Франклин Рузвельт

Иногда, однако, Рузвельту приходилось поддерживать предпринимателей. Особенно болезненным был вопрос о «закрытом цехе», который во многих случаях препятствовал нормальной организации производства, приводил к несоразмерным, эгоистическим требованиям со стороны профсоюзных организаций, добивавшихся таких уступок, которые вели к нерентабельности производства. В августе 1933 года Рузвельт лично утвердил кодекс для автомобильной промышленности с оговоркой, что работник, имеющий заслуги, может быть сохранен на работе независимо от того, состоит ли он членом профсоюза. Это оговорка затем была использована в других кодексах.

Формально присоединение предприятий к NIRA было добровольным, но присоединившиеся получали разного рода привилегии, а отказавшиеся подвергались методичному выдавливанию из отрасли. Из владельцев крупных предприятий осмелился не поддержать ее только Генри Форд, заявивший: «Я не допущу эту рузвельтовскую эксцентричность к моим автомобилям». Форд мог себе такое позволить: он платил своим рабочим сравнительно высокие ставки, а в 1934 году его доля на рынке автомобилей достигла 28 процентов ^{306}.

Вначале на NIRA возлагались очень большие надежды. Ее даже называли тем рычагом, который в состоянии привести в порядок весь экономический механизм ^{307}. Однако постепенно — и по объективным причинам, и в силу непомерного административного усердия генерала Джонсона и его помощников, копировавших стиль работы шефа, — в ее деятельности появились серьезные проблемы.

Возникали довольно острые конфликты между сторонами, которые присоединялись к кодексам честной конкуренции. В отдельных случаях сам президент выступал в роли «честного брокера» и примирял спорящих. Например, во время переговоров между собственниками угольных шахт и профсоюзными лидерами и те и другие были приглашены в Белый дом, где Рузвельт, по существу, принудил их подписать соглашение.

Кодексы множились. Некоторые из них становились чуть ли не анекдотическими творениями бюрократии. За несколько месяцев накопилось уже около 750 кодексов, в том числе охватывавших производство кормов для собак, изготовителей мягких подплечниковдля пиджаков, собственников театральных бурлесков (в последнем регулировалось даже количество девушек, которые могли выступать полуголыми).

Постепенно всем сторонам, и прежде всего президенту, становилось ясно, что кодексы честной конкуренции, являвшиеся сердцевиной программы восстановления промышленности, превращаются из эффективного средства подталкивания производства в бюрократический инструмент с ленивыми, склонными к коррупции чиновниками.

Рузвельт был крайне недоволен и поведением генерала Джонсона, который счел, что Администрация по восстановлению — его вотчина. У генерала участились запои, делами стала управлять некая Френсис Робинсон, слабо разбиравшаяся в кодексах и прочих бумагах, но выносившая малокомпетентные, зато категоричные решения.

Не хотевший полностью порывать с Джонсоном Рузвельт попытался отправить его в Европу под предлогом изучения опыта хозяйственного восстановления, но упрямый генерал отказался от командировки. В результате президент был вынужден сначала призвать его к порядку, а затем отстранить от должности. Формально Администрация по восстановлению некоторое время еще существовала, но на сформулированные в кодексах правила представители труда и капитала почти перестали обращать внимание.

Оказалось, что государственное регулирование экономики в капиталистическом обществе имеет пределы, за которые нельзя выходить — иначе можно нарушить принцип ведения бизнеса на основе рыночной экономики, материальной заинтересованности и прибыли и привести страну к новому, еще более глубокому кризису. Рузвельт оказался в сложном положении, никак не желая признать, что одно из его главных мероприятий оказалось нежизнеспособным. Когда Верховный суд США отменил несколько кодексов из-за нарушения ими Конституции, президент вслух выражал недовольство, но активных мер противодействия не предпринимал, хотя мог бы, формально не нарушая судебные решения, найти новые способы государственного регулирования промышленности.

Наконец, еще одной реформой первых ста дней явилось образование органов, в задачи которых входило обеспечение работой и одновременно проведение мероприятий по сохранению природных ресурсов и совершенствованию инфраструктуры.

В мае 1933 года Рузвельт образовал Федеральную администрацию чрезвычайной помощи (Federal Emergency Relief Administration), образцом для которой послужил аналогичный орган, созданный им в свое время в штате Нью-Йорк. Естественно, что ее возглавил особенно близкий к нему человек — изобретательный и энергичный Гарри Гопкинс, накопивший опыт работы в этой области. Затем Гопкинс стал во главе Администрации гражданских работ (Civil Works Administration).

Чуть раньше при министерстве внутренних дел были созданы еще два органа — Администрация общественных работ и уже упоминавшийся Гражданский корпус консервации природных ресурсов. Разумеется, здесь было немалое бюрократическое дублирование, за которое Рузвельт подвергался резкой критике, но в то же время конкуренция администраций имела и позитивную сторону — чиновники работали с засученными рукавами, стремясь перещеголять друг друга.

В 1933—1938 годах под руководством всех этих администраций было создано свыше восьми миллионов рабочих мест, а с учетом членов семей улучшить свои жизненные условия смогли до 30 миллионов американцев. Было построено 2500 больниц, 125 тысяч общественных зданий, 124 тысячи мостов, около тысячи аэродромов, проложено и отремонтировано свыше миллиона километров дорог. Работы охватывали самые различные области — от сгребания листьев в парках и посадки деревьев до модернизации баз военно-морских сил. Началось строительство крупных и жизненно важных сооружений, в том числе в Нью-Йорке — тоннеля имени Линкольна под Гудзоном, поныне являющегося главным въездом на Манхэттен с южной стороны, моста Трайборо (на самом деле целая система мостов, соединяющих районы Бронкса, Квинса и Манхэттена), аэропорта, которому позже было присвоено имя тогдашнего мэра Нью-Йорка Фиорелло Ла Гуардиа.

Гражданский корпус консервации природных ресурсов организовал лагеря для безработной молодежи от семнадцати до двадцати трех лет. С согласия их обитателей вводилась полувоенная дисциплина, самым строгим наказанием для нарушителей порядка было изгнание, в результате которого проштрафившийся оставался, по крайней мере на время, без финансовой помощи. Эти девушки и юноши, которых стали называть «Лесной армией», сажали деревья, занимались ирригационными работами, получая по 30 долларов в месяц плюс питание и форму 25 долларов отправлялись родным или близким, остальное шло на мелкие расходы и развлечения. Всего в этих лагерях побывало почти три миллиона человек ^{308}.

Людьми, получившими работу благодаря рузвельтовским администрациям, было построено около 400 тысяч объектов ^{309}, причем их заработки приблизительно соответствовали доходам людей, трудившихся на частных предприятиях. Понимая, что работа на государство постепенно начинала приходить в противоречие с системой частного предпринимательства, что надобность в ней по мере улучшения хозяйственной конъюнктуры и появления производственных вакансий в промышленности, обслуживании и других областях сокращалась, Рузвельт пошел на постепенное свертывание программ общественных работ, полностью положив им конец в 1938 году.

Подводя итоги первых ста дней реформ, Рузвельт, обращаясь ко всем участникам производственного процесса, особо выделял вводимые им мероприятия по ограничению продолжительности рабочей недели и введению единой минимальной ставки заработной платы. «Вот почему я рассказываю вам о простых целях и прочных основаниях, на которых построена наша программа восстановления, — говорил он в одной из «бесед у камина». — Вот почему я прошу работодателей страны подписать со мной это соглашение — подписать его во имя патриотизма и человечности. Вот почему я прошу рабочих поддержать нас в духе взаимопонимания и взаимопомощи» ^{310}.