Прошлое с нами (Книга первая)

— Добрая примета... если сочли воина погибшим, значит останется в живых,— майор Фарафонов приятно удивлен,— кто подвергался риску, тот верит приметам... ничего зазорного... трусливые люди не сознаются... Не многим из нас суждено встретить конец этой войны...

Майор тщательно выбрит, чистый подворотничок. Как он умудрялся содержать одежду? Гимнастерка, брюки, похоже, только стираны. Он выглядел сегодня так же, как в Ковеле. Командир дивизиона выразил признательность 1-му огневому взводу за службу.

— О поведении людей донесите рапортом. Товарищи командиры, вот вам пример... Вы свободны, товарищ лейтенант.

Стоит непрерывный гул моторов. Навстречу шли артиллерийские подразделения на механической тяге, конные батареи, автомашины, повозки. На юг, в сторону Ровно к фронту. Поток брал начало, по-видимому, в Сарнах. Это крупный железнодорожный узел на краю обширной, лишенной дорог области, которая простирается южнее Припяти от ее истоков до впадения в Днепр.

Со вчерашней ночи не прекращаются грозовые дожди. Почва размокла. Кругом вода. Заторы на каждом шагу. Тяжело груженные ЗИСы идут в объезд, буксуют, садятся один за другим.

3-я батарея выбралась на дорогу с бревенчатым покрытием. Следы недавней бомбежки. Застрявших машин еще больше.

Село Степань. Улица забита машинами, повозками. Дворы и огороды залиты водой, будто наводнение постигло. Люди рассеялись и продвигаются в одиночку.

В Степани колонну встретил курьер. Железнодорожный эшелон с семьями военнослужащих Владимир-Волынского гарнизона проследовал через станцию Сарны на исходе дня 22 июня. Курьер доставил .письма, оставленные на всякий случай у железнодорожного коменданта. В число немногих адресатов попал и Поздняков.

Дальше за Степанью дороги, как таковой, не существовало. Сплошное болото. На поверхности торчат остовы сожженных «юнкерсами» машин. Ни обойти, ни объехать. Кругом вода. 3-я батарея, следуя примеру других, помогала выталкивать застрявшие машины.

Прощание

4 июля поздно ночью у населенного пункта Ост колонна остановилась. Привал. Идет дождь. Над головой глухо шумят вершинами вековые сосны. Люди готовились к ночлегу. Постель — охапка веток — подмокла снизу, но сон, даже в болотной луже,— благо. Воин ставит его выше питья и пищи, забывается жажда, голод. Сон обновлял силы и дух.

5 июля. Полдень.

Низко ползут черные тучи и осыпают лес мелкими брызгами. Нигде ни клочка сухой земли. Вода залила поляну и пузырится в траве, колышет поникшие стебли. Похоже, дождь со вчерашнего дня не прекращался. Подъем.

Под елью собрался командный состав 3-й батареи. Лейтенант Величко с помощью обоих младших лейтенантов пытался раскурить папиросу. Политрук Шапир подгонял по росту плащ-палатку. Старшина строит батарею.

В конце поляны дымит на крюке у ЗИСа двухкотельная кухня. Повар в белом колпаке взобрался на ступеньки с черпаком на изготовку. Старшина повернул для верности два-три раза строй и повел на кухню.

Завтрак закончен. Объявляется готовность к построению. Побатарейно. Лица, назначенные линейными, торопливо ровняют ошкуренные колья, обозначение флангов подразделений.

92-й ОАД поредел. Мало заметно присутствие новой 4-й батареи, созданной из пехотинцев и пограничников, одетых под Ковелем в одежду с артиллерийскими знаками отличия.

— Внимание! Слушай мои команды... дивизион... смирно!.. Равнение на средину,— капитан Корзинин двинулся навстречу командиру дивизиона, разбрызгивая немилосердно лужи.

Строй ответил на приветствие майора Фарафонов а. 1-я, 2-я и 3-я батареи остались на месте, 4-я и 5-я, штабная,— вышли на фланги. Образовался прямоугольник, наподобие каре.

— Товарищи командиры и начальники, товарищи красноармейцы,— заговорил майор Фарафонов,— с сегодняшнего дня девяносто второй отдельный артиллерийский дивизион прекращает свое существование... Личный состав направляется для пополнения подразделений двести тридцать первого корпусного артиллерийского полка. Командиры штаба и батарей, заместители командира дивизиона... в распоряжение начальника артиллерии пятой армии, политсостав... в отдел кадров политуправления.— Майор Фарафонов упомянул обстоятельства своего прибытия на должность. И первый и последующие дни войны, коснулся заключительного этапа боя у села Княгининки.— На протяжении восьми часов вы удерживали позиции под непрерывным огнем. Преградили танкам путь по шоссе на север и не позволили пехоте противника вклиниться в боевые порядки дивизиона, как требовала поставленная задача. Вы продолжали сражаться, несмотря на то что танки зашли в тыл оборонительного рубежа... Личный состав первой, пятой и третьей батарей оставил позиции только после того, как я получил приказание старшего начальника вывести дивизион из боя... товарищи командиры, война предъявила суровые, чрезвычайно суровые требования, может быть, непосильные для многих людей... но вы... воины... добросовестно выполняли обязанности. Я верил вам тогда у фольварка Октавиан, перед открытием огня, и на всем пути до Ковеля... и после... я верю вам и сейчас... вы честно несете службу. Начальники могут положиться на вас... все вы, командиры, начальники, рядовой состав, достойны лучшей похвалы. В рядах 231-го КАП, я не сомневаюсь, вы приумножите свои заслуги...

Майор Фарафонов обратился к должностным лицам дивизиона: капитану Корзинину, старшему политруку Киселеву, старшему лейтенанту Чикало, лейтенанту Криклию, лейтенанту Величко, младшему лейтенанту Березовскому. Объявил всем им благодарность за мужество, знание дела, показанные на поле боя и в походе. Затем совершил прощальный обход подразделений, вернулся в исходное положение и закончил речь пожеланием успехов всем, кто находился в строю.

— Смирно!.. Пятая штабная батарея, прямо, остальным направо... дистанция на одного линейного... равнение направо, шагом марш! — капитан Корзинин занял место впереди шеренги штабных командиров.

Подразделения прошли торжественным маршем, прощаясь со своим командиром. Личный состав 92-го отдельного артиллерийского дивизиона знает, чем обязаны майору Фарафонову. Командир дивизиона не растерялся, не утратил ясности мысли на поле боя и в последующее время, когда прекратилось централизованное управление войсками. Возникла дилемма: вести бесперспективную борьбу в тылу противника или, руководствуясь соображениями долга и совести, действовать с учетом обстановки? Немцы, заняв Владимир-Волынский, предпочли бы, чтобы наши войска остались в укрепрайоне, вдали от главной арены борьбы, и чем дольше, тем лучше. Боеспособность окруженных с течением времени будет понижаться. И придет день, когда боеприпасы и продовольствие иссякнут и голод завершит то, что не удалось сделать силой оружия.

Командир дивизиона решительно отвергал волю, навязанную противником, и не желал прозябать в окружении. Подразделения 92-го ОАД сохранили свои боевые ресурсы и достойны лучшей участи. Чистота помыслов командира укрепляла веру в подчиненных.

Церемония закончилась. Лейтенант Величко отвел батарею в конец поляны, к машинам 231-го КАП. Дождь не прекращался. Все пулеметы, танковые и ручные, принадлежности к ним — диски, патроны, гранаты и артиллерийские приборы — все это сложено в кучу. Рядовому составу оставлены карабины, у командиров — личное оружие и предметы экипировки.

Взводы 3-й батареи набрали дистанцию и остановились. Лейтенант Величко на прощание благодарил всех за службу.

Подошел старший лейтенант из 231-го КАП, представился. Его фамилия Азаренко.

— Внимание...— подал команду лейтенант Величко. — Смирно!

Командиры — лейтенант Величко и старший лейтенант Азаренко поднесли руки к пилоткам.

— Товарищи командиры и красноармейцы... с этой минусы я передаю командование третьей батареей представителю двести тридцать первого корпусного артиллерийского полка старшему лейтенанту Азаренко, помощнику начальника штаба второго дивизиона по разведке. Счастливо вам нести службу,— лейтенант Величко повернулся кругом и ушел.