Мемуары. Избранные письма. Документы

57 52. В письме Генриху IV от 9 апреля 1593 года: Marguerite de Valois. Correspondance. 1569-1614 / Éd. Éliane Viennot. Paris, 1998. № 251. P. 343.

58 53. Кастело А. Королева Марго. С. 45-47.

В том же 1570 году Екатерина Медичи делает последнюю попытку завязать отношения с Португалией. Она использует посредничество папы Пия V, который летом этого года отправляет своего посланца Луиса де Торреса для ведения переговоров в Португалию. Папа спешно собирал Священную лигу для борьбы с экспансией турок, поэтому для него было важно присоединение к Лиге и Франции, которая дружила с Константинополем в противовес Испании и не желала расставаться с таким выгодным союзником. Главной темой переписки королевы-матери летом и осенью была организация переговоров с королем Себастьяном. В Рим для давления на папу был отправлен кардинал де Рамбуйе, а в Мадриде посол Франции барон де Фуркево делал все возможное, чтобы выяснить настроения и замыслы испанцев. Его содержательные депеши ко двору позволяют понять, что португальцы хотели главным образом заручиться согласием Филиппа II на брак, который, в свою очередь, предпочитал замалчивать этот вопрос. Такая позиция, конечно же, означала «нет». Испанскому королю важно было сохранить статус-кво и не допустить, чтобы Португалия сблизилась с Францией. В ноябре 1570 года Фуркево проинформировал, что переговоры Луиса де Торреса закончились безрезультатно [59].

Терпение Карла IX и его матери истощилось. Происки Филиппа II представляли собой неприкрытое оскорбление Франции. В январе 1571 года французский двор резко обрывает тему португальского альянса. В секретной инструкции барону Фуркево Карл IX приказывает хранить молчание о будущем Маргариты де Валуа и прекратить все разговоры об отношениях Франции и Пор59 54. Lettres de Catherine de Medicis / Publ. Hector de La Ferrière. T. IV ( 1570– 1574). Paris, 1891. P. 5, 14.

тугалии [60]. Именно в это время вновь всплывает идея брака с принцем Генрихом Наваррским, тем более что 8 августа 1570 года был [199] подписан очередной, Сен-Жерменский мирный договор между католиками и гугенотами, завершивший Третью Религиозную войну во Франции.

Нам неизвестно, у кого родилась мысль возобновить франко-наваррский союз, скорее всего, у той же Екатерины. Во всяком случае, именно в ее переписке впервые появляется идея закрепить Сен-Жерменский мир межконфессиональным браком [61]. Одновременно это был бы своеобразный ответ и месть Филиппу II за причиненные унижения и разжигание гражданской войны во Франции. Весь свой дипломатический талант королева-мать бросила на подготовку «наваррского брака», который обещал стать беспрецедентным событием – союзом католической принцессы и протестантского принца. В июле 1571 года Карл IX представил официальные предложения о браке своей сестры и принца Наваррского матери последнего Жанне д’Альбре.

Такой поворот событий встревожил Пия V и Филиппа II. Первый опасался излишней самостоятельности Франции в религиозной политике и победы веротерпимых сил. Межконфессиональный брак означал крушение вековых религиозных канонов, открывая дорогу другим подобным союзам, и позволял не особо прислушиваться к мнению Святого престола. Филипп II, со своей стороны, всеми силами стремился не допустить согласия в стране своего потенциального соперника. Однако, казалось, во 60 55. Ibid. P. 94.

61 56. Lettres de Catherine de Medicis. P. 25 (письмо от 8 января 1571 г.)

Франции вновь возрождается политическое единство, ради которого французы были готовы поступиться религиозной враждой и примириться символическим актом – бракосочетанием принца Наваррского и принцессы Валуа, сплотившись из-за внешней опасности – агрессивных претензий Австрийского дома на мировое господство. Единая и сильная Франция могла и должна была бросить вызов Габсбургам, взяв реванш за унижения последних лет и неудачу в Итальянских войнах. Папа и испанский король попытались спасти положение, добившись от Себастьяна нового посольства во Францию, которое возглавил Жуан Гомес да Сильва.

Посла в Париже встретили весьма холодно, и он сумел попасть на аудиенцию только к королеве-матери (8 октября 1571 года). Гомес да Сильва попытался разыграть спектакль удивления в связи с решением о предполагаемом браке и напомнить о неких обязательствах Франции перед Португалией, связанных с упоминавшимся инцидентом на Мадейре. На что ему было без обиняков [200] отвечено, что брак сорвался только по вине Себастьяна и его испанских родственников, поэтому ни о каких компенсациях не может идти и речи. Маргарита отразила этот сюжет в мемуарах. Правда, из ее рассказа непонятно, с какой именно португальской делегацией она встречалась («королева моя мать приказала мне надеть соответствующие наряды») – да Сильвы 1571 года или же Дантаса 1567 года. Впрочем, спустя годы для нее это уже не имело значения. В октябре того же 1571 года в Париж пришло сообщение о победе испанского флота над непобедимыми до того турками в битве при Лепанто, что означало еще большее усиление Филиппа II. Последние колебания и сомнения французов развеялись. До сведения португальского, а заодно и испанского монархов было доведено, что Франция никогда прежде не была связана семейными узами с португальским домом и отказывается от дальнейших переговоров по этому вопросу [62]. Впрочем, Маргарита немного потеряла, не став португальской королевой. Как известно, незадачливый и психически не во всем полноценный Себастьян таинственно погиб в африканском походе в 1578 году, так и оставшись неженатым [63].

Трудности, с которыми столкнулась Екатерина Медичи при обустройстве нового союза, можно разделить на внешние и внутренние. Внешние состояли из изнурительных прошений папе Пию V, а затем сменившему его Григорию XIII разрешить бракосочетание. Она им обещала, что Франция не будет воевать с Филиппом II, убеждала в преданности французской короны устоям католической религии, объясняя в то же время, что намечаемый альянс вполне равноценен, поскольку в будущем Маргарите достанется корона Наварры, а также оправдан, так как он принесет «мир и спокойствие» во Францию. Одновременно королева-мать сумела организовать сильное давление на Святой престол. Помимо энергичного посла Франции в Риме Фераля при папском дворе интриговали в пользу брака три влиятельных кардинала – Гиз-Лотарингский (этот, правда, скорее делал вид, что хлопочет, поскольку был уязвлен решением семьи Валуа, отвергнувшей его племянника Гиза), а также Феррарский и д’Эсте. Перед папой хлопотали итальянские родственники 62 57. Lettres de Catherine de Medicis. P. 97.

62 57. Lettres de Catherine de Medicis. P. 97.

Екатерины, в частности, герцог Тосканский [64]. Несмотря на то что Григорий XIII был более склонен к компромиссу [201] с Парижем, чем его предшественник, собственные интересы папы и негативная позиция Филиппа II давали основание для колебаний и проволочек. Молчание Рима, которое Карл IX воспринимал как косвенное проявление интриг Испании, заставило короля в июле 1572 года довести до сведения Григория XIII, что намечаемая свадьба состоится в любом случае [65].

Церемонию бракосочетания должен был осуществить кардинал де Бурбон, родной дядя Генриха Наваррского и единственный католик в этой семье. Однако он также откладывал свою миссию, ожидая разрешения из Рима. В августе, когда все приготовления к свадьбе были закончены, Париж был переполнен приехавшими гостями, а общая ситуация во Франции вновь становилась нестабильной, стало ясно, что откладывать дальше церемонию невозможно. Не дождавшись папского разрешения, Екатерина Медичи решилась на крайние меры: по ее приказу было объявлено о подписании Григорием XIII специального бреве, позволявшего католичке выйти замуж за гугенота, чего не было в действительности [66]. Настоящее разрешение было составлено и пришло в Париж много позже – во второй половине ноября 1572 года, уже после возвращения Генриха Наваррского в лоно католической церкви. Брачная жизнь Маргариты де Валуа началась с обмана – этот факт вспомнят неоднократно, когда впоследствии пойдет речь о ее разводе с королем. Одно64 59. Lettres de Catherine de Medicis. P. 75-79, 106-107.