Пять лет на площади (1989-1993 гг.)

В ТВ-комментариях по поводу событий 3-4 октября действия лидеров и сторонников оппозиции квалифицировались как «вооруженный мятеж» и «очередной путч».

На следующий день вечером оцепление вокруг территории Дома Советов на непродолжительное время сняли и возле него появились поодиночке и небольшими группами сторонники оппозиции и зеваки. По кустам носились подростки, собирая стреляные гильзы. Вся территория выглядела какой-то всклокоченной. Стрелки часов на башне не двигались, показывая начало одиннадцатого. Сам «Белый дом», после обстрела из танковых орудий и возникшего вследствие этого пожара, местами еще дымился и превратился в наполовину черный. Спустя два дня проходы к БД вновь перекрыли, в нем начался ремонт, а вокруг стали сооружать высокий забор из металлических прутьев.

5 октября в газете «Известия» было опубликовано обращение к согражданам 43-х представителей так называемой «интеллектуальной элиты общества». Сделав лицемерную оговорку о том, что они не призывают «ни к мести, ни к жестокости» в отношении участников событий 3 октября, в то же время обозвали их «тупыми негодяями», которые «уважают только силу». А затем выдвинули семь требований к президенту и правительству, в числе которых были запрет коммунистических и националистических партий и движений и их печатных изданий, а также признание нелегитимным деятельность Съезда народных депутатов и Верховного Совета. (Эти же требования прозвучали за десять дней до указанной публикации из уст Новодворской, Оскоцкого и ряда других «демократов» на митинге возле Моссовета на Тверской улице).

На сороковой день, в субботу 13 ноября, в 14-00, у стадиона «Красная Пресня» со стороны Дружинниковской улицы состоялась панихида по погибшим 3-4 октября. На ней присутствовали примерно 10 тыс. человек (пасмурно, около нуля). Не было ни ораторов, ни флагов, ни транспарантов с лозунгами. Если кто-то пытался развернуть и поднять принесенные с собой красные или «имперские» флаги, к ним подходили свои же ребята-дружинники и предлагали убрать флаги, так как священнослужители просили не устраивать из панихиды политическую акцию. Еще до начала панихиды многие из ее участников поставили зажженные свечи и возложили цветы к забору стадиона, у подножия памятника Героям Пресни и в местах гибели защитников.

В начале панихиды в полной тишине зачитали фамилии, имена, отчества и возраст 146 погибших (в основном защитники Верховного Совета, а также несколько военнослужащих и журналистов). Затем два священника — от Патриархии и от церкви Иоанна Предтечи — отслужили панихиду по православному обряду возле временного деревянного креста и символической могилы погибших.

После панихиды, продолжавшейся полтора часа, люди долго не расходились. Некоторые искали знакомых или узнавали об их судьбе, другие, собравшись группами, вспоминали различные эпизоды бойни в Останкино и возле Дома Советов. Говорили о гораздо большем числе погибших — 1.5, 2-х и даже 4-х тыс. человек. (Точное число погибших осталось неизвестным. По оценкам различных общественных организаций, занимавшихся этим вопросом, погибло от 500 до 1.5 тысяч человек).

Впервые за время прошедшее после 4-го октября был открыт доступ на стадион и люди смогли увидеть следы от пуль в тех местах, где пытались скрыться баррикадники с Горбатого моста, по которым открыл стрельбу из пулеметов БТР, вломившийся на стадион через главные ворота. Говорили также, что омоновцы приводили на стадион расстреливать защитников, арестованных в тот день в Доме Советов.

На бетонном заборе, огораживавшем тогда стадион (по сторонам, обращенным на улицы Заморенова и Дружинниковскую), появились 136 надписей, сделанные после 4-го октября сторонниками оппозиции углем, краской, фломастерами, мелом и другими способами. В надписях преобладали: проклятия и обвинения в адрес Ельцина (57 раз), евреев и сионистов (31 раз), армии и ОМОНа (16 раз). Наряду с этим, прославлялись погибшие (13 раз) и патриоты (27 раз). На некоторых участках стены были вывешены листки и плакаты со стихотворениями, в том числе ставшее вскоре широко известным в оппозиционных кругах — «Гитлер — Ельцину». (В феврале 1994 года забор с надписями побелили. Однако чуть ли не на следующий день на свежевыбеленном бетоне появились новые надписи и за несколько месяцев их число увеличилось в два с лишним раза в сравнении с первым «изданием». В феврале-марте 1995 года бетонный забор с надписями снесли, а на его месте соорудили металлический забор в его нынешнем виде).

В течение многих месяцев после тех событий сторонники оппозиции приходили по выходным дням на поляну возле стадиона «Красная Пресня» на никем не объявлявшуюся «Вахту памяти». Приходили в удобное для них время, но чаще всего — с полудня до пяти часов вечера и оставались там кто на полчаса, кто на час, а кто и подольше (одномоментное число собиравшихся не превышало, как правило, 100 человек).

За неделю до сороковин — 7 ноября — левые партии и движения отметили очередную годовщину Октябрьской революции. Сначала ими была подана заявка на проведение демонстрации в центре города, но им отказали, предложив провести митинг в Лужниках, на той же площадке, где в 1989 году митинговали демократы. Организаторы не согласились, решив, что в Лужниках, вдали от людских глаз, митингующих в очередной раз могут спровоцировать на вполне предсказуемые действия, а затем повторить останкинский сценарий. Поэтому властям было заявлено, что по сложившейся в течение последних лет традиции и несмотря на запрет, сторонники левых движений все равно соберутся в этот день на Октябрьской площади, в связи с чем организаторы снимают с себя ответственность за возможные последствия.

Накануне акции в средствах массовой информации вновь поднялся гвалт: мол, эти недобитые «коммуняки» хотят устроить беспорядки и взять реванш за события месячной давности.

В воскресенье 7 ноября с утра было пасмурно и около 8 градусов мороза, но потом распогодилось и стало несколько теплее. К 9-00 на подходах к Красной площади все было готово для предотвращения «беспорядков»: выставлены цепи милиции и «дзержинцев», а перед Историческим музеем со стороны Манежной площади установлен БТР. Ближе к 10-00 на отрезке Садового кольца между станцией метро «Парк культуры» и Октябрьской площадью стояли больше 20 бортовых машин и автобусов с омоновцами и «дзержинцами», а одно из подразделений ОМОНа проводило перед входом в Парк Горького показательную тренировку по разгону манифестантов. Сюда же пригнали четыре пожарные машины с водометами.

В начале одиннадцатого на эскалаторе станции метро «Октябрьская-кольцевая» люди, спускавшиеся вниз, кричали поднимавшимся вверх, что в город выходить не надо, что там омоновцы загоняют в метро всех, кто выходит в город и т.п. Группы манифестантов скандировали: «Омоновцы — фашисты!», «Омоновцы — бандиты!», «Ельцин — фашист!», «Ельцин — убийца!», а некоторые призывали всех ехать в Медведково, за Кольцевую дорогу, где намечалось провести митинг (оказывается, такое решение было принято организаторами накануне).

На Октябрьской площади стоял «желтый Геббельс», по которому методично крутили одну и ту же запись о противозаконности намечавшейся акции и о возможном применении спецсредств против манифестантов, если они не будут подчиняться правоохранительным органам (к этому времени манифестантов на площади почти не осталось, а выходившие из метро тут же возвращались обратно). Со стороны Шаболовки в помощь милиции направлялись нескольких десятков мужчин из организации «Живое кольцо». На Ленинском проспекте вдоль тротуара, ведущего к 1-й Градской больнице, стояли 20 бортовых машин и автобусов с теми же омоновцами и «дзержинцами», а в проезде между домами № 5 и № 7 — два БТРа со спецназовцами на броне, возле которых крутились несколько парней лет 20-25 и просили в случае чего «палить по коммунякам боевыми патронами».