Бродовский котел<br />(Воспоминания. Очерки. Документы)

— Вы очень упрямы. Что ж, может быть, это и неплохо. Когда человек так решительно отстаивает свое мнение, значит, он убежден в своей правоте.

Этот разговор состоялся в конце июня в Москве, в Ставке. И сейчас Иван Степанович глубоко сознавал, что как командующий фронтом он перед партией, перед Родиной несет личную ответственность за исход начавшейся крупной стратегической операции.

На рава-русском направлении наши войска, находившиеся в обороне, начали наступление 13 июля.

В ночь на 13 июля противник под прикрытием арьергардов стал отводить войска с первой оборонительной полосы на вторую. И тогда И. С. Конев приказал 3-й гвардейской армии генерал-полковника В. Н. Гордова и 13-й армии генерал-лейтенанта Н. П. Пухова немедленно перейти в наступление, овладеть второй оборонительной полосой врага и развивать дальнейшее продвижение на рава-русском направлении.

Перешедшие 14 июля в атаку 60-я армия генерал-полковника П. А. Курочкина и 38-я армия генерал-полковника К. С. Москаленко на львовском направлении прорвать сразу мощную оборону врага не смогли. Противник ввел в бой тактические и оперативные резервы и 15 июля из района южнее Золочева нанес сильный танковый контрудар. Бои приняли ожесточенный характер. Наши воины проявляли исключительную стойкость и отвагу.

В ходе наступления, изобиловавшего многочисленными осложнениями и неожиданностями, командующий фронтом не раз обсуждал сложившуюся обстановку с Военным советом и штабом фронта. Мы обменивались мнениями и после принятия решения командующим делали все для того, чтобы в срок и полностью его выполнить.

Внимание маршала И. С. Конева было приковано к боевым рубежам 38-й армии, где натиск противника оказался особенно сильным. Командующий войсками фронта принял ряд мер, в частности, приказал 2-й воздушной армии, возглавляемой генерал-полковником авиации С. А. Красовским, немедленно нанести массированный авиационный удар по скоплению вражеских танков и пехоты. Тем временем командующий 1-й гвардейской армией генерал-полковник А. А. Гречко скрытно выдвинул к участку прорыва один стрелковый корпус и один танковый и 15 июля из-за левого фланга 38-й армии нанес удар в направлении Бережан.

Это позволило войскам, действовавшим на львовском направлении, успешно отразить контрудар танков и пехоты противника и добиться определенного успеха.

Помню, как все мы радовались, получив донесение от командующего 60-й армии о том, что в районе Колтова во вражеской обороне пробита брешь. Существовавшие тогда рекомендации указывали, что танковые армии целесообразно вводить в прорыв, когда брешь достигает 10–12 км по фронту. А ширина «колтовского коридора»—4–6 км. И. С. Конев идет на риск, но риск обоснованный: он приказывает немедленно ввести в прорыв 3-ю гвардейскую танковую армию под командованием генерала П. С. Рыбалко. По размытым дождями лесным дорогам двинулись танки. Трудным был их путь. Но наши доблестные танкисты вместе с пехотинцами 60-й армии сквозь огонь решительно шли вперед, на оперативный простор.

По «колтовскому коридору» вслед за 3-й танковой пошла 4-я танковая армия генерал-полковника Д. Д. Лелюшенко.

Члены Военного совета фронта беспрерывно выезжали в войска на трудные участки, где наше продвижение замедлялось. Информация членов Военного совета о положении дел на том или ином участке боевых действий помогала командующему в принятии оперативных решений. Следует сказать, что даже в условиях хорошо налаженной работы штаба командующему фронтом, Военному совету приходилось прилагать много усилий, энергии и труда, чтобы осуществлять непрерывное эффективное управление боевыми действиями такой массы войск.

Так было, например, когда враг стремился перерезать «колтовский коридор» встречными ударами танков и пехоты с севера и юга. Маршал И. С. Конев и я приехали на передовой командный пункт 60-й армии. Мы убедились, что генерал П. А. Курочкин умело и твердо руководит отражением вражеских контратак. Но наземным частям требовалась более эффективная поддержка. Командующий войсками фронта дополнительно ввел в бой 4-й гвардейский и 31-й танковые корпуса.

С разных участков наступления войск фронта мы получали отрадные вести. Героически сражались наши бойцы. Каждый день рождал сотни, тысячи отличившихся в схватках с врагом. Шли в бой русские, украинцы, белорусы, казахи, узбеки, воины других национальностей. Мы учитывали многонациональный состав воинов при организации идеологической работы в войсках. Так, например, фронтовая газета «За честь Родины» издавалась не только на русском, но и на украинском, казахском, узбекском, татарском языках. На разных языках народов СССР издавались листовки, памятки.

Среди воинов нового пополнения было немало солдат из западных областей Украины. Они требовали особого внимания, так как почти половина из них были неграмотные или же малограмотные. С ними велась усиленная политико-воспитательная работа. Это помогло им скорее освободиться от влияния лживой фашистской и буржуазно-националистической пропаганды, понять благородные идеи, во имя которых сражались советские воины. И новобранцы из западноукраинских областей вместе с нашими солдатами смело шли в бой.

Сражались советские бойцы, горя священной ненавистью к фашистам. О «новом порядке», насаждаемом фашистами во временно оккупированных районах, хорошо было известно нашим солдатам. Руины городов, пепелища сел, кровавые следы зверских расправ над мирными жителями — все это они видели своими глазами на освобожденных от гитлеровцев территориях. Одни развалины остались от Тернополя. В руинах лежали города Ровно, Луцк, Каменец-Подольский… Враг, отступая под натиском наших войск, стремился все жечь и разрушать.

А у скольких бойцов семьи пострадали от рук фашистских палачей? У того гитлеровцы замучили отца, у другого мать или сестру, у третьего сожгли хату, угнали на каторгу родственника. Политработники 722-го полка 15-й гвардейской стрелковой дивизии после опроса воинов составили своеобразный плакат счета мести. На нем было написано: «Мы мстим гитлеровцам за 775 убитых родственников, за 909 наших родных, угнанных на фашистскую каторгу, за 478 сожженных гитлеровцами домов».

Гнев и ненависть кипели в сердцах советских солдат и командиров. Это умножало их силы в борьбе. Они стремились скорее освободить от гитлеровского рабства оставшиеся к тому времени под пятой оккупантов районы советской земли, отомстить фашистам за их злодеяния.

Наступая с неудержимым порывом, наши войска вбили два клина во вражескую оборону — на львовском и рава-русском направлениях, захлопнув в ловушку восемь фашистских дивизий.

Весть об окружении крупной вражеской группировки быстро облетела соединения и части фронта. Это еще больше подняло боевой дух, энтузиазм воинов в борьбе с врагом. «Быстрее покончить с котлом, ускорить разгром фашистской Германии», — с такими мыслями шли в бой славные воины-богатыри.

Мы воздействовали на окруженного противника и средствами пропаганды. По указанию Военного совета Политуправлением фронта были подготовлены на немецком языке листовки и сброшены с самолетов в район котла. В листовках, в частности, указывалось: «Вы в котле, и никакое чудо вас не спасет. Мы призываем к благоразумию: сложить оружие, прекратить напрасное кровопролитие».

Надо признать, что гитлеровцы, попав в окружение, дрались отчаянно, с упорством обреченных, надеясь на какое-то «чудо», которое могло освободить их из стального кольца. Противник не сдавался. А обстановка требовала ликвидировать котел как можно быстрее. Боевые действия наших войск приобрели еще более решительный характер. И разгром фашистских дивизий, после того как сомкнулось кольцо окружения, был завершен в течение нескольких дней.

Эту блестящую победу войск 1-го Украинского фронта в начальный период Львовско-Сандомирской операции трудно переоценить. Восемь фашистских дивизий были исключены из списка группы армий «Северная Украина». Создались условия для более быстрого развертывания наступления на Львов. Ослабление сил противника, потерявшего восемь дивизий, облегчило войскам фронта выполнение дальнейшей задачи, которая включала освобождение юго-восточных районов Польши, выход к Висле.