Лис пустыни - Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель

Роммель:

- Я сказал, что не могу поверить в то, что это правда. Предположил, что эти показания были "выколочены" костоломами из гестапо...

Фрау Роммель:

- Что же нам теперь делать, Эрвин?

Роммель:

- Я не боюсь трибунала и готов ответить за свои поступки. Все, что я собирался сделать, было направлено на пользу Германии и ее народа. Но я абсолютно уверен в том, что мне не дадут возможности благополучно добраться до Берлина - просто "ликвидируют" в пути.

...Теперь я понимаю, что подразумевал Бургдорф под "новым назначением" пару дней тому назад - речь шла о моих похоронах! Представь себе, они уже расписали церемонию погребения...

Ни о чем не подозревавший Манфред в поисках родителей заглянул в спальную комнату - увидел заплаканную мать, побледневшего отца и едва не лишился чувств от потрясения, когда услышал переданное генералами "иудино послание" диктатора:

- Гитлер приказал передать, что в случае моей добровольной смерти семью никто не тронет. Наоборот, государство позаботится о вас...

Роммель попрощался с женой и сыном, вышел в соседнюю комнату и в последний раз переговорил со своим адъютантом Алдингером. Свалился с плеч страшный груз неопределенности последних недель и месяцев - его судьба была решена, и обратного пути не было. Маршал положил руку на плечо адъютанта и тихо произнес:

- Вот все и закончилось, гауптман. Фюрер приказал мне умереть. По пути в Ульм генералы дадут мне яд. Бургдорф обещает, что я умру быстро и безболезненно, а потом мне полагаются государственные похороны с воинскими почестями. Гитлер обещал безопасность жене и сыну, им даже будут выплачивать пенсию после моей смерти.

Гитлер принял окончательное решение, а альтернатива - Народный трибунал с заранее предопределенным приговором, неминуемый расстрел и преследование семьи. Меня особо предупредили, что все выезды из Герлингена контролируются гестапо. Если бы я даже надумал связаться с армией, то телефон блокирован. Я сказал жене, что для нас это единственный приемлемый выход. На мне нет вины - я не замешан ни в каком преступлении. Я служил фатерланду всю свою сознательную жизнь.

Полагаю, что приблизительно через полчаса вам позвонят и сообщат о несчастном случае или скоропостижной смерти...

Убийство Роммеля

Дальнейшие события описала сама фрау Роммель:

...Муж, Манфред и гауптман Алдингер вышли в сад, где их нетерпеливо поджидали генералы Бургдорф и Майзель. Потом они направились к легковой машине, которая стояла у садовых ворот. Манфред заметил, что за рулем сидел эсэсовец. Муж сел на заднее сидение, следом за ним оба генерала. Машина развернулась и поехала в сторону Випингена - Блаубойрена. Я до сих пор так и не знаю, как все это происходило...

...Еще когда генералы Бургдорф и Майзель разговаривали с мужем в кабинете, нам звонили наши герлингенские друзья и предупреждали, что рядом с нашим домом появились грузовики с эсэсовцами, перекрыто магистральное шоссе и блокированы выезды из городка.

Вскоре появился адъютант генерала Майзеля. Я отказалась принимать его, и с ним беседовал гауптман Алдингер. Офицер сообщил, что "неожиданно" мужу стало нехорошо и его в бессознательном состоянии доставили в резервный госпиталь "Вагнершуле" в Ульме. Предварительный диагноз медиков - эмболия (закупорка сосудов головного мозга)...

...Сразу после этого позвонил комендант Ульма, полковник Куцнани. Он не подозревал об истинной подоплеке событий и был искренне потрясен трагической гибелью мужа. Он рассказал мне, что Бургдорф звонил в Ставку и ОКБ и сообщил им о кончине генерал-фельдмаршала. От них он получил указания начать подготовку церемонии государственных похорон...

...Вечером я, сын и гауптман Алдингер поехали в Ульм. Нас принял дежурный врач и сообщил, что мужа привезли в госпиталь в 13.25, и в это же время он зафиксировал остановку сердца. Попытки реанимации - укол кардио-стимулирующих препаратов в сердечную мышцу и прямой массаж сердца не помогли...

...Вечером следующего дня мы встречали на вокзале Ульма мою свояченицу. Днем гауптман Алдингер побывал в комендатуре в комитете по организации похорон. Мы с сыном ждали его в машине. Неожиданно появился генерал Майзель и выразил свои соболезнования, но я сделала вид, что не вижу протянутой для рукопожатия руки...

...Мы со свояченицей поехали в госпиталь "Вагнершуле". Там в маленькой комнате стоял гроб с телом моего покойного мужа. Как и в прошлый раз меня потрясло совершенно несвойственное ему при жизни выражение лица - навечно застывшие ненависть и презрение...

В ходе расследования по "делу Роммеля" американская военная прокуратура установила имя "эксперта по ядам" Главного управления имперской безопасности (РСХА), которому была поручена ликвидация генерал-фельдмаршала. Я держал в руках подписанный протокол допроса, в котором убийца изложил суть полученного задания и поэтапный хронометраж операции. Из документа следует, что перед "зачисткой" Роммеля отравитель аналогичным образом расправился как минимум еще с одним высокопоставленным военным. Сопровождавшие Бургдорфа и Майзеля эсэсовцы получили категорический приказ застрелить маршала "при попытке к бегству" в том случае, если он откажется принимать яд. Подтвердились предположения Роммеля о том, что "ему не дадут возможности благополучно добраться до Берлина" - Гитлер и его окружение решили не доводить дело до суда. План убийства был расписан поминутно - в контрольный срок уже мертвого Роммеля привезли в резервный госпиталь "Вагнершуле", а заранее предупрежденный главврач, доктор Канцлер (Герлинген), выписал свидетельство о смерти.

Берлин запрещает вскрытие

Время убийства, 14 октября, было выбрано не случайно. Смерть маршала не должна была вызвать сомнений и подозрений у специалистов-медиков, поскольку возможные осложнения в этот период в целом соответствовали клинической картине классической черепно-мозговой травмы: маршал благополучно миновал первый кризис непосредственно после ранения, а второй должен был наступить через три месяца - в середине октября. Эсэсовские убийцы тщательно заметали следы: от сфальсифицированного свидетельства о смерти до запрещения на вскрытие трупа - любой мало-мальски грамотный патологоанатом в состоянии отличить эмболию от отравления сильнодействующим ядом. Следователи американской прокуратуры установили, что эмиссары РСХА оказывали беспрецедентное давление на медицинский персонал госпиталя "Вагнершуле", и в первую очередь на врача, дежурившего в тот день в приемном покое госпиталя и пытавшегося оказать неотложную медицинскую помощь маршалу. Только через сутки после смерти Роммеля главврач госпиталя в Ульме первый раз осмотрел труп. Я встретился с ним через два года, в июле 1946 года. Несколько часов он рассказывал мне о драматических событиях, разыгравшихся той далекой военной осенью: