Купленная революция. Тайное дело Парвуса

«Я остановился и читал сообщение о смерти моего отца снова и снова. Я думаю, мой коллега задал мне много вопросов, но когда я не ответил, он удалился…», — писал Гнедин позже об этом эпизоде. Автором заметки был не кто иной, как Карл Радек, который тем самым раз и навсегда создал советскую версию случая с Парвусом, сформулировав ее несколькими словами:

«Я не могу сказать, что был глубоко взволнован — и все же при чтении этого сообщения меня охватывало внутреннее волнение…»

Евгений Гнедин был первым сыном Парвуса, который родился в 1898 году в Дрездене. С пятилетнего возраста он не видел своего отца, зато очень много слышал о нем. Его мать после расставания с мужем вместе со своим маленьким мальчиком вернулась из Мюнхена в Одессу. Позже Евгений взял фамилию матери — правда, только в год свершения революции: было ли это связано с тем значением, которое получило имя «Гельфанд» из-за разоблачения попытки путча Ленина в июле? Мать Евгения умерла как раз в том же 1917 году.

Евгений Гнедин-Гельфанд был пламенным революционером, но спартанского типа, поэтому его отталкивали доходящие до него вести о сильно разбогатевшем отце. Он стал публицистом, писал для московских партийных газет, а со временем с помощью бывшего друга Гельфанда, Мархлевского, который знал его еще по Мюнхену, когда тот был ребенком, попал в отдел прессы и информации Министерства иностранных дел.

Контакт с Парвусом после возвращения Гнедина в Россию прервался. «У меня нет потребности его поддерживать», — утверждал Гнедин в автобиографических записках. Было ли это политической предосторожностью, действительно идеологической критикой или личной раной, которую нанес Парвус Евгению и его матери, остается неизвестным.

И все же однажды, в военные годы, со стороны Парвуса была предпринята попытка сближения: через знакомых он узнал адрес сына в Одессе. Однажды Гнедин получил из Копенгагена письмо и платиновые часы. Его реакция могла привести Парвуса в негодование: Евгений ответил, что не хочет иметь с ним ничего общего. Часы он оставил себе, но никогда не носил их — и продал лишь в год смерти матери, когда ему были нужны деньги в связи с рождением собственного ребенка.

Однако теперь, когда он уже не может лично ближе познакомиться с отцом, Гнедина снедает любопытство узнать как можно больше о нем и его трудах. Он просит разрешения своего начальства на поездку в Берлин. Заявление Гнедина попало в руки к Бухарину. Он звонит Гнедину, чтобы выяснить причину. Тот объясняет, что хочет попытаться привезти домой свое наследство и наследие «для советского Отечества».

Вскоре Гнедин приезжает в Берлин. Разнообразные впечатления, кажется, возрождают тень умершего отца. Вот здание его газетного концерна с бегающими по делам, как в улье, сотрудниками, с элегантными стеклянными дверями и феодальным этажом для руководства, где Гнедина уже приветствуют как преемника — но, как вскоре выясняется, ошибочно. Его уже ждут адвокаты, которые позаботились о наследии умершего, и ближайшие родственники, которых Гнедин видит впервые, что проливает больше света на личность отца: молодая вдова с маленькой девочкой и постоянно находящийся рядом с ними молодой человек. К этой группе Гнедин относится с большим недоверием — и вскоре ему становится ясно, почему..

Из четырех браков Парвуса только два были заключены официально. Первый, по которому Гнедин, бесспорно, являлся одним из наследников, и последний — с молодой привлекательной вдовой, в союзе с которой появилась на свет маленькая девочка Эльза. После разговора с адвокатами и попечителями наследственного имущества Гнедин вскоре узнает, что молодая женщина не была замужем за Парвусом, как все предполагали в берлинском обществе, а была его секретаршей, которая зарегистрировала с ним брак лишь в последние недели его жизни, когда тот серьезно заболел.

Молодой человек, Леон,  таким образом, является одним из сыновей от «неофициальных» браков Парвуса. Вероятно, он разделил судьбу многих сыновей, которые, имея состоятельных родителей, сами не имеют никаких амбиций к профессиональному росту; в последние годы он жил у своего отца и его подруги, отныне мачехи, в берлинской вилле на острове Шваненвердер. Попытка Гнедина установить контакт со своим сводным братом, которого он воспринимал, судя по воспоминаниям, как карикатуру на себя самого, встретила холодный отказ, вдова, кажется, тоже была не готова к личному контакту.

Между прочим, Гнедину бросается в глаза, что молодая темноволосая симпатичная женщина по своему типу очень похожа на его умершую мать, но он, несмотря на это, не испытывает к ней никакого человеческого тепла. Она из Баварии, куда позже и должна вернуться, и, похоже, плохо разбирается в экономических и юридических вопросах, но единственное, что она упорно отстаивает, так это единоличное право на ключи Парвуса к его сейфам, которые, вероятно, хранят сказочные тайны и сокровища. Для поддержки своих интересов она вызвала в Берлин брата, аптекаря, который помогает ей.

Как же сильно удивился Гнедин, когда обнаружил, что эта женщина не испытывает и тени горя или эмоций. А когда его друг затащил в известный берлинский ресторан «Барбарина» с танцевальной музыкой, Евгений Увидел, как там танцует его молодая мачеха со сводным братом и делает это в такой манере, которая заставляет его прийти к выводу, что она забыла не только о трауре по умершему мужу, но и о родственных чувствах к собственному пасынку.

Вскоре Гнедин узнает, что может претендовать на три восьмых наследства своего отца, на следующие три — Эльза, дочь Парвуса от женщины, с которой был заключен брак незадолго до его смерти, оставшиеся две восьмых переходят к самой вдове. Остальным внебрачным детям, среди которых — сводный брат Гнедина, утешающий вдову, и два сына от связи Парвуса с довольно симпатичной женщиной по фамилии Шиллингер в период его жизни в Копенгагене, не достается ничего.

Гнедин задерживается в Берлине на несколько месяцев, чтобы дождаться конца истории с наследством. Дело затягивается, так как в нем задействовано много людей, претендующих на частичное наследство для удовлетворения их кредитных запросов. Тот факт, что Московское руководство Гнедина позволило ему находиться в Берлине с декабря 1924 по май 1925 года, свидетельствует о том, что оно тоже чего-то ожидало от исхода дела с наследством. Посол Кретинский, занявший место Йоффе после его отъезда в Пекин, почти ежедневно сообщает о продвижении дела о наследстве Гельфанда-Гнедина. Однако лишь после новой поездки Гнедина в Берлин, осенью 1925 года, наметилось его окончание.

Но ему самому не кажется, что время течет слишком медленно, и это отчасти потому, что нужно было открыть швейцарский сейф, от которого даже у молодой вдовы не оказалось ключа. Как один из законных наследников, Гнедин решает поехать в Швейцарию, чтобы урегулировать этот вопрос через адвокатов. Однако камень преткновения оказался и здесь как косвенное последствие деятельности Гельфанда при жизни: Швейцария временно приостановила свои официальные отношения с Советским Союзом. Основание — Московское правительство после убийства Воровского в Берне, человека стокгольмского трио наряду с Радеком и Ганецким, выдвинуло претензию на тринадцать миллионов франков на его счету, Швейцария, однако, отказалась признать эти притязания. Поскольку Гнедин пользуется служебным советским паспортом во время своих поездок, он не может туда попасть.

Зато в Берлине он переживает странную историю. Однажды на контакт с ним выходит Георг Скларц, многолетний компаньон Гельфанда, и приглашает на беседу. Когда Евгений сворачивает с Тиргартенштрассе на Приватштрассе, где находится роскошная вилла, она его одновременно и впечатляет и вызывает отвращение. «Знает ли он, — пишет Гнедин в своем дневнике, — как Парвус и его компаньоны обогатились во время войны на спекулятивных сделках — купить виллу вроде этой у обедневших аристократов было для них мелочью». Скларц тщательно подготовил прием аскетичного советского служащего. Лакеи ведут гостя на верхний этаж. Пройдя через несколько длинных залов, он, наконец, попадает в элегантную комнату для приемов. За огромным письменным столом сидит хозяин Георг Скларц, над головой которого висит большая, написанная маслом картина. На картине изображен Александр Парвус.