Косыгин

На угольные разрезы премьер полетел вместе с председателем Госплана Байбаковым и заместителем министра угольной промышленности Щадовым, одним из самых крупных в стране специалистов по открытым горным работам. На базе богатейших — в сотни метров — угольных пластов здесь собирались построить мощные электростанции, «выжимать» из угля, как в Южной Африке, жидкое топливо, передавать энергию в европейскую часть страны. В общем, это было начало Канско-Ачинского топливно-энергетического комплекса, сегодня распроданного и погубленного.

Вертолет премьера приземлился недалеко от Назаровского разреза. Под ногами — огромная чаша, окаймленная отвалами. Щадов показал на новый экскаватор: «Хорошая машина, сто на сто». — «Что это означает?» — «Ковш сто кубов, стрела сто метров».

Косыгин присмотрелся: экскаватор высыпает породу на промежуточную площадку, оттуда пять машин поменьше перекидывают ее наверх. «Почему такая нерациональная технология?» Щадов объяснил, что даже у этой мощной техники не хватает параметров, чтобы сразу формировать отвал. «А в Америке?» — «Там делают экскаватор под конкретные условия, а у нас сначала собирают машину, а потом думают, где ее использовать. Здесь хорошо работал бы экскаватор с ковшом на 80 кубов и стрелой на 120 метров». — «Машину можем посмотреть?»

Посмотрели. «Сколько весит?» — «Одиннадцать тысяч тонн». — «А в Америке?» — «Там легче, там сталь другая, качественная. У них ковши легче, двадцать кубов на этом выигрывают. Легче канаты».

Вместе с Косыгиным и Щадовым на железную махину взбирался Байбаков. «Николай, как же так? Неужели мы не можем дать для горного машиностроения качественный металл?»

Косыгин продолжал пытать Щадова: «На каком уровне находятся наши экскаваторы в мире?» — «Конструктивно самые лучшие, если бы дали нормальную сталь, наши машины покупали бы во всем мире».

…Дошла очередь до Ачинска, где министр Козловский всю ночь вникал в алюминиевые дела. Косыгин шел за Козловским и директором по технологической цепочке. Когда обход завершился, улыбнулся Евгению Александровичу: «Ну что, всю ночь прошлялся? Вот и хорошо». И начался серьезный разговор о проблемах комбината.

…Как положено, по итогам поездки — большое совещание в крайкоме партии. Местные начальники говорят о дерзновенных планах. Косыгин задает вопрос:

— Где возьмете кадры?

— В деревне.

— В ваших деревнях я не увидел ни одного нового дома, ни одной новой крыши, значит, деревни умирают. А вы еще рассчитываете на них.

…В Норильске после напряженного дня вся московская команда собралась на ужин. Премьер поднял рюмку:

— Хочу выпить за Козловского и в его лице за геологов.

Евгений Александрович встал, хотел было подойти к Косыгину.

— Сиди, сиди, — остановил его Косыгин. — У меня зять — грузин. По ритуалу я должен к тебе подойти.

Выпили за здоровье геологов, поговорили — опять же о делах.

— Я что-то устал, — сказал Алексей Николаевич, — пойду отдохну, а вы еще посидите, у министров нелегкая работа, не мне вам об этом говорить.

— Ты же знаешь, Алексей Николаевич, — отозвался Ломако, — я свою бочку давно выпил.

— Непорожний поможет.

Но министр энергетики сослался на язву. Тогда Косыгин перевел стрелку на самого молодого, Козловского.

— А я один не привык.

— Я тебе начальника охраны оставлю, он покажет, как это делать.

Посмеялись и разошлись.

Утром. — возвращение в Москву. Помощники Алексея Николаевича готовят протоколы, шлифуют документы.

Косыгин и в полете, как правило, смотрел бумаги.

— Алексей Николаевич, у вас время есть? — спросил Козловский.

— А что?

— Хочу рассказать о делах в геологии. О добром мы уже рассказали, а обстановка тяжелая. С жильем трудно. Есть вариант, как это поправить. Западная Сибирь не осваивает средства. Деньги пропадут. А они по капитальным вложениям обеспечены материалами. Разрешите мне снять миллиард и направить на улучшение жилищных условий геологов.

— Давай поговорим о другом, — отвечает Косыгин. — Расскажи, что делается с добычей золота в ЮАР.

Козловский подробно рассказал.

А теперь о нефти в США.

Снова последовал детальный ответ.

Очередной вопрос по медным месторождениям Канады. Министр открывает чемоданчик, достает карту, начинает рассказывать.

— Вот сейчас я твой чемоданчик понял, — заметил, дослушав, Косыгин. И после небольшой паузы: — Теперь давай твои вопросы обсудим.

Козловский обосновал свои предложения.

— Молодец, что ты поднял эту тему, — отозвался Косыгин. — Я скажу Байбакову…

Через два дня звонок Козловскому от председателя Госплана Союза: «Подъезжай, будем решать».

— Мы очень резко поправили в отрасли дела с жильем, — подводит итог той сибирской командировки Евгений Александрович Козловский.

Такими были служебные поездки Алексея Николаевича Косыгина. А неслужебные, личные, когда, получив отпуск, он отправлялся на юг, на Валдай, или в «Волжский утес» — санаторий неподалеку от Тольятти? Премьер и в отпуске оставался премьером.

В Харькове поезд Москва — Кисловодск останавливается на 15 минут. У вагона, в котором ехал Косыгин, высокого гостя встретил начальник Южной железной дороги Николай Семенович Конарев.

«Глава правительства предложил начальнику дороги пройтись по перрону, — писал в «Правде» журналист Анатолий Сафонов. — Косыгин просто засыпал его вопросами. Как дела в городе и как живет народ? Какое настроение у людей? Сколько стоит на рынке килограмм вишни? Какой ожидается урожай зерновых и свеклы? Сколько дорога оставила в резерв вагонов для перевозки зерна нового урожая? Сколько заготовили хлебных щитов для крытых вагонов? Какие объекты в городе, области, на дороге будут введены в эксплуатацию в этом году? Какое финансовое положение на дороге? Как идет перевод тяги поездов с паровозной на тепловозную и электровозную?

Такой плотной, такой конкретной, такой деловой беседы Конарев еще ни с кем из руководителей подобного ранга не имел, хотя по долгу службы и своей высокой должности встречался со многими руководителями».

Напомню: Косыгин ехал в отпуск. Впрочем, для него отпуск был такой же работой, разве что без заседаний в Совмине или ЦК.

В другой раз, снова почему-то в Харькове, Косыгина «подстерег» бригадир строителей из Мурманска Сериков. Рассказал о бригадном подряде, которому не дают хода чинуши. С той памятной встречи отношение к бригадному подряду изменилось. Сериков построил множество домов, в своей школе передового опыта воспитал тысячи бригадиров.

В поездах, командировках Косыгин открывал для себя людей, которых потом вел по жизни. В каждой отрасли, в каждой области или республике у него были такие крестники.

«А что думает по этому поводу Наймушин?» — с этим неожиданным вопросом обратился Косыгин к коллегам на заседании Президиума Совета Министров, который рассматривал перспективы развития Братского лесопромышленного комплекса. В ходе обсуждения высказывалось много спорных, подчас абсолютно противоположных предложений. Общий подход так и не находился. Вот тогда Алексей Николаевич и вспомнил о Наймушине, руководителе «Братскгэсстроя», одном из самых известных в те годы строителей. Ответа на свой вопрос премьер не дождался и, как вспоминает Владимир Иванович Залужный, предложил «рассмотрение вопроса по Братскому комплексу прекратить и продолжить в другой раз с участием товарища Наймушина».

Это было точное решение. Опыт Наймушина помог детально отработать генеральный план строительства лесопромышленного комплекса, развития Братска.

Конечно, это не единственный пример такого рода. Многие другие остались только в протоколах или забылись, потому что никто в свое время их не записал, не рассказал. Но некоторые аналогичные истории достоверно известны и заслуживают того, чтобы вспомнить о них.

В июле-августе 1979 года (с десятого по десятое) Алексей Николаевич «отдыхал» в Пицунде. Без кавычек о таком отдыхе в самом деле не скажешь. На второй же день премьера повезли на Гагринский рыбозавод; потом на строительство Ингурской ГЭС, в чайный совхоз; колхозы Абашского района, колхозы и совхозы Гудаутского района; в Чиатуру, «город грузинского марганца». В Чиатуре Косыгин осмотрел марганцевый рудник, потолковал с горняками, провел совещание со специалистами. Председателя Совета Министров страны, как положено, сопровождал первый секретарь ЦК компартии республики Шеварднадзе, организатор «отдыха»; были местные начальники, партийные и хозяйственные, в том числе министр строительства Грузинской ССР Нодари Медзмариашвили. Он-то и рассказал нашему общему другу Николаю Гончарову, писателю и журналисту, любопытную историю, которой Николай Ефремович охотно поделился со мной.