В боях за Карпаты

Особое внимание уделили повышению бдительности и охране ко­лонн. Дело в том, что, отступая, враг оставлял в лесах диверсантов, вооруженных бандитов из местной националистической организации. Они нападали на тыловые подразделения и мелкие группы.

Таким образом, обстановка требовала большой предварительной подготовки и повышенной бдительности.

Однажды посланные на разведку летчики доложили, что  в пути и на станциях обнаружили сосредоточение вражеских эшелонов. Ко­мандующий армией поручил начальнику штаба собрать все данные об интересующей нас железной дороге, об ее пропускной способности и участках наиболее целесообразного разрушения полотна, о расположении водонапорных башен, пунктов связи, подсчитать сколько са­молетов потребуется для нанесения удара.

Такие сведения были собраны. Участок железной дороги Турка — Ужгород проходил по восточным склонам Карпат. На нем насчитыва­лось девятнадцать перегонов, для разрушения которых требовалось семьдесят шесть самолетов. Одну восьмерку предназначили для выво­да из строя полотна в дефиле западнее с. Соли, второй поручили нанести удар по железнодорожному узлу Перечни. 321-й бомбардиро­вочной дивизии предстояло бомбить в этот день железнодорожный узел Ужгород.

Но эффект от воздушных штурмов оказался бы неполным, если бы мы приостановили движение только по дороге Турка — Ужгород и оставили в покое параллельный ей путь Гребенив — Свалява. Гит­леровцы наверняка использовали бы эту артерию для переброски войск и техники. Поэтому были выделены еще сто самолетов.

8-й штурмовой авиационный корпус, которому поручалась столь ответственная операция, располагал нужным количеством боевых ма­шин. Мы пригласили в штаб армии комкора, детально обсудили на­меченную операцию, определили пути подхода к цели, вид маневра, способ уничтожения противовоздушной обороны объектов. Услови­лись, что 27 августа удар будет нанесен одновременно на всех участ­ках дороги, чтобы надолго вывести ее из строя.

Начальник политотдела полковник Н. М. Щербина и я вместе с другими офицерами помогли летчикам подготовиться к операции, разъяснили предстоящую задачу. И вот по заранее разработанным маршрутам Илы, оснащенные бомбами и реактивными снарядами, ушли на боевое задание. Весь день не смолкал гул моторов на аэро­дромах, весь день уничтожались составы, входные и выходные стрел­ки, водонапорные башни, мосты, виадуки, станционные здания, вы­водилось из строя железнодорожное полотно. Дорога надолго вышла из строя, и гитлеровцы вынуждены были прибегнуть к автогужевому транспорту.

В подготовительный период Карпатской операции ни на один день не прекращалась массово-политическая работа. Командующий 4-м Украинским фронтом генерал-полковник И. Е. Петров в беседе с В. Н. Ждановым и мной посоветовал напомнить летчикам о знаменитом походе русских чудо-богатырей через Альпы, о прорыве немец­кой обороны в Карпатах и выходе в Венгерскую долину в 1916 году.

— Разумеется,— говорил он,— теперешнюю оборону немцев не сравнишь с той, что была в прошлом. Они создали тут мощный железобетонный пояс, обильно насыщенный огневыми точками. Так что артиллерия и танки не могут пройти сразу. Для вас же, летчиков, таких преград не существует...

Командующий развязал тесьму лежащего на столе рулона, раз­вернул крупномасштабную карту Карпат и прилегающих к ним рай­онов.

—  Карпаты — не простая горушка,— сказал он.— Это цепь хреб­тов, простирающихся в глубину более чем на сто километров. Видите, сколько долин и горных рек. Карпаты — серьезная преграда! И тут авиация должна сыграть большую роль.

Петров понимал толк в авиации и по достоинству ценил ее. Он, например, сам лично ставил задачи воздушным разведчикам и вы­слушивал их доклады. Однажды мы представили ему на утверждение план одной из частных операций. Петров внимательно просмотрел ее, кое-что подчеркнул и дал очень хороший совет.

—   Надо   же! — одобрительно   заметил   потом   Жданов.— Размах фронта огромный, забот у командующего побольше, чем у нас, а он все же нашел время спокойно разобраться и в наших делах.

Под стать командующему был и начальник политуправления фрон­та М. М. Пронин. Я научился у него многому, и прежде всего принци­пиальности в решении вопросов, партийной оценке событий и фактов. Пронин так же, как и Петров, вникал в детали любого дела, которое предстояло решать, взвешивал его во взаимосвязи с другими события­ми и такой обстоятельностью подкупал каждого, кто соприкасался с ним по работе.

По делам службы мне довелось заехать в гвардейский истребитель­ный авиационный полк, где заместителем командира по полити­ческой части был подполковник И. А. Зуб. Я и раньше слышал об Иване Андреевиче немало хорошего: храбрый летчик, лично сбил четырнадцать вражеских самолетов, награжден орденом Ленина, дву­мя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны и Александра Невского. Отвага и пилотажное мастерство в нем сочета­лись с прекрасными организаторскими способностями и душевными качествами.

Я бы не сказал, что Иван Андреевич сам вникал в каждую мелочь, хотя, как говорится, политработнику до всего есть дело. Прекрасно зная людей, он умел опереться на них, вовлекал в работу весь пар­тийный актив. Благодаря хорошо поставленной информации он все­гда был в курсе происходящих событий в полку, своевременно реаги­ровал на каждое из них.

В день моего приезда там проводилось совещание летного и техни­ческого состава. Обсуждались особенности полетов и боевых действий над горной местностью. Ведь наши наземные войска подошли к Кар­патам.

Полк, ранее воевавший на Кавказе, уже имел в этом отношении некоторый опыт. Такие асы, как майор Гнидо, капитан Дударь, старшие лейтенанты Ясанис, Карачинский, лейтенант Рейдель, сбили не по одному самолету над горами. Приглашенный на совещание коман­дир штурмовой авиаэскадрильи майор Можейко тоже водил свои эки­пажи над гористой местностью и успел уничтожить 6 вражеских эшелонов.

Осенью 1944 года полк пополнился большой группой молодых лет­чиков. Их-то и учили ветераны, чтобы не нести потом напрасных жертв. Отрабатывали особенности ориентировки над районом пред­стоящих боевых действий, тактику истребителей при ведении группо­вого боя и ряд других важных вопросов.

Послушал я выступавших и подумал: «Дельные советы высказы­вают,  почему  бы  этот  опыт  не   распространить  в других  частях?»

После совещания поговорил с подполковником Зубом.

— У нас тут кое-что написано, вроде памятки летчику,— сказал он.— Если подойдет другим, будем только рады.

«Молодец! — подумал я об Иване Андреевиче.— Ведь никто ему не приказывал ни таких совещаний проводить, ни разрабатывать памят­ку.   Сам   додумался,   увидел,   что  польза   от   этого   будет  немалая».

Памятку я, конечно, взял. Мы ее потом размножили типографским способом и разослали по другим частям. Но этим не ограничились. Опытные летчики Гнидо, Дударь, Ясанис и другие по нашей просьбе почти во всех истребительных авиаполках провели беседы.

Мы обращали внимание летчиков и на то, чтобы они умели хорошо ориентироваться непосредственно в горах и в лесу, на случай, если придется выпрыгнуть. На совещаниях и беседах острее, чем раньше, ставились также вопросы взаимной выручки между авиаторами и бойцами наземных войск. Приводились поучительные примеры.

Вспоминается такой эпизод. Герой Советского Союза старший лей­тенант С. Г. Глинкин во главе пятерки «лавочкиных» прикрывал штурмовиков. Внезапно из-за облаков его атаковали два «мессершмитта». Пуля пробила летчику ногу, самолет загорелся.

Глинкин устремился вслед за атаковавшим его фашистом, догнал «мессера» и винтом отрубил ему хвостовое оперение. Тот сразу же свалился в пике и врезался в землю. Советскому летчику с трудом удалось сбросить фонарь и выпрыгнуть из охваченной пламенем ка­бины.

Приземлился он на ничейной полосе, в ста метрах от вражеских позиций. Немцы бросились к месту приземления парашютиста, чтобы захватить его живым. Но наши пехотинцы открыли дружный огонь из пулеметов, автоматов и минометов. А в это время несколько смель­чаков унесли летчика.