Богиня. Тайны жизни и смерти Мэрилин Монро

26 августа 1960 года, сидя с Мэрилин в машине, Гейбл произнес вот такой монолог: «Дорогуша, нам всем придется уйти, по причине ли или без нее. Смерть — такой же естественный процесс, как жизнь; насколько я могу судить, человек, который боится умереть, точно так же боится жить. Так что делать нечего, нужно просто забыть об этом и все. Мне так кажется».

На другой день после того, как ее удалось спасти, сделав промывание желудка, Мэрилин отправили в Лос-Анджелес. В такой изнуряющей жаре к трапу самолета ее привезли, завернув в мокрую простыню. Внизу остался аэропорт с растворившейся в толпе съемочной группой. Девушки махали плакатами, на которых было написано: «ВОЗВРАЩАЙСЯ СКОРЕЕ, МЭРИЛИН» и «ТЫ НУЖНА НЕПРИКАЯННЫМ».

Под присмотром психиатра Ральфа Гринсона и терапевта доктора Хаймана Энгельберга Мэрилин провела в «Вестсайдской больнице» десять дней. Именно тогда отчаянно и тщетно пыталась она по телефону разыскать Ива Монтана. Встревоженные, ей звонили ее друзья Марлон Брандо и Фрэнк Синатра.

К тому времени, когда Мэрилин возобновила работу, творческим коллективом «Неприкаянных» овладело настроение, близкое к истерии. Пока Мэрилин находилась в больнице, небезызвестная обозревательница Луэлла Парсонс напечатала статью, в которой без обиняков говорилось, что Мэрилин была «серьезно больной девушкой, гораздо серьезнее, чем предполагалось ранее», и что она находилась под наблюдением психиатра. Состояние звезды, от которой зависела судьба «Неприкаянных», теперь стало достоянием широкой гласности, и ее коллеги жили в атмосфере тягостного ожидания, временами скрашенного черным юмором.

Однажды в 4.30 утра пришла телефонограмма из Нью-Йорка, в ней спрашивали, насколько достоверны сведения о самоубийстве Мэрилин. «Что вы, это невозможно! — ответил пресс-агент «Неприкаянных». — В семь тридцать утра она должна быть на съемочной площадке!»

В одной из первых сцен в «Неприкаянных» ^героине Мэрилин, добивающейся развода, посоветовали выбросить кольцо в реку Траки. Она узнает, что, согласно народному поверью, это в дальнейшей жизни избавит ее от новых разводов. Этот эпизод поверг Мэрилин в уныние, поскольку ее собственный очередной развод был уже не за горами. Во время пребывания в больнице она умоляла репортера Эрла Уилсона не вдаваться в подробности ее отравления лекарствами. Скоро будет другая, более громкая история, добавила она, касающаяся ее и Артура Миллера.

В конце сентября на съемочной площадке появится У. Дж. Уиттерби, пишущий для английского издания «Манчестер Гардиан». Его первое впечатление о царившей там атмосфере «было таким, словно я оказался посредине минного поля в окружении маниакально-депрессивных людей».

Репортер побеседует и с Мэрилин, и с Миллером, и узнает, что драматург беспокоится о жене и выступает на ее стороне. Может быть, предполагает автор, слухи о скором разрыве были ложны? Тогда, 10 октября, когда они с Миллером просмотрели телевизионные дебаты Кеннеди и Никсона, в комнату с шумом ворвалась Мэрилин. «Слава Богу, ты кого-то привел в дом, — холодно бросила она Миллеру. — Ты никогда никого не приглашаешь. Это так скучно». Закончив тираду, она исчезла в ванной комнате.

Миллер, по замечанию Уиттерби, выглядел так, словно его ударили.

Неделю спустя компания отмечала сорокапятилетие Артура Миллера. Праздничный ужин был заказан в «Крисмас Три Инн». Вечер прошел шумно и весело, гак как на другой день намечалось завершение натурных съемок. Мэрилин тоже позволила себе присутствовать на торжествах. В разгар веселья, взяв слово, поднялся с места доморощенный шутник киногруппы оператор Рассел Метти. Отпустив несколько острот по адресу выдающихся мужчин компании, он повернулся к Мэрилин. «Мэрилин, пожалуйста, сделай нам одолжение, — сказал Метти. — Встань и поздравь Артура с днем рождения». В воцарившейся тишине Мэрилин покачала головой.

Ужин длился недолго. Когда все встали из-за стола, Мэрилин присоединилась к компании Джона Хьюстона, собравшейся за игрой в кости. С игрой она знакома не была и поэтому спросила Хьюстона: «Что я должна загадать, бросая кость, Джон?»

«Ни о чем не думай, дорогая, просто бросай, — сказал ей Хьюстон, — это как судьба. Не думай, просто делай».

Сегодня Хьюстон вспоминает: «Ей повезло, но она не знала, как быть дальше».

Когда съемки «Неприкаянных» были закончены, Миллер и Мэрилин вернулись в Нью-Йорк. Летели они разными рейсами. 11 ноября — в День заключения перемирия2 — Мэрилин сдержала обещание дать Эрлу Уилсону эксклюзивное интервью. «Браку Мэрилин Монро с Артуром Миллером настал конец, — написал Уилсон в своей статье, — в скором времени следует ожидать мирного развода».

Мэрилин, со всех сторон осаждаемая репортерами, подтвердила правдивость сказанного. Она была бледная и заплаканная. В толчее и неразберихе один из газетчиков сунул ей микрофон прямо в рот и обломал кусочек зуба.

А примерно через неделю, в четыре часа утра, Мэрилин разбудил телефонный звонок. Она узнала, что от сердечного приступа скончался Кларк Гейбл. Разговаривая по домофону с журналистом, стоявшим в вестибюле, Мэрилин всхлипывала: «О Господи, какая трагедия! Знать его и работать с ним было для меня большой радостью. Передайте мою любовь и глубочайшее соболезнование его жене, Кей».

Кей Гейбл в ту пору была беременна, и отцу не пришлось увидеть новорожденного. К Мэрилин она испытывала двойственное чувство. В глубине души она подозревала, что та увивалась вокруг ее мужа. Своей подруге Кендис Рочлен миссис Гейбл сказала, что, по ее мнению, «напряжение, вызванное работой с Мэрилин, сыграло определенную роль в кончине Кларка». Однако на следующий год Мэрилин все же пригласили на крестины новорожденного сына Гейбла, и она так долго и так страстно прижимала его к груди, что гости почувствовали себя неловко.

Мэрилин на самом деле считала себя виноватой в смерти Гейбла. Признавшись, что во время съемок «Неприкаянных» она скверно обращалась с ним, Мэрилин спросила Сиднея Сколски: «Наверно, я наказывала своего отца? Отыгрывалась на нем за все те годы, которые он заставил меня ждать?»

Сколски вспоминал, что она пребывала «в темном провале отчаяния».

Хотя Джон Хьюстон и Артур Миллер трудились над «Неприкаянными» в поте лица, фильм не был встречен как «действительно классная картина». Мало кто считал, что фильм получился. Однако многие хвалебно отзывались об игре Мэрилин и Гейбла.

Что касается Джона Хьюстона, то сегодня он полагает, что Мэрилин не играла, в обычном смысле этого слова. «Она сразу обращалась к собственному жизненному опыту, извлекая нечто необычное, присущее только ей одной. Актерской техникой она не владела нисколько. Для нее все было взаправду и всегда была только сама Мэрилин. Только это была Мэрилин и еще что-то сверх того. Она находила ка-кие-то штрихи, штрихи женских характеров, обнаруженные в самой себе».

Много лет спустя Артур Миллер сказал: «В «Неприкаянных» ее игра как драматической актрисы была бесподобна, но я не уверен в том, что результат стоил всей этой муки, всего этого страдания. Он не стоит ничего».

После объявления о разводе прошла неделя. Артур Миллер, ошеломленный, сидел в просмотровом зале. «Я все еще не понимаю этого, — сказал он. — Мы прошли через это. Это было моим подарком ей, и все же ухожу без нее».