Тимоти Лири: Искушение будущим

Это пример очень хорошо характеризует Тима в его отношении к миру. Он видел явление изнутри, все равно — с психоделиками или без них, он видел эволюцию жизни от ДНК до человеческого сознания. Вот этому взгляду он и пытался научить всех остальных, ведь он был и учитель тоже.

Я говорил уже, что Тим был многолик. Но сказать так, все равно что ничего не сказать. У него было очень много лиц, обращенных к миру, и каждый мог увидеть то лицо, которое был способен увидеть. Но кроме того, он играл разные роли в различных межличностных ситуациях — трансакции, как он это называл, — адаптировал себя к сценарию, так, как он его интерпретировал. И неважно, что из-за этого иногда происходили разного рода конфузы. Разве не является самооценка фикцией, изобретением исполнительной ветви центральной нервной системы? В таком роде он высказывался.

В некоторых своих аспектах Тим был весьма немилосерден. В жизни некоторых своих близких, равно как и миллионов людей, которых он не знал лично, он иногда был разрушительной силой. Его взгляды, превращенные его последователями в лозунги, стали руководством к действию для молодых людей, которые еще не определились в жизни и находились в процессе поиска самих себя. Помогли или помешали эти лозунги неуверенным в себе людям в их борьбе за обретение самих себя и в осознании своего пути к обретению люб-ви? Суд над ним в любом случае был нелицеприятен. И навряд ли его извиняет фраза, которую он часто повторял: «Это не то, что я имел в виду». Его особенно осуждали за известный призыв: «Врубись, настройся, отпади». Он призывал заглянуть внутрь, защитить себя от всех программирующих личность стимулов политического мира и контролируемых им массмедиа, созданных для прибыли и войны. Это было эзотерическим посланием. Но для молодых людей, которые, вняв его призыву, «выпали» весьма буквально, причем иной раз с изрядным шумом, не являлось фактом, что «выпадение» из школы, семьи и рынка труда было не то, что он имел в виду. Его собственная жизнь была весьма организована и просчитана, подчинена плану, логике, но его воззвание было на грани хаоса и для неутвердившихся душ часто несло разрушительные последствия. Мы часто беседовали с ним, и он относился к этому очень серьезно. Он верил, что из взметенного хаоса возникнет новый порядок, что синтез будет более сложным, но и более реалистичным, так сказать, более элегантным.

Следует признать, что Тим часто бывал неосторожен в словах, возможно, излишне драматичен. Но здесь я хотел бы вам напомнить слова Уильма Блейка из «Бракосочетания Рая и Ада»: «Дорога излишеств ведет к дворцу мудрости… Бездеятельное желание рождает чуму… В излишестве — красота». [18]

Став ближе к смерти, Тим, казалось, пытался объяснить себе все противоречия в своей жизни. Временами он казался чересчур ироничным в своем самоуничижении. «В конце концов оно пришло, что-то изысканное», — как сказал Генри Джеймс на смертном одре. Но за этим, как я чувствовал, скрывалось исключительное стремление к преодолению. Наблюдая за ним, окруженным друзьями в близости смерти, я вспоминал, что писал Тейяр де Шарден в «Будущем человека». Тейяр представлял сознание в его полном развитии тождественным безбрежному морю. Подобной этому была та духовная панорама, частью которой стал Тим перед лицом своей смерти. Чужая душа — потемки, чужая смерть — тоже, но в эти последние дни все стало прозрачней.

В память о покойном, в каком бы храме его ни поминали, я думаю, что не будет лишним вспомнить слова последней христианской молитвы: Requiescat in pace. Я хочу пожелать это Тимоти Лири: покойся с миром.

ТИМУ ОТ ДЖОНА

Джон Бересфорд [19]

Тим,

Ты всегда был источником изумления для меня; такой тихой казалась мне моя жизнь в сравнении с твоей. Мы встретились в роковые (и как мы оба знаем, предопределенные) дни появления ЛСД на сцене Западного мира. В первый раз я услышал о тебе, когда мы вместе с Тони Коксом были у его друга, не могу вспомнить, как его звали, и, поскольку я спешу сейчас написать эти воспоминания для тебя, у меня нет времени копаться в архиве, чтобы найти его имя. Это был длинный тощий парень, повернутый на «бобах глупых вздохов», как он называл пилюли со священными грибами, которые ты тогда раздавал в барах Гринвич-Вилледжа.

Он рассказывал нам об этом «помешанном гарвардском профессоре», который дал ему на углу улицы горсть псилоци-бобов и сказал: «Попробуй-ка вот это».

Помешанный? — Ну, нет. Гарвардский? — Это да. Профессор? — Ну, не совсем. Доктор Лири, как не без сарказма величала тебя пресса. На самом деле — и учитель, и доктор, в самом настоящем смысле этого слова. Похоже, тебе удалось научить мир заглянуть в глубины собственной души и увидеть лицо реальности. Эта реальность отличалась от той бесцветной, убогой реальности, которая досталась нам в наследство от пятидесятых, и шок от открытия новой реальности пробудил к жизни поколение, которое, по выражению Хаксли, можно было назвать антиподами. Так родилось поколение гностиков.

Возможно, самое главное, чему ты научил их, это доверие. Только твой собственный разум будет посланием тебе. Твое собственное, дружественное тебе сознание. Оно может постараться шутить с тобой шутки, проверяя, готов ли ты к путешествию. Обращайся с ним как с ребенком, которого ты любишь. Не давай ему дурачить себя. Ты главней, чем оно. Заставь его зарычать, как тиф. Конечно, тигр может съесть тебя, если захочет. Ну, пусть попробует слегка прихватить тебя. Теперь все превращается в ифу, и тифы ведут себя по тем же правилам, что и остальные игроки, раскрываясь в свете и цвете, под восхитительную мелодию свободной игры сознания. Ты, со своим лингвистическим дарованием, окрестил это «путешествием» (trip) — и слово было найдено. Да, эта жизнь, которую мы живем, это путешествие, и наша задача — убедиться, что выбранное нами направление верно.

Я не буду особенно занимать твое время, я только хочу высказать кое-что, в чем я был ъ тобой не согласен. Первое, это твой старый пароль насчет set and setting.

Ты создал целую традицию с этой фразой. Теперь любой старый комментатор, который живет за счет того, что объясняет все, что угодно, в том числе и действие ЛСД — я имею в виду такого, который сам ни разу не дерзнул попробовать магических снадобий, но тем не менее претендует на то, что все о них знает, — с самым серьезным видом ввернет твою фразу про set and setting. Все зависит от внутреннего настроя, с которого вы начинаете, обстановки и атмосферы места, где вы принимаете ЛСД (или грибы, или еще что-нибудь). Холодная, кричаще-чистая обстановка больницы или психологической лаборатории — и вы будете напуганы и дезориентированы после приема всученного вам ЛСД. Прекрасный сад или умиротворяющая пустыня — и вы испытаете блаженство. Это, бесспорно, правда, но комментатор, который ищет материалы, чтобы набить ими свой учебник, не видит зак-люченного здесь парадокса. Психологическая лаборатория это изначально не то место, в котором вы должны достигнуть экстаза. Она является средством для получения нейтральной информации. Автор учебника упускает из внимания, что его мировоззрение спровоцировано неудачными опытами. Но и там не так просто создать условия для чистого эксперимента.

Испытуемый склонен считать, что не лаборатория и профессор в ней, а ЛСД которое профессор дал ему, является причиной его угнетенного состояния, паники и ужаса, когда он по ошибке принимает «тигра» за реальность. Идиотский термин «галлюцинации» тяготеет над восприятием испытуемого. Кому, на хуй, нужны галлюцинации? Ни мне, ни тебе, никому, у кого все в порядке с головой. Так почему же люди принимают ЛСД, господин профессор? А хрен его знает, поди пойми, они, наверно, психи.

Вот здесь уже, боюсь, начинается путаница с твоим set and setting, ставшим расхожим штампом. Конечно, в этом есть доля истины. «Set», конечно, весьма двусмысленно, но «setting» совсем нет. «Set» (обстановка) может означать внутреннее состояние человека, которому не стоило бы принимать ЛСД в таком месте, которое изначально отмечено печатью шизофрении, но, с другой стороны, 99 % населения, для которых при приеме ЛСД все было в порядке, здравствуют и процветают. А может, это просто значит, что он встал утром не с той ноги или, наоборот, встал с той. Проблема со слоганом set and setting в том, что он слишком схематичен. Он не объясняет, какие преимущества или, наоборот, неудобства он приносит.