Маг. Биография Паоло Коэльо

Пауло задержан армейской спецслужбой, облачен в арестантскую робу и квалифицирован как «подрывной элемент»

Подписанные ими протоколы допросов; после проявленной Пауло трусости она станет «женщиной без имени»

А в квартале Гавеа родители всю ночь не находили себе места. С помощью приятельницы, служившей секретаршей у губернатора штата Гуанабара, журналиста и импресарио Антонио де Падуа Шагаса Фрейтаса, удалось наконец выяснить, что Пауло действительно задержан ДОПС и сидит на улице Реласан. Арест по всей форме давал — до известной степени, конечно — гарантии того, что человек не исчезнет бесследно. Поскольку само понятие «неприкосновенности личности» (пресловутый «хабеас-корпус») было исключено из бразильского законодательства того времени, ничего не оставалось, как искать по родственникам и знакомым влиятельных людей, связанных с государственной безопасностью. Маркос, тогдашний шурин Пауло, предложил обратиться к некоему полковнику Имбассахи, имевшему знакомства в этой сфере, однако дон Педро решил поначалу действовать законными методами, сколь бы ненадежными они ни казались. Тетушка Элоиза назвала имя адвоката Антонио Клаудио Виейры, 55 лет, работавшего в бюро «дяди Кандиньо», как называли в семействе Коэльо бывшего генерального прокурора республики Кандидо де Оливейра Нетто, к тому времени уже год как покойного. Пустив в ход все свои связи, в пять часов вечера родители уже стояли у дверей красивого, но мрачного здания. Узнав, что впустить разрешается лишь адвоката, доктор Педро Коэльо выложил козырную карту, назвав имя одного из столпов режима:

— Мы — друзья полковника Жарбаса Пассариньо.

Он имел в виду бывшего губернатора штата Пара, входившего в состав трех военных правительств, а ныне только что переизбранного в сенат от партии Арена, которая оказывала диктатуре всяческую поддержку. Но услышал в ответ:

— Вы, сеньор, находитесь не где-нибудь, а в ДОПС, и здесь никакие птички не чирикают. Даже породы «жарбас» [35].

Покуда адвокат пытался что-либо выведать о Пауло у дежурного, Педро, Лижия, Соня и ее муж Маркос ожидали на тротуаре, под дождем, начавшимся так некстати. Через несколько минут Виейра принес отрадные новости:

— Пауло здесь и будет освобожден сегодня же. Дежурный звонит по начальству, чтобы узнать, смогу ли я увидеться с клиентом хоть ненадолго.

Тут адвоката окликнули и провели на свидание с арестованным. Виейру потрясло то, в каком виде предстал перед ним Пауло: хотя к нему не применяли физического насилия, он был мертвенно бледен, под глазами черные синяки, а взгляд блуждал, как у зомби. Адвокат попытался было его успокоить, сообщив, что комиссар обещал через несколько часов отпустить его. На том свидание и кончилось. Дона Лижия требовала, чтобы они остались дожидаться Пауло у дверей, но адвокат, хоть и с трудом, сумел убедить ее, что этого делать не стоит.

Часов в десять вечера надзиратель — тот, что сразу показался Пауло добрее и симпатичней — отпер дверь камеры, вернул ему одежду и документы: он и Жиза были свободны. Пауло торопливо оделся, и охранник отвел его вместе с возлюбленной в кафе, примыкавшее к зданию ДОПС. Там они выкурили одну сигарету на двоих. Торопясь поскорее убраться подальше от проклятого места, Пауло взял такси и велел ехать в Гавеа, к родителям. Водитель проехал авениду Мем-де-Са, свернул на засаженную деревьями Фламенго, но когда машина на высокой скорости шла мимо отеля «Глория», ей наперерез выехали с разных сторон, блокировав путь, три или четыре автомобиля, два из которых были марки «Шевроле-веранейо» — стандартного в ту пору транспорта сотрудников спецслужб. Из них выскочили несколько человек в штатском, бросились к желтому «Шеветту», в котором сидели Пауло и Жиза и, рывком распахнув задние двери, грубо вытащили обоих наружу. Пауло, сковав наручниками, швырнули на капот, но краем глаза он успел заметить, что Жизу втолкнули в машину, которая с визгом рванула с места. Последнее, что он видел перед тем, как ему надели на голову черный мешок, было элегантное здание отеля «Глория» — белое, феерически сияющее огнями. Сидя на заднем сиденье, он только и смог пробормотать:

— Вы меня убьете?

Агент понял, какой ужас обуревает задержанного:

— Не дергайся, сиди тихо. Никто тебя не убьет. Хотим допросить.

Страх не исчезал. Пауло сжался в комок, руки у него дрожали, но от отчаяния он не испытывал стыда, только спросил у того, что сидел рядом:

— Я могу на тебя положиться?

Того, похоже, позабавил его нелепый вопрос:

— Ложись на кого хочешь, только не на меня. И не трясись: останешься жив.

17

Пауло выходит из катакомб, поклявшись, что верой преодолеет страх, а ненависть победит любовью

Лишь через тридцать лет, когда Бразилия вновь вернулась к демократическим принципам, Пауло довелось узнать, что в ту ночь его похитила группа ДОИ-Коди. Отец, Педро Кейма Коэльо, опасаясь, что события предшествующих суток пагубно повлияют на хрупкую психику сына, поджидал Пауло дома, чтобы сразу после освобождения окружить родительской любовью. Всю ночь он бодрствовал, сидя у безмолвствовавшего телефона, а в восемь утра взял такси и отправился в ДОПС. Каково же было его изумление, когда дежурный полицейский на входе объявил ему:

— Вашего сына и невестку отпустили вчера в десять часов.

Увидев, что посетитель онемел от изумления и не верит своим углам, дежурный открыл папку и предъявил ему два листка с печатью. «Это приказ об освобождении, а вот и подписи ваших родственников». А потом с деланным сочувствием добавил: «Отпустили его. А если не вернулся домой, значит, в подполье ушел».

Дальше начался сущий кошмар, поколебавший веру лояльных к власти родителей в ее справедливость. Накануне вечером, в 22:00 Пауло и Жиза были внесены в списки «исчезнувших». Это означало: что бы с ними отныне ни случилось, государство не будет нести никакой ответственности, раз оба вышли на свободу на своих ногах, целыми и невредимыми, живыми и здоровыми, поставив свои подписи на постановлении об освобождении.

События, последовавшие за похищением, сплелись в такой путаный и таинственный клубок, что и в 2007 году шестидесятилетний Пауло Коэльо не получил ответа на терзающие его вопросы. Архивы службы безопасности позволяют утверждать, что 27 мая Рауль Сейшас даже не был задержан, в отличие от Пауло и Жизы, которых арестовали, установили личность и допрашивали вечером этого дня и последующие сутки. Документы 1-й армии свидетельствуют о том, что после похищения у входа в отель «Глория» Пауло и Жизу порознь привезли в расположение 1-го батальона военной полиции, на улицу Барау-де-Мескита, в северной зоне Рио. О том, сколько они пробыли там, в казарме, сведений не имеется. Кое-кто из родственников утверждает — без особой, впрочем, уверенности, — что «дней десять», однако 31 мая, в пятницу Пауло уже был в отчем доме и делал в дневнике первые записи после освобождения:

Но случилось так, что в документах, извлеченных из архивов ведомства ABIN (Agenda Brasileira de Inteligencia — Бразильское разведывательное управление), которое выполняло те же функции, что и его расформированная предшественница — Национальная служба информации (SNI), обнаружился длинный протокол допроса Пауло в ночь с 14 на 15 июня в одном из подразделений пресловутой ДОИ-Коди. Загадка в том, что, по словам писателя, после освобождения он больше никогда там не бывал. Адвокат Антонио Клаудио Виейра также с полнейшей уверенностью заявляет и ручается, что не сопровождал своего клиента на улицу Барау-де-Мескита и что семейство Коэльо больше не прибегало к его услугам. Ту же версию отстаивают Педро Кемас Коэльо, сестра Пауло Соня Мария и ее тогдашний муж Маркос, непосредственный свидетель происходящего. Может закрасться подозрение, что Пауло, запуганный следователями, был вынужден кого-то выдать или оговорить, а потом сделал все, чтобы забыть о своем позоре. Однако эта версия немедленно отвергается при чтении протокола допроса на семи машинописных страницах, помеченных грифом 1-ой армии. Первые четыре страницы содержат уточненные биографические данные, подробнейшую историю жизни до момента ареста — учеба в разных школах, работа в театре, поездки, тюремное заключение в штате Парана, газета «Глобо», лекционное турне по городам штата Мато-Гроссо, сотрудничество с Раулем… Та часть показаний, которая относится к увлечению идеями О.Т.О., до такой степени невразумительна и туманна, что протоколист даже оставляет в тексте пометки «sic!» чтобы начальство не сомневалось, что арестованный именно так и выразился.