Эдгар По. Сумрачный гений

Он стремился стать непререкаемым авторитетом — вершителем репутаций, своеобразной «истиной в последней инстанции». Это страстное желание и подсказало ему способ достижения цели — составление антологий. «Поэты и поэзия Америки» стала первой из них. Позднее к ней добавились несколько выпусков «Биографического ежегодника», «Жемчужины американской женской поэзии», «Прозаики Америки» и «Поэтессы Америки». Как бы скептически ни оценивали иные американские литераторы (и Э. По в их числе) деятельность Грисуолда-антологиста, но она если и не превратила его в «истину в последней инстанции», то сделала одной из самых значительных фигур национальной литературной критики 1840–1850-х годов.

Объясняя влияние Грисуолда на современную ему американскую словесность, Ю. Ковалев совершенно справедливо отмечал:

«История литературы содержит немало парадоксов. Один из них — огромное влияние, которое приобрел в литературных кругах в 1840-е годы Руфус Гризволд, человек, лишенный вкуса, таланта, творческого темперамента. Дело, по-видимому, в том, что сборники Гризволда были первыми американскими антологиями, а сам он оказался в положении владыки, выдающего „пропуск“ в национальную литературу и, в некотором роде, лицензию на бессмертие. Большие и малые прозаики и поэты искали его расположения и старались всячески ему услужить. К его мнению прислушивались издатели, редакторы и критики. Одобрение или неодобрение „самого Гризволда“ означало многое в литературном мире» [278].

Зерна неприязни к Грисуолду в душе По проросли, скорее всего, когда по воле Грэма тот очутился в его редакторском кресле. Тем более что владелец журнала положил преемнику оклад гораздо больший. Поэтому и не смог сдержать раздражения в уже упоминавшемся письме Томасу.

Но все же в раздражении По в отношении коллеги больше было эстетического, литературного, нежели личного, человеческого. Первым прежде всего и следует объяснять появление серии публикаций под названием «Поэты и поэзия Филадельфии» в «Сэтеди мьюзеум». В июне в «Журнале Грэма» и в ноябре 1842 года в одном из бостонских журналов [279] Э. По весьма благосклонно отозвался о детище Грисуолда, но уже в январе следующего года опубликовал первый выпуск своих «Поэтов и поэзии». Скрытая полемика приобрела более явные очертания, когда вышел второй выпуск. Его Э. По «посвятил» себе, включив не только лестный очерк, сочиненный Г. Хёстом, но целых шестнадцать (!) своих стихотворений.

С этого все и началось: в личном общении, в переписке, в газетных и журнальных публикациях они хвалили и восхищались друг другом, а за глаза, в узком кругу, высказывались об оппоненте пренебрежительно.

К чести По, он никогда не говорил о личных обстоятельствах Грисуолда, хотя они были весьма и весьма запутаны и неприглядны: тот сбежал из Нью-Йорка, оставив там беременную жену и двоих дочерей, но в Филадельфии отнюдь не слыл «святым затворником». Но По ограничивался язвительными насмешками и колкостями относительно самомнения приятеля и его поэтических талантов, а также творчества тех персон, к которым тот благоволил.

Грисуолд, напротив, с удовольствием распространял слухи о дурных наклонностях поэта, смаковал подробности его пьяных похождений, сплетничал о странностях поведения.

Отношения их осложнились, когда Эдгар По взялся за чтение публичных лекций. Тем более что темой своих выступлений он также избрал поэзию Америки. Но его оценки и суждения весьма разнились с грисуолдовскими, а на неизбежные вопросы аудитории об антологии он отвечал в основном язвительно.

Может быть, читатели помнят недавний голливудский триллер «Ворон» (2012) с Джоном Кьюсаком в роли Эдгара По. Фильм, конечно, очень далек от реальных событий (да и Кьюсак, хотя и играет, как всегда, хорошо, совершенно не похож на нашего героя), но один эпизод — когда По читает лекцию, весьма правдоподобен и вполне может являть пример удачной реконструкции.

О лекциях По, конечно, необходимо сказать особо. Прежде всего, потому, что начиная с осенних дней 1843 года этот вид деятельности становится важной составляющей его жизни и творчества. Да, мы не оговорились — именно творчества. Ведь многие идеи, позднее реализовавшиеся в его знаменитых работах «Философия творчества» и «Поэтический принцип», «обкатывались» не только и не столько в тиши рабочего кабинета, но и в общении с аудиторией с лекционной трибуны. Немаловажен и еще один аспект: лекции способствовали росту известности, можно сказать, даже популярности в читающих кругах, поскольку Э. По не только говорил о поэзии, но и читал свои стихотворения.

Вообще для Америки XIX века было совершенно естественно, что писатель общался с читателями не только через книги, журналы и газеты, но и непосредственно — в библиотеках, клубах, колледжах и университетах. Явление это еще ждет своего исследователя, но и сейчас ясно, что оно было очень важным инструментом приобщения американцев к литературе и искусству. Для писателей (известных и не очень) выступления с лекциями становились еще и источником доходов. Много таким образом, конечно, заработать не удавалось, но зато деньги за выступление можно было получить сразу.

Понятно, что Эдгар По обратился к лекционной деятельности вынужденно — причиной являлось тяжелое материальное положение.

23 октября 1843 года на страницах одной из филадельфийских газет была опубликована программа «Института Уильяма Уирта» на 1843–1844 годы. В ней говорилось, что в новом сезоне «институт» предполагает «устроить две дискуссии и провести восемь публичных лекций». В объявлении указывались имена выступающих, темы и даты чтений и среди прочего сообщалось: «21 ноября… состоится лекция г-на Эдгара А. По. Предмет — Американская Поэзия» [280].

Таким образом, дебют По-лектора состоялся 21 ноября. В объявлении, появившемся 18 ноября, сообщалось, что мероприятие состоится «в англиканской церкви на Юлианна-стрит» и начнется в половине восьмого вечера. Кстати, там же указывались и расценки: «Билеты на курс [лекций]: один джентльмен и две дамы — 1 доллар; одноразовые вечерние билеты: один джентльмен и две дамы — 25 центов; разовый вечерний билет на одного человека — 12 с половиной центов».

По удивительному стечению обстоятельств Э. По дебютировал с лекцией в «Институте Уирта» — того самого Уильяма Уирта, который в свое время помог юному Эдгару определиться в университет, а затем стал одним из первых читателей молодого поэта и, таким образом, способствовал его литературному дебюту. Правда, к тому времени, когда По прочитал свою лекцию, самого Уирта давно не было на свете. Но, как мы видим, остался институт его имени.

Не стоит, конечно, пытаться искать аналогии «Института Уирта» среди современных академических учреждений. Он не был «институтом» в современном смысле слова. Это было, скорее, просветительское сообщество — своего рода открытый клуб для тех, кто интересовался литературой, наукой и искусствами. В свое время Уирт оставил завещание, в котором предусмотрел солидную сумму на создание библиотеки и такого клуба. Через месяц после его смерти, в 1834 году, сие учреждение было открыто. Полное его название было «Библиотека и литературный институт Уильяма Уирта» («The William Wirt Library and Literary Institute»). У библиотеки, разумеется, имелось свое помещение. Здесь обычно и собирались члены клуба. Но оно было небольшим, поэтому для лекций и дебатов обычно арендовали залы попросторнее. В том числе церковные. Благо что толерантные квакеры относились к просветительской деятельности весьма терпимо.

Выступление Эдгара По, по сообщениям газет, имело большой успех. «Юнайтед стейтс газетт» сообщала о «сотнях» слушателей и добавляла, что «не все желающие были допущены в зал» [281]. Наверняка газета изрядно преувеличила — не было в Филадельфии церкви, способной вместить «сотни» слушателей. Но выступление было, видимо, и в самом деле успешным: Эдгар По оказался талантливым лектором, умел «держать аудиторию» и обладал риторическим даром.