Служба в потешных войсках ХХ века

Сборная СССР заканчивала на несколько дней раньше сборы, и Лисов решил провести встречу обеих сборных и начальников ПДС в горах.

Кто-то из ребят предложил заехать в город Маргелан, который находится рядом с Ферганой, и купить там баранов и нанять человека для приготовления шашлыков. Ребята-десантники посоветовались, что нужно всего набрать в расчёте и на сборную Союза, так как денег те не получали, а получат только по прибытию в Москву.

Заехали в Маргелан, базар в котором самый большой в Ферганской долине, купили вина, водки, двух баранов, всего по 50 рублей каждый, и их хозяина с посудой и шашлычницами за ту же сумму. Машины поехали в горы. Остановились у дивного места возле горной речки. Там же росло несколько деревьев, дающих тень. Река неслась вниз, обтекая большие камни, пенилась, делая в грунте промоины и образуя озерца в несколько квадратных метров. Было жарко, но не душно. Горный воздух, немного подвижный вдоль реки, и сама холодная река освежали всё вокруг. Кто-то из ребят окунулся в реке, но выскочил из неё, как ошпаренный кипятком, такая вода была холодная.

Узбек зарезал обоих баранов и сварил суп из мяса, непригодного для шашлыков Суп назывался "шурпа" и был необыкновенно вкусен.

Приняли немного спиртного, развеселились. У Сергея Гетманова в руках оказалась гитара, но пения не получилось Не то мало выпили, не то горы днём и разреженный воздух к пению не располагали, а возможно и то и другое и что-то третье.

Анатолий увидел, что девушки стесняются, взял несколько шашлыков и бутылку вина, позвал Иру Соловьёву, её подружку, тоже свердловчанку, симпатичную женщину, привлекающую мужские взгляды фигурой, похожей на виолончель, и ещё кого-то и стал их угощать.

Девчата повеселели. На сборах многие из ребят не то, чтобы подружились, а стали ближе, роднее. Вообще у парашютистов в те времена были довольно крепкие дружеские связи. Наверное, сам спорт накладывает характер на взаимоотношения. Судя по фильмам, альпинизм ещё больше сближает людей.

Когда Анатолий подошёл к шашлычнице, то там стола очередь из четырёх-пяти человек. Ближе всех стоял Валя Кудреватых, ожидающий для себя и ребят шесть почти готовых шашлыков. В этот момент подошёл один из полковников, сгрёб шашлыки и понёс своим коллегам, сидящим поодаль в сторонке. Полковник Щербаков, как будто негромко, но в наступившей неловкой тишине все его слышали, сказал:

– Ты чего делаешь? Неудобно.

– А! Солдаты подождут.

– Здесь, на отдыхе, нет солдат и полковников. Отнеси назад, я их есть не буду.

– Если такой добренький, Виктор, сам отнеси.

Щербаков взял шашлыки, отнёс их назад, отдал Кудреватых со словами:

– Извините ребята, и пошёл к другой кучке офицеров, налил себе полный стакан водки и выпил залпом.

Генерал Лисов, наверное, видел и слышал безобразную сцену, подозвал к себе того полковника, велел ему взять машину и удалиться.

До ребят только донеслись его последние слова:

– В любой обстановке нужно оставаться человеком.

Сборная страны по требованию Сторчиенко начала со всеми прощаться. У них был вызван самолёт для отлёта в Москву. Через несколько минут они уехали.

В горах пьянка только начала разгораться и Анатолий, боясь перебрать, взял с собой бутылку водки, желая её подарить на дорогу, отъехавшей сборной, сел на машину с Арой и помчался в Фергану.

Подъезжая к аэродрому, он увидел, что они заканчивают посадку в ИЛ-14 и сказал водителю, чтобы он ехал напрямую через кювет. Машина подпрыгнула, Анатолий ударился головой обо что-то железное, пробил кровеносный сосуд, и по лицу пошла кровь. Приложив к кровотоку носовой платок он поднялся по трапу и своим видом напугал стоявших у двери. Затем вручил бутылку Сергею Киселёву и поехал в штаб дивизии, где они жили.

На этом день не закончился. Анатолий решил быстрее вывести хмель, скупавшись в бассейне, который был в дивизии. Он залез на двенадцатиметровую вышку, с которой никогда не прыгал, и прыгнул в бассейн. Прохлада воды и прыжок отрезвили его. Анатолий сел на край бассейна и думал о том, что его окровавленный вид запомнится многим и было немного стыдно перед самим собой и одновременно смешно.

На следующее утро прыжки отменили, так как многие были не в форме. Анатолий, поднявшись с постели, пошёл в туалет, находящийся за углом штаба. Подходя к туалету он услышал характерный звук пролетающей пули. Но он чем-то отличался от слышанного им свиста пуль, когда они попали во время немецкой оккупации под пулемётный обстрел на огороде за городом в районе Злодейской балки. То был звук "фюйть", а сейчас только "фю…" Звука выстрела он не слышал.

Анатолий остановился из любопытства, ещё не сознавая опасность ему грозящую. Вдруг он опять услышал такой же звук и звук негромкий удара о стену туалета, выложенного из шлакоблоков. От стены отошло маленькое облачко пыли, а на земле лежала сплющенная свинцовая малокалиберная пуля. Анатолий поднял её. Она была ещё горячей.

Анатолий побежал, взял бинокль и из-за угла стал рассматривать ту сторону, откуда могли стрелять. Метрах в пятистах, на втором этаже дома он увидел открытое окно, в котором виднелись две детских головы.

Анатолий побежал к дежурному офицеру, и рассказ ситуацию.

Подполковник сначала не поверил, но когда увидел пулю, то быстро куда-то позвонил, сказал Анатолию, чтобы он одел гимнастёрку, а затем они на ГАЗ-69 подъехали к отделению милиции, находившемуся недалеко, взяли двух милиционеров и направились к тому дому, откуда стреляли. Когда подъехали к дому, окно уже было закрыто. Поднялись на второй этаж и постучали в квартиру. Никто не открывал. Дверь открыла соседка и сказала, что дома, наверное, только дети, а мать, она видела, с утра пошла на рынок. Отец? Отец – капитан куда-то уехал, она его несколько дней не видела. Попросили её окликнуть ребят.

Дверь открыл мальчик лет десяти, а за его спиной стоял другой, лет шести. Подполковник хотел войти, но милиционеры сказали, что надо звонить в прокуратуру, но там ещё никого нет. Тогда подполковник сказал строгим голосом вынести винтовку и старший мальчишка вынес обыкновенную малокалиберку. В этот момент подошла мать, и узнав в чём дело, стала, как обычно, ругать детей.

Анатолий попросил разрешения уйти, потому, что все уедут на завтрак. Ему разрешили. Днём он написал подробное объяснение и отнёс его в отделение милиции. Что по этому вопросу происходило дальше, он так и не знает. Наверное, были неприятности отцу маленьких "киллеров".

Когда выплатили деньги за все прыжки, составляющие довольно солидную сумму, в первый свободный день многие ребята отправились в город покупать подарки и необходимые вещи для дома.

Удивительно было то, что в магазинах предлагались товары, каких ни в России, ни на Украине в свободной продаже и не видели. В одном из магазинов Анатолий увидел красивый китайский ковёр, но он был очень толстый и громоздкий. Анатолий решил взять его, когда всё купит. Он увидел импортный, сделанный в Германии перочинный нож со многими предметами и купил его зятю Анатолию, который пользовался им более сорока лет. Эмме купил маникюрный набор, доживший до настоящего времени, и что-то маме, сестре Вале, сыну Серёже и племянникам. Когда зашёл на центральный рынок, то в павильоне универмага увидел гору складированных коробок с телевизорами различных марок. Зная, что Ленинградская продукция была хорошего качества, выбрал телевизор "Зенит".

– Я Хочу купить этот телевизор, – обратился Анатолий к молодому, но уже с большим пузом продавцу.

– Нэ продаётся, – ответил тот и отвернулся показывая этим, что разговор закончен.

– Червонец сверху, – и толстая фигура повернулась так быстро, и так быстро сменила высокомерную маску хозяина перед нищим, на улыбающуюся рожу приказчика перед богатым клиентом, как это делал Аркадий Райкин в своих миниатюрах.

– Беры любой, – и засеменил за Анатолием.

Продавец что-то говорил услужливо, путая русские слова с узбекскими, Анатолий думал: "Боже, как человек может так унижаться за десять рублей. А ведь он не голоден". Наверное, эти деньги являлись хорошим уловом для продавца, что тот позвал мальчику лет четырнадцати и велел тому вынести телевизор с базара. Телевизор весил более пятидесяти килограммов, и мальчишка его вряд ли поднял бы, и Анатолий вместе с ним вынес его на улицу.