Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3 -го ранга Саблина

Тем временем кольцо погони быстро сужалось.

Вспоминает вице-адмирал А.И. Корниенко: «Поднятые по тревоге корабли Балтийского флота стремительно приближались к “Сторожевому”. В воздухе барражировали самолеты. Командный пункт БФ внимательно следил за движением корабля. Место нахождения, курс, скорость постоянно уточнялись. В 9 часов утра командиру соединения пограничных кораблей было дано приказание командующего флотом: “БПК “Сторожевой” повернул на курс 285 градусов. Увеличил ход. Отсечь отход в Швецию”. В это же время пришел доклад от Ирбенского маяка: “БПК “Сторожевой” — курс 290 градусов, скорость — 18 узлов”. Отметим при этом, что рекомендованный курс на Кронштадт — 337 градусов. Из этой точки до территориальных вод Швеции оставалось сорок три мили, 2,5 часа хода, а до Кронштадта — 330 миль, 18 часов хода. Было ясно, что Саблин ведет корабль в территориальные воды Швеции. Если нанести на карту широту 57 градусов 58 минут и долготу 21 градус 10 минут, станет ясно, что на самом деле задумал Саблин».

Выписка из журнала боевых действий флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:

«9 часов 5 минут. Около плавмаяка “Ирбенский” БПК лег на курс — 285 градусов, скорость 14 узлов. Продолжаем сопровождение в прежних позициях: на левом траверзе ПСКР-607, слева по корме ПСКР-613, справа по корме ПСКР-626, справа на траверзе ПСКР-620. Доложили о своих действиях комбригу и МБВ.

9 часов 16 минут. Передали светограмму на БПК и сообщили голосом: “Делаю вам предупреждение немедленно стать на якорь”.

9 часов 21 минута. От БПК получена светограмма: “Он не выполнит приказ”.

Исходящая шифрограмма № 0942 секретно, 9 часов 21 минута. “Компас” ГК ВМФ: “Ускорьте ответ на исходящий № 0400. Ответ ждем до 12 часов.

Члены ревкома корабля. Саблин”».

Из воспоминаний бывшего дивизионного артиллериста 109-го ДНК капитана 2-го ранга в отставке В.В. Дугинца: «Расстояние от Риги до Лиепаи по карте до середины пролива, где обычно на фарватере стоял плавмаяк “Ирбенский” было примерно одинаковым, но мы, имея превосходство в скорости, вышли к месту встречи первыми. Эти 110 миль до Ирбенского пролива мы проскочили за три с половиной часа и уже в утренней дымке рассвета могли наблюдать всю картину предстоящих событий. Море странно как-то затихло, и над нами в туманной дымке, скрывающей линию горизонта, повисла гнетущая тишина зловещего ожидания непредсказуемых событий.

— Ну, что тут видно? — появился на мостике заспанный Мих-невич.

— Идет на выход из пролива, миновал плавмаяк, сейчас от нас по пеленгу 40 на дистанции 85! — коротко доложили данные по РЛС.

— Командир, запроси в открытой сети “Ирбенский”. Не наблюдает ли он БПК бортовой 710!

— “Ирбенский” доложил, что на 8.40 бортовой 710 прошел курсом 290, скорость 16 узлов! — доложил радист из радиорубки.

— Ну, сейчас что-то будет... — с тревогой произнес комдив вслух.

Из медленно уползающей за горизонт дымки утреннего тумана и низкой облачности пролива... начал просматриваться “Сторожевой”... Следом за “Сторожевым” на почтительном расстоянии появились два ПСКРа, севернее шел СКР проекта 50. На подходе с юга приближался СКР “Комсомолец Литвы”, на борту которого находился командир 76-й БЭМ капитан 2-го ранга Рассукованный Л.С., которому и было поручено руководство действиями сил в этой операции. Мористее на горизонте неслись на всех парах два МРК под руководством капитана 2-го ранга Бобракова А.В. Чего там решали на уровне Главкома ВМФ, нам было непонятно, но главная задача всем этим силам была поставлена ясная: остановить любой ценой корабль, который угоняет в Швецию замполит корабля капитан 3-го ранга Саблин...

ПСКРы проекта 205П, участвующие в этом задержании, со стороны мирного времени выглядели вполне достойно для перехвата мелких надводных целей. Два автомата АК-230, установленные на баке и корме, четыре торпедных аппарата только своим видом могли вполне внушить ужас любому нарушителю морских границ. Но ужас-то как раз заключался в том, что у пограничников в этих аппаратах никогда не было торпедного оружия, а сами пограничники только подозревали о его существовании. По какой-то хитрой там конвенции... пограничным кораблям запрещалось ношение на борту ракетного и торпедного боезапаса... Поэтому пограничники, державшиеся ближе всех к “Сторожевому” явно не решались вступать в бой с исполином... и пытались уговорами остановить нарушителя... Ведь на борту “Сторожевого” были две спаренные универсальные 76-мм артустановки с РЛС управлением, которые при желании могли разнести ПСКРы водоизмещением в 250 тонн в мелкие щепки вместе с их автоматами...

Утреннюю тишину разрушил грохот появившихся в небе Як-28, которые тремя группами по три самолета стали заходить на боевые курсы и выбирать цель атаки на высотах до 300 метров. Сколько их сюда прилетело, понять было невозможно из-за низкой облачности и утренней дымки, стоявшей над морем. Летчики затеяли свою непонятную карусель и носились как заполошные на малых высотах, то появляясь, то вновь исчезая в облаках. На горизонте появились два огромных противолодочных ИЛ-38, но они, наполняя атмосферу громом своих двигателей, кружились в нерешительности вдали от центрального места событий».

Исходящая внеочередная шифрограмма № 0910,9 часов 25 минут: «БПК “Сторожевой”, командиру, заместителю по политчасти, экипажу

Требую немедленного исполнения приказания ГК ВМФ возвратиться в Ригу. В случае возвращения гарантируется безопасность всему экипажу. Командующий БФ Косов».

Если шифрограмма, посланная в 05.10, написана еще достаточно спокойным почерком, то в этой рука Косова выводит почти нечитаемые каракули. Видно и большое волнение, и спешка, в которой писалась шифрограмма.

Телеграмма ЗАС № 4—548, без времени: «Командиру БПК “Сторожевой”, заместителю по политчасти, копия — командующему БФ.

Подтверждаю, если вы не возвратитесь в Ригу, будете потоплены, как изменники Родины. Главком ВМФ Адмирал Флота Советского Союза Горшков».

Выписка из журнала боевых действии флагманского корабля группы сопровождения ПСКР-607:

«9 часов 29 минут. По трансляции с БПК капитан 3-го ранга передал сообщение: “Один из членов экипажа просит разрешение выступить по телевидению. Ждем телеграмму от Главкома с разрешением одному члену экипажа выступить по телевидению, рассказать о нашей жизни”.

9 часов 31 минута. На БПК подняли военно-морской флаг.

9 часов 32 минуты. С БПК сообщили, что слышат наши сообщения, подаваемые элекгромегафоном.

9 часов 36 минут. Передали на БПК светом и голосом: “Министр обороны приказал БПК возвратиться в Ригу. Личному составу гарантируется безопасность. Саблин — командир незаконный. Его приказания не выполнять. Командующий Балтийским флотом”. Данное сообщение слышала часть экипажа корабля, находящаяся на верхней Цалубе.

9 часов 37 минут. Передано светом и голосом на БПК предупреждение, что при невыполнении приказа будет применено оружие.

9 часов 38 минут. Передали командиру бригады и командиру МБВ донесение: “Мое место 20 кабельтовых на запад от маяка “Ирбенский”, курс — 285, скорость — 18”.

9 часов 50 минут. Продолжаем светом и голосом передавать приказ министра обороны: “БПК немедленно возвратитесь в Ригу”.

9 часов 58 минут. Радист доложил, что от комбрига получил приказание: “Перестроить корабли для выполнения одним кораблем предупредительной стрельбы”. Имеются исправления в тексте, произвожу уточнение. Получено подтверждение».

Все, время данное Саблину на раздумье и выполнение приказа, вышло. Больше никто ему ничего приказывать уже не будет. Насупило время пушек.

Глава третья. ФИНАЛ ТРАГИФАРСА

События вокруг «Сторожевого» вступали в свою решающую фазу.

Из протокола допроса Саблина В.М. 10 ноября 1975 года:«...На большой скорости около 22 узлов мы прошли Ирбенский пролив. Это было около 9 часов утра. После выхода из Ирбенского пролива я приказал оставить одну машину и дать самый медленный ход. Рядом с нами по Рижскому заливу и далее следовали катера пограничников, которые семафорили приказ — возвратиться в базу и стать на якорь. На семафоры мы не отвечали и продолжали маневрирование в районе Ирбенского пролива».