Пройдённый путь (Книга 2 и 3)

Уверенно продолжали наступать и соединения группы И. Э. Якира{96}. Они переправились через Буг и овладели Золочевом, захватив в плен до 300 польских солдат.

Вечером Реввоенсовет Конармии отдал начдивам распоряжение продолжать выполнение боевых задач. Для непосредственного руководства войсками, наступавшими на Львов, мы с К. Е. Ворошиловым решили выехать на железнодорожную станцию Задворье.

С. А. Зотов должен был переместить полевой штаб в Буек, установить телеграфную связь с основным штабом армии и после этого с оперативной группой тоже прибыть в Задворье.

Наши бронепоезда выдвигались к станции Красное, южнее Буска. Мы рассчитывали, что они поддержат огнем наступление армии на Львов. Но, к сожалению, использовать их непосредственно в борьбе за Львов нам не удалось. Колея железной дороги на правобережье Буга оказалась уже нашей, а времени для перешивки ее не было.

Утром 18-го, как и планировалось, мы в сопровождении эскадрона Реввоенсовета выехали в Задворье. Перед деревней поднялись на высотку, с которой был хороший обзор. На запад простиралась равнина с вырубками и полосками жнивья. К юго-западу, за железной дорогой, раскинулся большой лес, на опушке которого пристроилась маленькая деревенька Полоничи с одиноко возвышавшейся церковью. Из-за леса доносился грохот орудий да изредка прорывался дробный стук пулеметов. Мы стояли молча, разглядывая раскинувшуюся перед глазами, казалось, безжизненную панораму, Вдруг Ворошилов воскликнул:

- Поляки!

Я посмотрел в бинокль. Восточнее деревни Полоничи на равнину действительно выходила польская пехота. Немного дальше, на опушке леса, разворачивалась в боевой порядок конница.

- А это видите? - показал я Клименту Ефремовичу в сторону кавалеристов. - Там наши.

Не успели мы обменяться несколькими фразами, как конармейцы лавой ринулись в атаку. Косые лучи солнца зайчиками запрыгали по обнаженным клинкам. Загремело "ура" и вместе с конной массой покатилось на неприятельскую пехоту.

- Если поляки не сдадутся в плен, то их изрубят как капусту. Остановить атаку огнем уже невозможно, противник в панике, - сказал я, наблюдая за развернувшимися событиями.

Колонны пехоты начали рассыпаться, послышалось несколько неуверенных выстрелов, а затем мы стали свидетелями удивительной картины. Бросая винтовки, пехотинцы побежали навстречу конармейцам с протянутыми вперед или поднятыми вверх руками. Те на всем скаку спрыгивали с лошадей и принимали поляков в объятия.

- Вот так-так! Не пойму, что там происходит, - недоумевал я.

- Надо поехать туда, - предложил Ворошилов.

Мы спустились с высоты и прямо полем направились к месту, где разыгралось это примечательное событие. Нам навстречу уже скакал помощник командира 2-й бригады 6-й дивизии М. И. Чумаков.

- Что это у вас происходит? - спросил я, когда он подъехал.

- Да видите, как получилось, целуются и обнимаются, словно друзья, а не враги, - кивнул он головой назад, где осталась бригада. - Поляки побросали винтовки, и нашим рубить их не за что, раз не сопротивляются.

- Давно бы им так поступить, - заметил Ворошилов.

Когда мы подъезжали к польским и русским бойцам, они стояли небольшими группками, улыбались, жестикулировали и тискали друг друга в объятиях. Нас сразу окружили плотным кольцом.

- Это товарищи Буденный и Ворошилов. Слышали о них? - указывали на нас конармейцы.

Поляки кивали и с любопытством, изучающе нас рассматривали. Потом по всему полю вдруг разнеслось многоголосое "ура" по случаю мирного исхода боя. Кричали все: и поляки, и конармейцы.

Когда немного успокоились, к нам подошел крепко сложенный, чуть сутулый солдат и под одобрительный шум присутствующих на ломаном русском языке заговорил:

- Я рабочий. Как почти все здесь, прошел мировую войну. Против Красной Армии нас не посылали, пока шляхта могла бросать на фронт обманутую молодежь. А теперь и до нас дошла очередь. Но мы не хотим воевать против братьев - русских рабочих и крестьян. Нам нужен мир, - и он поднял вверх руку со сжатым кулаком.

- Верно говорит солдат, - сказал Ворошилов. - Красная Армия вынуждена воевать с польскими войсками только потому, что буржуазное правительство Пилсудского не хочет мира и стремится в союзе с Врангелем, с помощью международного капитализма, уничтожить Советскую Рабоче-Крестьянскую Республику...

Когда импровизированный митинг закончился, я предложил Чумакову:

- Отправьте польских солдат в тыл, а сами продолжайте выполнять свою задачу...

На станции Задворье мы встретили С. А. Зотова с оперативной группой. Он сообщил, что полевой штаб ночью перешел в Буек, связь с основным штабом и штабами дивизий установлена.

К тому времени две бригады 14-й дивизии переправились в Побужаны и атаковали неприятеля. Противник оставил Каменку и начал отходить на запад.

Но 4-й и 6-й дивизиям неприятель оказывал ожесточенное сопротивление. Свыше двадцати аэропланов беспрерывно летали над полем боя и бомбили, обстреливали наши боевые порядки. Большую опасность представляли польские бронепоезда. Под прикрытием их огня пехота противника настойчиво пыталась вклиниться в стык между 6-й и 4-й дивизиями. Чтобы ликвидировать эту угрозу и поддержать наступление передовых наших соединений, мы решили ввести в бой Особую кавалерийскую бригаду. Я вызвал комбрига К. И. Степного-Спижарного и приказал ему наступать вдоль железной дороги на Борщовичи.

Через полчаса бригада выступила. В голове колонны Сибирского полка двинулись и мы вместе с эскадроном Реввоенсовета.

Трудно было конармейцам пробираться вдоль железнодорожной насыпи. Укрывшийся в выемке бронепоезд обстреливал подступы к станции и деревне, прикрывая засевшую в окопах пехоту.

Попытка обойти станцию с юга в конном строю кончилась неудачно - лошади вязли в болоте. Тогда я посоветовал комбригу спешить Сибирский полк и направить его севернее дороги, а для поддержки наступления подтянуть артиллерию в боевые порядки.

Маскируясь кустарником, бойцы Сибирского полка подобрались к выемке и залегли. Вскоре подошла батарея. После первого выстрела вражеский паровоз зачихал и дал задний ход. Воспользовавшись этим, конармейцы бросились в атаку и овладели станцией.

В это же время Особый полк атаковал в конном строю и захватил деревню Борщовичи. Преследуя отступающего противника, бригада захватила поврежденный бронепоезд, взяла пленных. А к 16 часам с ходу овладела деревней Прусы, всего в 7 километрах от Львова.

Мы остановились на поросшей мелким кустарником высоте в двух километрах северо-западнее деревни. Отсюда хорошо наблюдались Прусы и железная дорога из Львова на Каменку, перехваченная 4-й кавдивизией. На западе угадывались очертания Львова, пока скрытого от нашего взора высокими, поросшими лесом холмами.

Южнее шел бой. Вела огонь артиллерия, к небу поднимались черные столбы дыма. Там наступала 6-я дивизия. Успех Особой кавбригады озадачил противника, и, опасаясь флангового удара со стороны Прусы, под прикрытием бронепоездов он начал отходить к Львову.

Мы уже решили возвращаться в полевой штаб, когда внимание привлекли события, разыгравшиеся километрах в трех севернее. С высоты, в бинокли, мы заметили колонны польской пехоты, двигавшиеся с запада. И тут же из леса появились наши кавалерийские части. Развернувшись, они с ходу бросились в атаку. Я думал, что неприятельская пехота сдастся в плен, как это было утром у деревни Полоничи. Но этого не произошло. Наоборот, пехотинцы пошли против конницы с винтовками наперевес. Они даже не стреляли.

Бой был скоротечным. Конная масса врезалась в боевые порядки врага, и через несколько минут все было кончено.

После выяснилось, что это отряд добровольческой группы Абрахама, сформированной из торговцев, чиновников, помещиков и отставных офицеров, попал под удар 4-й нашей дивизии. Не знаю, сколько времени потребовалось для сколачивания этого отряда, но прекратил он свое существование всего за несколько минут. Лишь небольшим группам противника удалось бегством спастись в лесу.