Откровения танкового генерала СС

Вскоре после полуночи я собрал всех командиров, чтобы сообщить им о решении сдать город в течение ночи и перейти на новые позиции восточнее Орны. По их лицам я понял, что мой приказ они восприняли с явным облегчением. Иных мнений не было — без боя оставить разрушенный до основания город.

В 2 часа ночи еду в 1-й батальон 25-го полка, дислоцированный на северо-восточной окраине Кана. Остатки батальона были вынуждены прорываться через расположение противника, оставляя за собой кровавый след. Потери подразделения ужасающие. Взвод оберштурмфюрера Шюнемана продолжает обороняться, засев в нескольких домах. Этим бойцам нет возможности отступить в тыл. После получения радиосообщения эта горстка вот уже двое суток держит оборону и впоследствии гибнет под ударами с воздуха штурмовиков.

Оставшихся в живых бойцов 1-го батальона 25-го полка нахожу в крохотном бункере на окраине города. Измотанные в боях солдаты вповалку спят мертвым сном. В боевое охранение вышли офицеры. В укрытие приходят бойцы и, отыскав чуточку свободного места, тут же заваливаются спать. Боже, какое счастье, что союзники ничего не предпринимают! Бойцы 12-й танковой дивизии СС на пределе сил. Им пришлось целый месяц без передышки сражаться на передовой, выносить все ужасы и лишения бесчеловечной войны.

В сражение шли молодые, цветущие, жизнерадостные парни, сегодня из-под исцарапанных пулями, грязных касок на меня направлены отрешенные взоры, я вижу посеревшие лица с впалыми щеками. Воплощение всемирной скорби и страданий — но не страдать им надо сейчас и не скорбеть, а срочно переправляться на восточный берег Орны. Вальдмюллер получил новый приказ об обороне и будит своих бойцов. Полусонные, они, пошатываясь, выбираются наружу и привычно вешают оружие и боеприпасы на шею. Они едва не падают — тяжелые пулеметные ленты тянут их вниз. Чертыхаясь, они подходят к тяжелым пехотным орудиям и разворачивают их в сторону дымящегося города. Оборона с севера обеспечена.

За время моего отсутствия 1-й офицер штаба дивизии тщетно пытался получить в штабе корпуса разрешение оставить Кан. Наконец, уже к 3 часам утра штаб корпуса все же разрешил.

Поскольку мы уже отступаем и тяжелые пехотные орудия движутся на новые позиции восточнее Орны, враг не заметил нашего отхода.

Новые позиции располагаются на участке железнодорожный вокзал Кана — изгиб Орны возле Флери-сюр-Орн. Войска измучены, нечего и пытаться обустроить новые позиции. После переправы через Орну и после того, как части и подразделения вышли на предписанные участки, бойцы тут же снова проваливаются в сон. Приходится рассчитывать только на своих товарищей, осуществляющих охрану на западной окраине города.

Утром позиции покидает и 2-я батарея 12-го зенитного дивизиона СС, дежурившая ночью в Кане. Даже здесь, всего в нескольких сотнях метров восточнее Карпике, соприкосновения с неприятелем пока нет. Штаб дивизии выходит из Кана около 4 часов утра и вместе с командным пунктом направляется в Карсель. Ожидаем, пока нашу дивизию сменит 272-я дивизия. Новый КП дивизии расположился среди древних буков, дубов и вязов. Это аккуратное нормандское имение в окружении уютного старого парка, где есть все условия для нормальной работы и так необходимого нам отдыха. Вот только о самом отдыхе говорить не приходится. И все же я урываю несколько минут, чтобы окатить себя с головы до ног водой из ведер — истинное наслаждение.

В 8 утра я уже в войсках в южной части Кана. Бойцы и офицеры спят, как убитые, в садах на берегу Орны. Даже командиры рангом повыше позволили себе сомкнуть глаза. Что и говорить, войска исчерпали последние запасы сил.

Только ближе к полудню разведгруппы неприятеля выбираются к городу. Примерно в 12 часов последние бойцы боевого охранения 12-й танковой дивизии СС и 21-й танковой дивизии отходят для переправы через Орну. После этого командир 3-го батальона 26-го полка Ольбеттер, перейдя реку, подорвал последний мост. К вечеру мы обмениваемся с противником редкими выстрелами уже через воды Орны. Три дивизии союзников заняли северную часть Кана.

11 июля участок нашей дивизии принимает 272-я пехотная дивизия. Смена происходит спокойно, без каких-либо помех со стороны неприятеля, хотя союзники все же решили направить на наш участок несколько разведгрупп. Только это и заставило наших измученных бойцов все же подумать об обороне и соответствующим образом обустроить позиции.

С начала вторжения и до сдачи Кана 9 июля дивизия понесла тяжелейшие потери личного состава и техники. Около 20 % бойцов погибли, а 40 % ранены или пропали без вести.

Солдатскую доблесть молодых бойцов-мотопехотинцев лучше всего характеризуют слова вчерашнего противника: «12-я танковая дивизия СС, оборонявшая этот участок, сражалась с упорством и яростью, не виданными за всю кампанию».

От сдачи Кана до Фалезского котла

По завершении кровопролитных сражений за Кан 12-я танковая дивизия СС переброшена в район близ Потиньи, севернее Фалеза, для отдыха и пополнения личным составом. Артиллерийский полк и зенитный дивизион были переподчинены 272-й пехотной дивизии.

Поскольку ни о каком длительном отдыхе в прифронтовой полосе говорить не приходится, штабы мотопехотных полков были переведены в район Вимутье с задачей составить из вновь прибывшего пополнения и прошедших излечение в госпиталях бойцов маршевые роты.

Из остатков мотопехотных батальонов были сформированы две ударные группы. Часть танковых рот перебросили в район Ле Нюбура для отдыха. Впрочем, какой там отдых! Ускоренными темпами проводилась боевая подготовка частей и подразделений, планировались и утрясались вопросы войскового подвоза.

Я вызван для доклада в штаб 1-го танкового корпуса СС. Эрих Хольстен покинул меня на пару дней в связи с предстоящей ему операцией. На замену Эриху товарищи по службе пытались подсунуть мне одного старого вояку — Макса Борнхофта, не расстававшегося со мной с 1940 по 1943 год. Макс служил еще в нашем старом добром разведбате 1-й дивизии, вот его и собрались оттуда перевести. Мне же не было сказано ни слова — сюрприз есть сюрприз. И вот мы пожимаем друг другу руки после годичной разлуки.

По пути в штаб 1-го корпуса нас, конечно же, атаковали штурмовики. Прямое как стрела шоссе Фалез—Кан постоянно контролируется авиацией союзников. Хотя особого движения на нем нет — разве что вестовые иногда проезжают. А войсковой подвоз осуществляется только в темное время суток, не говоря уже о переброске войск.

Командный пункт 1-го корпуса расположился на участке местности, под защитой лесополос. С часовым опозданием докладываю командующему 1-м корпусом о прибытии. Я с удивлением вижу здесь нашего командующего группой армий «Запад» генерал-фельдмаршала фон Рунштедта. Командующий корпусом Зепп Дитрих и командующий группой армий сидят в тени и на чем свет стоит честят вмешательство верховного главнокомандования сухопутных сил в текущие дела. Пожилой фельдмаршал выражает 12-й дивизии особую признательность, с сожалением упомянув и серьезные потери, понесенные соединением, и несгибаемую волю к победе наших молодых бойцов-мотопехотинцев. В нескольких словах он проводит параллель между молодежью Лангемарка с молодежью, сражавшейся за Кан. «Ваши солдаты продемонстрировали высокий боевой дух бойцов Лангемарка, однако куда опытнее их по части боевой подготовки и в первую очередь руководимы имеющими неоценимый фронтовой опыт офицерами и унтер-офицерами. Это просто кощунство — приносить в жертву обстоятельств таких прекрасных солдат».

За обедом я поражен откровенностью, с какой генерал-фельдмаршал и Зепп Дитрих оценивают способы ведения войны в Нормандии. За столом выясняется, что по всем вопросам, касающимся невозможности удержания обороняемых позиций, между мною, командующим корпусом и командующим группой армий «Запад» нет никаких разногласий.

17 июля дивизия поднята по тревоге — враг прорвал позиции 272-й пехотной дивизии на участке между Мальто и Вандом. В результате нашей контратаки враг отброшен и лишен возможности дальнейшего прорыва к Орне. В боях захвачено до 50 пленных.