В прицеле свастика

— Разрешите и мне прочитать свое стихотворение…

Зал замирает. Как мне потом говорили, никто никогда не слышал, что Зинаида Михайловна пишет стихи.

Когда она начала читать, голос ее дрогнул, потом окреп, но в каждом слове звучало непередаваемое волнение.

Невозможно передать, с какой теплотой аплодировали Зинаиде Михайловне все собравшиеся в клубе. Особенно трогательно было видеть, как били в ладони ребятишки, сидевшие на полу перед самой сценой, как сияли их глаза, как преображало их лица выражение глубокого интереса и чистосердечного восторга.

Несколько позже мы сидели за гостеприимным столом в доме Зинаиды Михайловны.

Разговоры, воспоминания, слезы радости — не берусь, не в силах обо всем писать.

Много интересного узнаю я о жизни Большой Вруды, о ее прошлом и настоящем. Колхозники рассказывают мне, что останки сбитого мной «юнкерса» до сих пор валяются за деревней в болоте, возле тропинки, ведущей в ягодные и грибные места.

На другой день утром я иду в школу, куда меня пригласили пионеры. Иду и с интересом смотрю на все вокруг. Как непохожа ты, Большая Вруда, на ту прифронтовую деревню, охваченную пламенем пожара, которую я видел в грозном сорок первом! Стройные ряды новых домов, утопающих в зелени садов. Антенны телевизоров. В некоторых дворах стоят легковые машины, мотоциклы. Когда-то пыльная дорога, по которой я увозил из деревни свой самолет, оделась в асфальт. Возводится пятиэтажный жилой дом, заложен фундамент новой школы.

И все же ты меньше стала, Большая Вруда. Каждый второй твой житель погиб в тот трагический день 10 августа. А сколько мужчин не вернулось с полей войны!..

Но вот и школа. Сегодня канун нового учебного года. По этому случаю проводится торжественная линейка. Сияющие радостью детские лица. Белоснежные рубашки и блузки. Алые пионерские галстуки.

Я принимаю рапорт председателя совета дружины, поздравляю ребят с новым учебным годом.

Из строя выходит мальчик и объявляет решение совета о присвоении мне звания почетного пионера. Голубоглазая девчушка повязывает мне пионерский галстук, целует меня, салютует и бежит в строй. С трудом подавив волнение, я рассказываю ребятам о войне, о трагических днях Большой Вруды, о своих боевых товарищах. Рассказываю, смотрю на детей, сосредоточенно слушающих меня, и то и дело возвращаюсь к подспудной мысли: а ведь правы, правы те, кто настоятельно советовал мне написать обо всем пережитом. Написать книгу и подарить ее детям — нашей смене, нашей надежде и радости…

И вот эта книга создана. Создана для вас, дорогие мои мальчишки и девчонки. Может быть, не все в ней покажется вам одинаково интересным. Но будьте же снисходительны. Я не литератор. Я просто один из тех, кто с юных лет помогал нашей стране расти и крепнуть. Один из тех, кто насмерть бился с ее врагами. И книгу эту я написал, так сказать, между делом, в свободное от работы время.

А работа у меня по — прежнему авиационная. Правда, я не летаю уже на боевых истребителях. И возглавляю сейчас не эскадрилью, не полк, не дивизию, как когда-то, а всего лишь скромный авиационный спортивный клуб. Но главное, что я в небе. Главное, что мои руки держат штурвал самолета. Самолет этот — АН — 2. Я поднимаю на нем в подоблачные выси своих питомцев — бесстрашных парашютистов. Поднимаю и порой, позабыв про возраст, сам вместе с ними бросаюсь с высоты навстречу земле. Бросаюсь и, обняв пространство руками, лечу в нем, как вольная птица, пока не раскроется над головой тугой парус парашюта. И снова в такие минуты я молод, как в те, теперь уже далекие фронтовые годы.