Война (Книга 2)

После ухода Мехлиса Павлов и старший батальонный комиссар несколько минут молчали, не глядя друг на друга, и это молчание будто сблизило их. Наконец Павлов тихо спросил:

- А вам что от меня надо?

Старший батальонный комиссар присел на табуретку к простому, желтого цвета столику, по другую сторону которого сидел Павлов, и достал из планшетки блокнот.

- Дмитрий Григорьевич, - с чувством какой-то неловкости начал старший батальонный комиссар, - вы, конечно, понимаете, что товарищ Мехлис погорячился... Вы еще не осуждены, и званий никто вас не лишал. Но вы под стражей и предаетесь суду.

- Я знаю, что это значит, - сурово бросил Павлов.

- Тем более... Меня прислал к вам лично нарком обороны. Пусть мое невысокое по сравнению с вашим воинское звание не смущает вас... Я представляю следственную часть своего управления, но сейчас хочу побеседовать с вами по поручению маршала и как старый большевик...

- О чем же беседовать, если мне шьют измену! - Глаза Павлова сверкнули лютостью.

- Нет, - спокойно возразил старший батальонный комиссар. - Я вам зачитаю формулировку обвинения, которое вам предъявят при официальном начале следствия. - Он развернул и полистал блокнот. - Тут будет идти речь не только о вас.

- Да?! А кто еще арестован?

- Пока не знаю... - И начал читать: - Такие-то и такие-то, "состоя в указанных должностях в начале военных действий фашистской Германии, проявили трусость, бездействие, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия и боеприпасов противнику... Вследствие своей трусости, бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб Рабоче-Крестьянской Красной Армии, создали возможность прорыва фронта противником в одном из главных направлений и тем самым совершили преступления, предусмотренные статьями сто девяносто три дробь семнадцать "б" и сто девяносто три дробь двадцать "б" Уголовного кодекса Российской Федерации..."

В землянке наступило тягостное молчание. Когда старший батальонный комиссар спрятал в планшетку блокнот, Павлов тихо спросил:

- Кому все это надо?

- Дмитрий Григорьевич, неужели не понимаете? - Старший батальонный комиссар смотрел на Павлова с грустью. - Я вот говорил с ранеными, которые вырвались из-под Минска... Беседовал с командирами, прибывающими оттуда. Все ошеломлены! Сколько людей там осталось, сколько нашей техники уничтожено! Да, ходят разговоры и о предательстве... И конечно же, о виновности руководства. Хотя очень трудно совокупность всех причин, приведших к тому, что случилось, вложить в узкие и четкие рамки...

- А если обстоятельства виноваты? - болезненно спросил Павлов.

- Но ведь их тоже создают люди... А вот попавшие в окружение части стали жертвами обстоятельств.

- Ясно... - Павлов тяжко вздохнул. - Я сейчас в двух лицах: жертва обстоятельств, которые создали немцы, и творец обстоятельств, в которые попали войска фронта... Зачем же тогда еще кого-то арестовывать? Все выполняли мои приказы! Но и я свои распоряжения не из пальца высасывал.

- Вот об этом давайте и поговорим. Не для следствия... Я бы, пожалуй, начал с вашего предложения о расформировании танковых корпусов два года назад.

- Это была моя ошибка, - сухо сказал Павлов, с болью подумав о том, что ничто не забывается. - Однако решение о ликвидации корпусов принимал не я.

- А был нанесен ущерб нашей боевой мощи этим решением?

- Разумеется. Хотя ничто великое не создается без сомнений и ошибок.

- Почему же вы не поспешили первым сказать правительству о допущенной ошибке?

- Ошибку мы исправляли коллективно. Я сделал доклад на декабрьском совещании...

- Это известно, - перебил Павлова старший батальонный комиссар. - На этом совещании нарком обороны и начальник Генерального штаба потребовали от командующих военными округами держать в постоянной боевой готовности войска. Особо указывалось на необходимость боеготовности зенитных средств и противотанковых орудий. Почему вы не выполнили этих указаний?

- Как так не выполнил?! А чем занимались войска округа, если не боевой подготовкой? Но главное не в этом. Вы не хуже меня знаете, что из всех создаваемых в округе механизированных корпусов только один полностью имел материальную часть. А если приложить к этому все остальное, чего нам недоставало...

- Не забегайте вперед, Дмитрий Григорьевич. - Старший батальонный комиссар наклонился над столом и внимательно посмотрел Павлову в глаза. Скажите, как могло случиться, что в предвидении войны зенитная артиллерия округа оказалась собранной на полигоне восточнее Минска? Особенно это касается четвертой армии... И не только зенитная... Почему и наземную артиллерию стянули в лагеря в район Минска, да еще с самым мизерным количеством снарядов - для учебных стрельб?.. Саперы тоже съехались на окружной сбор. А сколько стрелковых войск оказались занятыми разного рода работами вне своих гарнизонов!.. Как все это объяснить?.. Или почему вы держали в районе Бреста, прямо на границе, так много войск?.. Это же ловушка!.. Почему именно в день начала войны в четвертой армии были назначены на Брестском полигоне показные учения с присутствием там всех командиров соединений и частей?

- Что касается учений на Брестском полигоне, то они были отменены вечером накануне войны, - сумрачно, с нарастающей подавленностью ответил Павлов. - А все иные полигонные и лагерные сборы проводились согласно плану боевой подготовки войск округа, который я отменить не имел права.

- Почему?

- План утвержден Генштабом.

- Но вы же видели, что пахнет порохом и кровью! Неужели не могли сообразить, что все боевые средства должны быть на своих местах?..

- Сейчас легко рассуждать!

- Да это же элементарно! Кто вам мешал хотя бы подтянуть войска к местам дислокации и донести об этом наркому?

- Я не имел сведений, что война действительно разразится! - Каждое слово Павлова теперь звучало со злым упрямством.

- Вы сами обязаны были добывать эти сведения и докладывать их правительству. - В голосе старшего батальонного комиссара засквозило скрытое раздражение. - Незадолго до начала войны вы доложили товарищу Сталину, что лично выезжали на границу и никакого скопления немецких войск там не обнаружили, а слухи об этом назвали провокационными... Когда это было?