечте есть что-то пугающее. Всю свою жизнь я обращала взоры к этой стране, но она казалась недосягаемой. Были времена, когда я даже сомневалась, имею ли я право на столь страстный интерес к этой стране. Я ругала себя за надежды и планы, и все же я надеялась и строила планы.

А теперь я здесь, и время, о котором мы мечтали, настало. Все идет так, как мы хотели… и это слишком хорошо, просто не верится! Я просто не знаю, что делать с переполняющим меня счастьем и восторгом…

Мы с Инглишем возвратимся в Америку, как только революция нам позволит, вероятно в сентябре. Я не сказала Вам, когда писала, что тот, кого я люблю и кто люби г меня, – это Инглиш Уоллинг. Мы пробудем в Америке около двух месяцев, а потом вернемся сюда еще на год для изучения международных потрясений. Конечно, если забастовка шахтеров выльется в нечто более мощное, мы должны будем раньше уехать, а по возвращении пробыть здесь дольше!