Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции

«Дляранних допечатных стихов, так называемых „Первых опытов“, такие комментарии были сделаны Юрием Михайловичем Лотманом и впервые опубликованы в тартуском сборнике. Мы выбрали из его статьи такие коммен-тарные примечания. Эти вещи очень хотел делать Михаил Леонович Гаспаров в Институте мировой литературы, когда задумывали академическое собрание, но нам всегда казалось, что самое главное – объяснить изнутри, психологически, биографически возникновение какого-то стихотворения».

www.gzt.ru/culture/2004/03/16/012143.html . Желающие могут ознакомиться, например, с комментариями Гаспарова стихотворения Пастернака «Венеция» и сравнить их с имеющимися сейчас.

И наконец – чисто технический аспект: обилие (все-таки на дворе не начало девяностых годов) опечаток, необщепринятых сокращений, неправильно употребленных слов и пр.

Будто бы наш Пастернак не заслужил профессионального литературоведения.

В наш век, когда профессионализм и узкая специализация стали признаком хорошего тона в любом деле, когда совсем недавно были живы титаны со своим ярким организующим потенциалом, а фандрайзинг – такое же результативное дело, как всякое другое, – и при том, что тексты

Пастернака бережно сохранились, ничто не уничтожено, – казалось бы, препятствий для появления блестящего, полного, достойного вынесенного на обложку имени, ученого труда не должно было быть. Не сложилось.

Впрочем, разбор этого издания – дело исключительно профессионалов.

Я – просто листаю книги о Пастернаке и высказываю свои разрозненные замечания.

Обложки хороши. Рисунок под мрамор, благородного шоколадного цвета, неплохая бумага, обрезы не золотые.

Пастернаковедение Е.Б. и Е.В. Пастернаков – впрочем, они чаще идут в обратном порядке: «Е.В. и Е.Б.». Большой почет для жены сына Пастернака, дамы ученой, образованной – не более того, ее заслуги несравнимы с заслугами покойного Гаспарова. Составлять и комментировать собрание величайшего русского поэта доверили из галантных соображений, сделав «оммаж», – чьей-то жене. Евгений Борисович дарит Елене Владимировне Бориса Пастернака, как дарят любимой луну или звезды. Он очень щедр.

Несомненно законное в житейских обстоятельствах имя в контексте литературного поприща звучит шокирующе.

У сына есть имущественные права на исписанные почерком Бориса Пастернака бумаги, и есть его личные воспоминания о его личной жизни, которая вся прошла под знаком влияния его отца, – и замечательно, если он поделится этими бесценными воспоминаниями с заинтересованной публикой.

Труд, который мог бы сделать Михаил Гаспаров, работа почти современников, – это особый вид литературоведения; те, РОДИВШИЕСЯ ПРИ ЖИЗНИ Пастернака, которым сейчас не дали поработать над его текстами, унесут с собой особое видение его поэзии, которое не повторится больше никогда. Только они могли придать ему многомерность, соборность. Последующие исследователи – если наше время не убыстрится настолько, что за пятьдесят лет поэты будут уходить в небытие безвозвратно (недавно вышедшую биографию Пастернака, написанную журналистом Дмитрием Быковым, коллеги, журнальные обозреватели встретили с удивительным и тем более неподдельным недоумением: что заставило его обратиться к такой неактуальной теме)? Почти современники сами собой приносят в исследовательскую работу аромат эпохи, ценный, как основной тон в букете вина. Вместо этого мы имеем вольные развлечения дилетанта. Будто Борис Пастернак жил в каменном веке, в пустыне, будто его сочинения появились неизвестно откуда, как «Слово о полку Игореве», без роду, без племени, к большому соблазну – и восторгу – появившиеся на небосклоне русской словесности. Одна уступка цивилизации – вступление Лазаря Флейшмана.

Лучше всего поступил Иосиф Бродский – у него есть наследница и есть душеприказчица. Первая – вдова, наследница имущественных прав и всех доходов с сочинений; вторая, его редактор и секретарь, – блюстительница его посмертного литературного имени. Первая не останется без справедливых (чрезмерных ли, ничтожных – это зависит от ее личных пожеланий) доходов, вторая не допустит, чтобы эти доходы (или отсутствие их – только цифру определяет наследница) были бы получены из недостойных великого имени источника, чтобы не появились несообразные составители, комментаторы, публикаторы и пр.

Это не «ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ», а ИЗБРАННОЕ. Одиннадцатитомник.

А где мой недоцитированный отрывочек? Может, я ради него приобретала одиннадцать томов?

Публикуется письмо от 15 августа 1955 года Нине Та-бидзе. К нему – комментарии. В п. 6 комментариев следует текст (мелким шрифтом, естественно, как все нормальные комментарии: «Получив от жены известие о том, как их принимали в Тбилиси, Пастернак 7 сент. 1955 года писал Н. Табидзе: „Спасибо Вам за ту бездну душевного тепла, которую Вы уделили Зине и Лене, и особенно за все, что Вы…“» (ПАСТЕРНАК Б.Л. Полн. собр. соч. Т. 10. Стр. 95), – и так далее весь (или не весь, этого не узнать) текст письма. За какую провинность оно не было опубликовано в основном корпусе книги, через три страницы, в соответствии со своей датой, а приведено в примечаниях – известно только, как выражался Леонид Осипович Пастернак, Аллаху. Письмо интересное, не проходное: «…о Леничке <> Двадцать пять лет живет и продолжается эта цельная, на части неразделимая повесть, вся захватывающая, вся из ОДНОГО звука, временами страшная, горькая, временами до божественности проясненная, небывалая, и эта повесть – моя жизнь, и моя тайная, глухая борьба, и бедная моя Зиночка и Леня жертвы моей судьбы и всего моего склада, и ближайшие доли этой повести…» (Там же. Т. 10. Стр. 95). Но места ему в книге не нашлось. А ведь как заявлена цель опубликования переписки? «Переписка в целом включает в себя письма, имеющие назначение простой передачи бытовых сведений или отчета о последовательности жизненных событий и фактов, или письма, написанные в жанре дружеского общения – ох как развил Пастернак этот ЖАНР! – письма-размышления или наблюдения» (Там же. Т. 7. Стр. 7). Ни под одно определение письмо к Табидзе, выходит, не подошло. За что из собрания сочинений, которое декларировало желание опубликовать все, что на сегодняшний день известно из написанного рукой Б. Пастернака, письма безжалостно исключаются – а за что всего лишь публикуются в примечаниях мелким шрифтом?

Писем Пастернака, не включенных составителем в «ПОЛНОЕ собрание сочинений», очень много, кажется, до трети от опубликованных. Чуть ли не к каждому письму – «примечание», и составитель перепечатывает в него понравившийся лично ему отрывок из неопубликованного письма: Ариадне Эфрон, Анастасии Цветаевой, Нине Табидзе, Крученых – все не проходные корреспонденты, не записка молочнику, сколько творогу приготовить.

На звездном небе русской литературы происходит аномальное явление – вмешательство смертных в дела богов, за смертными – адвокаты и авторское и наследственное право, Бог – бесправен.

Началось все с других книг, самая яркая – «Существованья ткань сквозная».

Проблема монолитна, как всякая невыдуманная трагедия. И как сын (сын ведь может вспоминать отца и хотеть кому-нибудь, кто готов слушать, рассказать о нем, что помнит), и как человек, что-то имеющий в руках (права на литературное наследство не украл – нотариусы преподнесли при свете дня). Это белая сторона, физиологическая, женская, инь. А есть и другая. Черная, мужская. Отвлеченная, умственная и духовная – ян – сторона читателей. Им нет дела до метрик и прав на проживание на определенной жилплощади согласно родственным отношениям. На совершенно публичное и общедоступное поле вынесли каравай личной жизни Бориса Пастернака, многотомный роман с работой, женщинами и детьми. Купив книгу в магазине, получив кассовый чек, каждый имеет право составить о прочитанном свое собственное мнение, не совпадающее с авторским. И то, что автор – почтенный человек, вроде бы все это не должно накладывать на читателя никаких дополнительных обязательств, так же как, купив селедку, мы не обязаны использовать ее каким-то определенным образом, а совершенно вольны в распоряжении ее дальнейшей, по вынесении из магазина, судьбой.