Человек за спиной Гитлера

В этом «государстве тотальных интриг» Борман выбрал свой путь: путь, который должен был привести его к максимально возможной в условиях диктатуры власти, но без конфликта с диктатором. Для этого не надо было быть человеком, надо было быть исполнительным механизмом. Все очевидцы единодушно свидетельствуют, что тут Борман немало преуспел.

Д-р Вернер Кёппен — после войны страховой чиновник в Мюнхене, а некогда референт имперского министра по делам оккупированных территорий Востока и его представитель при ставке — рассказывал мне об этом в следующих выражениях:

Борман никогда не искал света рампы, никогда не желал быть упомянутым. Зато он был всегда на месте. Он не был многоречивым, не искал связей, все свое время отдавая лишь тому, чтобы работать на фюрера. Стоило в начале обеда Гитлеру упомянуть о чем-либо или спросить о чем-то, чего никто не знал, как к концу обеда Борман уже имел ответ (он быстро писал записку на бумажной салфетке и посылал адъютанта за справкой). Особое мастерство он развил в том, чтобы подхватывать мысли, высказываемые фюрером, который использовал знаменитые «обеденные беседы» для своеобразного «словоиспражнения». Стоило Гитлеру бросить какую-либо мысль, и через несколько часов Борман оформлял ее в виде директивы или распоряжения. Разумеется, выбор того, что именно оформить в подобном виде, принадлежал самому Борману. Он знал все, что творится в имперской канцелярии, и лавировал между всеми…

Человек совсем другого толка — один из основателей НСДАП и глава ее оппозиционного крыла «Черный фронт» Отто Штрассер, — знавший Бормана в начале его карьеры, говорил мне примерно о том же:

Сила Бормана была в его любви к перемыванию «грязного белья». Если кто-либо в чем-нибудь провинился, то это доставляло Борману искреннюю радость. «Теперь он у меня в руках!» — говорил он. У него не было честолюбия, он старался не участвовать в публичных спорах и столкновениях и чем-то был похож на Гитлера, в том числе и способностью ко лжи.

Однажды, — вспоминал Штрассер, — я беседовал с Гитлером на тему, кто величайший человек в истории. Я назвал Ришелье, Гитлер же назвал Цезаря Борджиа.

Почему вы избрали его? — спросил я. «Из-за его абсолютной способности ко лжи». Борману было далеко до Борджиа, но по прожженности в интриге он явно достигал борджианских степеней…

В отличие от Геринга или Гиммлера, в распоряжении которых находились такие мощные организации как CA и СС, у Бормана был сравнительно небольшой механизм власти. Сначала это была партийная канцелярия. Затем — в 1943 году — Борман получил другой титул — «личного секретаря», ибо, как писал в директиве от 8 мая 1943 года начальник имперской канцелярии Ламмерс, Борман «получает от фюрера в течение ряда лет различные задания, не входящие в круг его обязанностей, как начальника партийной канцелярии», а главное, «передает указания и мысли фюрера» различным инстанциям». В приложении к этой директиве была разослана еще одна:

Фюрер12.IV.43

Рейхслейтер М.Борман как мой личный помощник получает обозначение «секретарь фюрера».

Впоследствии самим Борманом так был определен круг задач «секретаря»:

Исполнение многочисленных личных дел фюрера;

Участие в совещаниях, проводимых фюрером;

Доклад фюреру входящих бумаг, подпадающих под компетенцию секретаря фюрера;

Передача решений и высказываний фюрера министрам, другим высшим учреждениям или инстанциям рейха;

Урегулирование разногласий и вопрос компетенции между министрами;

Обработка вопросов, связанных с заданиями, касающимися г. Линц;

Надзор над домашним хозяйством фюрера;

Надзор над группой стенографов ставки.

Передавая этот список Кальтенбруннеру, личный референт Бормана заметил, что это — неполный список функций секретаря фюрера; в частности, к ним принадлежит также безопасность фюрера и его свиты. Не упомянута была и хорошо всем известная функция Бормана — решать, кто и когда попадет на доклад к Гитлеру. Этой контрольной инстанции не могли миновать даже министры (исключение делалось для Гиммлера и Геринга). Так кодифицировалась личная практика Бормана, — но не как второго диктатора, а как «alter ego» диктатора, человека «за его спиной».

Теперь мы можем перейти к самому дневнику Мартина Бормана 1945 года.

ПЕРВЫЕ ШЕСТЬ ДНЕЙ: 1–6 января

Понедельник, 1 января

Ставка фюрера «Адлерхорст». Обед фюрера с Герингом, Кейтелем, М.Б., Рундштедтом, Шерфом, Деницем, Иодлем, Риббентропом, Бургдорфом, Гудерианом, Шпеером. Рудель получает бриллианты к золотому рыцарскому кресту.

Вторник, 2 января

Риббентроп у фюрера, затем у М. Б.

Среда, 3 января

13 часов совещание у М.Б. с участием Геббельса, Наумана, Шпеера, Заура и Ганценмюллера по вопросу о призыве в пользу вермахта из военной промышленности и ж.д., после обеда совещание у фюрера.

Четверг, 4 января

Шпеер и Заур у фюрера, затем Ганценмюллер.

Пятница, 5 января.

Фюрер вызывает рейхсмаршала с докладом о ситуации в воздушной войне. М.Б. докладывает фюреру.

Суббота, 6 января [3]

Очерк второй:

Начало года 45-го

Читая эти пометки, сделанные рукой Бормана в самом начале 1945 года, можно составить себе представление — насколько все было тогда привычно для руководящих деятелей германского государства. Фюрер функционирует: он исполняет обязанности верховного главнокомандующего и находится в одной из полевых ставок. Причем в ставке, расположенной близ западных границ Германии, где с конца декабря 1944 года шли активные наступательные действия вермахта, руководимые генерал-фельдмаршалом Рундштедтом.

Даже если учесть, что это была последняя большая наступательная операция вермахта, она причинила Эйзенхауэру и Монтгомери значительные неприятности. Оборонительные линии американской группы армий Брэдли и фронт фельдмаршала Монтгомери были прорваны, и Рундштедт вот-вот грозил выйти к побережью. Именно это было предметом бесед на новогоднем обеде у Гитлера, на который собрались все высшие чины рейха: рейхсмаршал — главком ВВС и формальный преемник фюрера Герман Геринг, начальник штаба верховного главнокомандования (ОКВ) Вильгельм Кейтель, сам Борман, командующий группой армий «Запад» Герд фон Рундштедт, начальник исторического отдела ОКВ генерал Шерф, главнокомандующий ВМФ гросс-адмирал Карл Дениц, начальник оперативного штаба ОКВ генерал Иодль, министр иностранных дел Иоахим фон Риббентроп, начальник военной адъютантуры фюрера и начальник отдела кадров ОКВ генерал Вильгельм Бургдорф, начальник генштаба сухопутных сил генерал-полковник Гейнц Гудериан, министр вооружений Альберт Шпеер. Традиционно и вручение наград — на этот раз летчику Руделю. Традиционны и темы совещаний: усиление вермахта, проблемы транспорта, воздушная война.

О чем же говорили за праздничным столом в «Адлерхорсте»? Конечно, о той военной операции, которую на исходе 1944 года по идее самого Гитлера проводили немецкие сухопутные и военно-воздушные силы в районе Арденнских холмов против англоамериканских войск. С ней Гитлер связывал большие надежды, как с единственной в это время наступательной операцией, в которой вермахт, казалось, взял инициативу в свои руки — не на всех фронтах, а лишь на Западном. Именно здесь Гитлер усмотрел слабое звено вражеской коалиции: на стыке американской группы армий генерала Омара Брэдли и английской группы фельдмаршала Бернарда Монтгомери он решил нанести удар, дабы не только сорвать их продвижение в Германию, но и выйти через реку Маас к Антверпену, то есть к морю, а затем окружить и уничтожить противника. 16 декабря тщательно подготовленная и засекреченная операция началась мощным ударом, заставшим американцев врасплох. Вдобавок шел снег, союзническая авиация бездействовала, а специально переодетые в американскую форму диверсанты под командованием знаменитого Отто Скорцени внесли панику в действия войск Брэдли.