Фредди Меркьюри. Жизнь его словами

Впервые мы поехали в Америку в поддержку Mott The Hoople, и этот тур стал пробой сил. Мы прочувствовали Америку и поняли, что от нас потребуется, когда мы приедем сюда в следующий раз. Мы верили, что главное — музыка, а не трюки, и мы знали, что наша музыка имеет нечто совершенно уникальное: оригинальность и многосторонность. Наша звукозаписывающая компания в Америке [Elektra] рекламировала нас как «новейшее открытие». Они предлагали: «Обязательно послушайте! Это британский рок в великолепных традициях».

У нас было несколько неудач. Мы выступали в поддержку только что вышедшего альбома Queen II, но в самый разгар тура Брайан заболел гепатитом. На самом деле он был болен уже шесть лет, но не знал об этом. Тем не менее прекращение гастролей было для нас шоком, и мы восприняли это как большое поражение. Однако нам удалось продержаться еще месяц, и, если бы мы не сделали этого, никто, возможно, и не узнал бы о нашем существовании. Безусловно, полный тур помог бы нам намного больше, но мы никогда не считали, что «упустили свой шанс». Мы знали, что время было на нашей стороне и что скоро мы опять туда вернемся. Вы бы только видели отзывы в прессе; они были великолепны, и все хотели нашего скорейшего возвращения.

На следующий год, закончив европейский тур, мы вернулись в Америку, и это был по-настоящему сильный удар. Тур длился два месяца, и тогда-то со мной случилась эта неприятность. У меня были проблемы с голосом, но я думал, что это просто фарингит. Горло действительно болело, особенно после того, как мы дали шесть концертов за четыре вечера. Но на моих голосовых связках начали образовываться узлы. Я отправился к специалистам, и они заговорили об операции. Они собирались выжечь узлы лазером. Но они не были уверены, что обойдется без осложнений, которые могли бы быть очень опасными. В конце концов они сказали, что мне следует прекратить петь, если я не хочу совсем остаться без голоса. Они не на шутку напугали меня, и мы были вынуждены отменить достаточно много концертов.

Казалось, что неудачи просто преследовали нас в Америке. Там же во время нашего тура в 1975 году какая-то молоденькая американская шлюшка залезла ко мне в номер и стянула мои драгоценности и браслеты. Она как раз выскакивала из комнаты, когда я накрыл ее у лифта. Я схватил ее за волосы, затащил обратно в номер и вытряхнул содержимое ее сумочки — и чего там только не было! Я забрал свои вещи и сказал: «Проваливай, сиэтловская сучка!»

Годом позже моя многообещающая карьера едва не закончилась. Две юные девицы на выходе из театра решили заполучить мой шарф в качестве сувенира. Они совершенно забыли, что в тот момент он был обмотан вокруг моей шеи, и чуть было не задушили меня. Я уверен, что Ее Величеству не приходится терпеть подобное обращение, но ведь она никогда не попадала в музыкальные чарты, не так ли?

Мне всегда нравилось гастролировать в Японии, особенно все эти гейши-девочки — и мальчики. Мне нравится там: образ жизни, искусство. Великолепно! Я бы хоть завтра вернулся туда, если бы мог. Мы знали, что будет классно, как только приземлились. Мы шли по зданию аэропорта и не верили своим ушам: они остановили трансляцию объявлений о полетах и вместо этого запустили нашу музыку. Это просто невероятное чувство — прибыть в страну, где уже полно твоих поклонников, — мы так мечтали дожить до такого времени.

В то время Queen IIбыл признан альбомом года, и истерия началась с самого нашего появления там; беспорядки в аэропорту, телохранители — прямо как во времена битломании. Организация была просто волшебной, и мы наслаждались каждой минутой нашего пребывания там. Но нам требовалась защита, потому что как только мы спускались в фойе гостиницы, нас тут же окружала толпа очень приятных людей, ждущих автографов. У каждого из нас был личный телохранитель, моего звали Хитами. Он был начальником токийской службы телохранителей, и вся его работа заключалась в том, чтобы холить меня и лелеять во время всего тура и заботиться о том, чтобы ни один волос не упал с моей головы. Он был очень мил и подарил мне японский фонарь, которым я очень дорожу.

Мы также ходили на чайную церемонию, вроде той, где бывала королева — я помню, как она поморщилась после пары глотков. Вообще-то это очень крепкий зеленый чай и горький как черт знает что! Его полагается выпить за три глотка. После этого нам был устроен прием, и все крупные японские бизнесмены присутствовали на нем, а также британский посол со своей супругой. Она сказала нам: «Мы ходили на концерт Led Zeppelin, но это было так громко!»

На концертах я не мог поверить в эти толпы, которые подпрыгивали, раскачивались и пели. Нам очень повезло: везде, где мы выступали, нам оказывали такой же прием — аудитория везде была настроена на хороший контакт. Позже, когда мы исполняли Love Of My Life, зрители инстинктивно почувствовали, что должны петь вместе с нами. Это потрясающее зрелище. Мне не нужно было ничего им говорить, они сами знали что делать. Я люблю, когда публика так реагирует. Может быть, иногда нам хотелось бы, чтобы они сидели и слушали, но я лично получаю намного больше, когда публика заводится, — это заставляет меня стараться изо всех сил.

Да, это был тяжелый тур, но он в одночасье перевел нас в совершенно другую категорию. Эти гастроли были нам необходимы: после них мы могли сделать тур по Британии на наших собственных условиях — так, как мы хотели. Начать с того, что под нас заранее были заказаны средние залы, но к тому времени у нас вышел новый альбом и мы успели несколько раз засветиться на телевидении, — и все пошло-поехало. Я думаю, если бы мы подождали, то могли бы получить большие залы, — это был просто вопрос времени. Но я рад, что мы сделали наш тур именно тогда, хотя это и было физически и морально очень тяжело.

Это здорово — гастролировать и выходить на сцену перед аудиторией, которая никогда прежде тебя не видела. Приходится начинать все с самого начала и каждую песню исполнять словно в первый раз, и это приятно. Приходится также использовать все свои старые хитрости, потому что всегда хочется вызвать реакцию у тех, кто пришел на тебя посмотреть. Я контролирую ситуацию, и я знаю, что у меня есть приемы, которые вызовут определенную реакцию у публики. Как-то я подумывал над тем, чтобы меня, обмахивая опахалами, вынесли на сцену нубийские рабы. Я даже собирался устроить просмотр и отобрать победителей. Но где найдешь нубийских рабов?

Вообще говоря, люди ждут зрелища, они ждут шоу-бизнеса и хотят видеть, как ты уносишься в своем лимузине. Именно поэтому мы рассматриваем наши альбомы и концерты как две разные сферы нашей деятельности. То, что ты испытываешь в студии, совершенно отличается от того чувства, которое охватывает тебя на сцене перед публикой, где ты можешь позволить себе полностью раскрепоститься. Мы установили для себя очень высокую планку, и 99 % аудитории может не согласиться с нашей оценкой концерта. Мы все кричим и орем друг на друга, разносим гримерку и выплескиваем свою энергию. Мы скандалим по поводу и без повода, мы спорим из-за всего, даже из-за воздуха, которым дышим. Однажды Роджер был в таком прескверном настроении, что швырнул свою чертову ударную установку через сцену. Эта штуковина только чудом не попала в меня — а так бы запросто могла меня убить. В другой раз Роджер в крохотной душной гримерке случайно брызнул лаком для волос прямо в лицо Брайану, и они чуть не подрались. Хотя было весело!

Я думаю, теперь уже Queen нашли собственное выражение. Америка убедилась, что мы хорошая группа, а за ней и Япония, ведь мы были супергруппой в Японии. Я ничуть не смущаюсь, говоря об этом. Мы могли переплюнуть любого, и мы сделали это нашей музыкой. Мы знали, что если будем делать просто что-нибудь гармоничное, то превратимся в Beach Boys, если ударимся в тяжелый рок, то станем Led Zeppelin. Но нам всегда нравилось запутывать слушателя и доказывать, что мы ни на кого не похожи. Уж если на то пошло, так у нас гораздо больше общего с Лайзой Минелли, чем с Led Zeppelin. Мы скорее принадлежим к развлекательной традиции, чем к рок-н-ролльной. У нас есть свое лицо, потому что мы объединили все то, что теперь и называется Queen. Вот этого-то, кажется, люди и не понимают.