Дневник космонавта

Вот и последняя ночь на станции… Когда нас вывели на орбиту, я в первую ночь в космосе думал, что меня ждет впереди, как сложится полет? Ведь летать полгода! И когда наступит последняя ночь, какая она будет? И вот она — ничего особенного, обыкновенная, тревожная.

Попрощались еще с одной сменой Центра управления полетом, для которой полет уже закончился. В последнем сеансе связи прочел стихотворение, которое написал три года назад в Центральном Институте травматологии, куда меня привезли с травмой коленного сустава, полученной во время тренировки на батуте. Это произошло за месяц до моего старта с Леонидом Поповым на станцию «Салют-6». В первую ночь в больнице, когда в ужасе просыпался и холодный пот выступал на лбу от мысли, что происшедшее — это реальность, а не сон, а хотелось, очень хотелось, чтобы это был страшный сон. Ведь семь лет тяжелейшего труда на пути к своему второму полету закончились таким срывом! И вот рано утром, 10 марта 1980 года, когда я лежал в палате и первые солнечные лучи осветили стены, я захотел это состояние человека, остановленного на полном ходу судьбой, эти переживания, эти мучительные переживания, мысли запомнить в стихотворении, чтобы потом, когда я все-таки выполню свой второй полет, мог бы, обратившись к нему, вспомнить трудные дни моей жизни, вспомнить, что и тогда я верил, что найду в себе силы встать после этого падения от удара судьбы и пройти не менее трудный, а во многом и более тяжелый путь к своей мечте — летать и работать в Космосе. Вот оно.

Гордость переполняет меня, что смог пройти этой тернистой дорогой! Это и есть радость человеческой жизни! А сейчас уже три часа ночи, спать. Завтра в дорогу, к Земле, домой.

Лег и вспомнил своих. Прямо скажу — может быть всякое, но никакого волнения, жаль только близких, если такое горе на них свалится. Звезды звездами, а родной человек один в жизни. Мама, сестра волнуются. Завтра — нет, уже сегодня, — день самый трудный, он может обернуться радостью и горем. Спать, утром у меня должна быть ясная голова.

Закрыли люк между рабочим отсеком и переходным станции (РО-ПХО), посидели на дорожку, выключили свет и ушли в корабль. Транспарант «Люк ПХО открыт» почему-то не горит. Ладно, посмотрим дальше.

Выдали команду на закрытие люка станции. Смотрим из корабля, как он закрывается. Закрыт. Закрываем свой люк, но при двух закрытых люках транспарант «Люк ПХО закрыт» тоже не загорелся. Входим в сеанс связи, докладываем Земле, но она подтверждает закрытие люков и дает команду приступить к проверке герметичности стыковочного узла, то есть к сбросу давления в полости между крышками. Ведем контроль падения давления в стыковочном узле СУ, когда оно стало «О», включаем контроль давления в станции. Метка на видеоконтрольном устройстве стоит неподвижно. Только хотели перейти на контроль давления в СУ, вдруг метка просела на 40 мм, что за наваждение, откуда разгерметизация станции? — решили подождать — снова падение. Быстро закрыли клапан сброса давления из стыковочного узла. Падение давления прекратилось. Что-то с люком станции? Пошли его осматривать, предварительно выровняв давление между кораблем, СУ и станцией. Открываем люк корабля, а он не отходит — присосало. Вдвоем потянули, упираясь ногами, и открыли.

Смотрим, люк станции закрыт не полностью. Подергали — болтается, хотели открыть его ключом, но он не подходит, а удлинителя нет, мешает проставка на СУ, которую установили для приема после нас корабля новой модификации («Космос-1443»). Что делать? Быстро выдаю команду на открытие люка с пульта корабля. Оказывается, после установки проставки усилия пружины было недостаточно, чтобы поджать люк плотно, и боковые лапки, которые должны наползать на его фланец по периметру, упирались в торец люка. Так что, пропусти падение давления в станции, мы расстыковались бы с негерметичной станцией и потеряли бы ее для дальнейшей работы. Времени в обрез. Попадаем в цейтнот. Пора идти дальше, контролировать герметичность корабля, а мы застряли здесь.