Лаки Лючано: последний Великий Дон

Глава 17

Гавана

Судья Филипп Маккук не был суеверным человеком и не стал приписывать воле злого рока те странные, а затем и трагические происшествия, которые внезапно случились с ним, его близкими и принадлежащим ему имуществом. То он обнаруживал в бензобаке своего автомобиля сахарный песок, то ни с того ни с сего выходило из строя рулевое управление или отказывали тормоза. На дорогах у судьи так часто случались аварии, что патрульные полицейские, обращаясь к нему, уже стали называть его по имени. Однажды сгорел его гараж вместе с только что купленным новеньким «Крайслером». Огонь перекинулся на дом, за который судья еще не успел выплатить последний взнос.

Затем при самых загадочных обстоятельствах умерла жена Филиппа Маккука. Врач долго колебался, прежде чем выдать разрешение на погребение. После этого наступила очередь одного из сыновей… И добропорядочный судья Маккук не выдержал больше — он отправился в Даннемору, чтобы повидать Чарльза Лаки Лючано.

Встреча состоялась в кабинете тюремного врача. Как Маккук ни пытался держать себя в руках, пережитые потрясения были слишком сильны, и с неприкрытым отчаянием в голосе он спросил:

— Мистер Лючано, как вы можете так поступать?

Чарли не удержался от усмешки:

— Что, господин судья, правосудие зашло в тупик?

— Моя жена, мой сын.

— Вы что, пришли сюда выдвинуть обвинение против меня? — ледяным голосом осведомился Лаки.

— Нет, что вы, нет. Господи…

— В таком случае что вам угодно?

— Мистер Лючано, — почти прошептал судья, — отведите несчастья от моего порога. Видит бог, их было немало. Я достаточно наказан.

— Видите ли, мистер Маккук, по натуре я — не альтруист и поэтому имею право требовать от вас встречной услуги. Или вы считаете, что это не так?

У судьи сдали нервы. Он поспешил отвернуться, но Лаки заметил блеснувшие на его глазах слезы.

— Как же так можно, — бормотал судья, сморкаясь в платок, — жену, сына…

— А как вы могли упрятать на пятьдесят лет ни в чем не повинного человека? — резко спросил Лаки. — Вы же знали, что обвинение Дьюи было фальшивкой. Это ваша справедливость? Значит, наши с вами понятия о справедливости расходятся! Хотели поживиться шкурой Чарли Луканиа, как господин Дьюи? Сделать карьеру? Прослыть самым честным? Платите по счету, мистер Правосудие!

Судья молчал. Его плечи вздрагивали. В голосе короля гангстеров слышалось злобное торжество:

— Какие громы и молнии вы в меня метали в зале суда, не забывая подставить свою физиономию под объектив репортера! Мошенник, вот вы кто! Это говорю вам я.

Судья покорно сносил издевки Лаки. Достаточно насладившись его унижением, король гангстеров перешел на деловой тон:

— Завтра мой адвокат подаст на ваше имя ходатайство с просьбой о моем досрочном освобождении ввиду полного исправления. Вы удовлетворите это ходатайство. Что будет дальше, вас не касается. Если мне еще понадобится ваше содействие, мой адвокат свяжется с вами и все подробно расскажет. Ну, мистер Маккук, у вас есть шанс искупить свою вину.

— Я согласен, мистер Лючано.

— О’кей, — удовлетворенно произнес Лаки, — теперь можете считать, что все ваши неприятности закончились.

Разобравшись с судьей, Чарли Луканиа приступил ко второму этапу, исполнение которого обеспечивал Вито Дженовезе.

К тому времени Вито пользовался неограниченным доверием диктатора Муссолини и министра внутренних дел Италии графа Чиано. «У каждого человека есть свой скелет в шкафу» — это весьма избитое выражение касалось и графа Чиано, который с наслаждением предавался тайному пороку — нюхал кокаин. Дженовезе взял на себя снабжение графа «ангельской пудрой». Связным между Вито и Лаки Лючано был сицилиец Кармине Таланте, который после осуждения Лепке взял на себя контрабанду героина в Штаты. Что интересно, еще в 1940 году Чарли Луканиа вошел в контакт с секретной службой военно-морских сил США и предложил «ухлопать Гитлера». «В нашем распоряжении в Италии находится один из лучших стрелков в мире, — заверял Лаки. — Мой друг Дженовезе сможет устроить так, что он приблизится к Гитлеру на дистанцию выстрела». Как знать, по какому пути развивалась бы дальше мировая история, если бы коммодор Гаффенден [46] дал разрешение на эту операцию. И недаром Марио Пьюзо в своей книге «Крестный отец» совершенно серьезно написал: «Доверили бы семейным кланам мафии управлять политикой государств, глядишь, и мировой войны никогда бы не было».

Террор, развязанный дуче на Сицилии, поставил мафию на колени.

Префект Палермо Чезаре Мори почти в полном составе отправил в концентрационные лагеря все одиннадцать семейств Общества Чести. Так на ровном месте возникла фигура некоего Калоджеро Виццини, с которым Вито Дженовезе наладил тесные связи при посредничестве Таланте. Когда в 1943 году союзники высадились на Сицилии, именно Калоджеро Виццини по просьбе Лаки Лючано обеспечил беспрепятственную высадку десанта. От этого славного дела выиграли все. Союзные войска заняли Сицилию практически без выстрела. Виццини, поддержанный оккупационными властями, перевоплотился из никому не известного главаря в дона Кало, «капо ди тутти капи».

Лаки Лючано получил долгожданное помилование: коммодор Гаффенден неофициально ходатайствовал за него перед губернатором Дьюи.

Итак, 2 февраля 1946 года Том Дьюи подписал распоряжение о досрочном освобождении из-под стражи гражданина Сальваторе Луканиа. Губернатор опять сознательно допустил ошибку в формулировке. Поскольку Лаки реально не являлся гражданином США, Дьюи принял решение о его высылке из страны обратно в Италию, тем самым еще раз продемонстрировав общественности свою принципиальность.

Лаки Лючано под конвоем доставили на борт парохода «Лаура Кин», следующего в Геную. Боссы мафии со всей страны съехались в Нью-Йорк, чтобы попрощаться со своим королем. Как полагалось по обычаю, упраздненному самим же Лаки, они принесли повелителю толстые конверты с деньгами в знак уважения. Общая сумма, собранная «на дорогу», достигла почти миллиона долларов. Не было шумного банкета и обильных возлияний. Лаки Лючано за время, проведенное в тюрьме, привык к постной пище и не мог есть даже спагетти. Судовой кок поджарил для него немного рыбы. Джо Адонис съездил в ближайший ресторан, привез несколько ящиков красного вина кьянти. Большая часть ужина прошла в молчании.

Когда капитан отдал приказ разводить пары, боссы встали. Выпив по последнему стакану, разбивали их «на счастье». Поочередно обнимали Чарли и целовали в обе щеки. А якорная цепь уже ползла вверх.

Лаки Лючано вышел на палубу. Завыл корабельный гудок. Вода под винтами забурлила. Пароход медленно тронулся в открытое море. Причал все более удалялся, и группа богато разодетых людей, машущих шляпами, постепенно растворялась в темноте. Вскоре Лаки не различал уже ничего, кроме мириад огней огромного города, видимых издалека. А потом и они скрылись в сыром тумане. Теперь Америка была потеряна для Лаки навсегда. Он ощутил давящую боль в груди и внезапную адскую усталость. Король гангстеров по-своему любил страну, которой причинил так много зла. Здесь он стал великим человеком, а его имя стало достоянием истории. Он осознавал, что с его депортацией в Америке закончилась целая эпоха, которую он творил своими руками. Но надо было жить дальше.

…Неаполь — это город нужды, порока, богатых вилл, грязных трущоб и традиционно высокого уровня преступности. Однако появление здесь Лаки Лючано не вызвало всплеска криминальной активности. Бывший босс боссов вел себя тихо. По крайней мере, пока. Он поселился на виа Тассо, ничем не примечательной улице в южной части города. В обычном пятиэтажном доме снял небольшую квартиру и в расписке указал свое подлинное имя — Сальваторе Луканиа. Итальянские власти решили сразу показать, что с ними шутки плохи. Лаки привлекли к суду за контрабандный ввоз в страну 57 тысяч долларов (что было по меньшей мере странно, так как при себе он имел гораздо больше) и оштрафовали за незаконный импорт американского автомобиля «Линкольн», зарегистрированного в Нью-Джерси. С первых дней пребывания на итальянской земле за ним следили агенты секретной службы из Интерпола. Наблюдатели зафиксировали неоднократное появление в доме на виа Тассо визитеров из Америки, но задерживать их не было оснований.